========== Глава первая ==========
Дженсен сам не знал, как ему удалось дотащиться до места — это было большим-пребольшим везением. Монорельс начал глохнуть на середине пути, перед поворотом, в тот момент, когда ещё можно было решить, куда двигаться дальше — домой к отцу или всё-таки в автосервис. Дженсен принял правильное решение, свернув не на Девятую полосу, ведущую к Центру, а на Седьмую, к мастерской Джеффа. И даже полумили не проехал, когда понял, что это было его лучшее решение за всю неделю.
Монорельс заглох окончательно, но до мастерской оставалось каких-то двести ярдов. Дженсен, чертыхнувшись, выбрался из машины, заблокировал управление (хотя смысл? эта колымага всё равно никуда не двинется в ближайшие пару часов) и зашагал пешком по узкому тротуару. Сломанный монорельс загородил полосу, и сзади уже возмущённо сигналили другие машины, но Дженсен только развел руками и махнул в сторону вывески «Автосервис Моргана: ремонт, запчасти и утилизация», давая понять недовольным, что это не его блажь и даже не совсем его вина. Следовало, однако, поторопиться, пока не нагрянул дорожный патруль. Не то чтобы Дженсену жалко было денег на штраф, но это стало бы лишним поводом для отца задать ему выволочку, а для Генри — позлорадствовать и отпустить пару подколок.
Он прибавил шагу, и уже через две минуты двери автосервиса бесшумно разъехались перед ним, а механический голос автомата-привратника лязгнул:
— Доброе утро, мистер Эклз.
— Было бы доброе — меня бы тут не было, — проворчал Дженсен, подходя к стойке и привычно набивая на панели код аварийной эвакуации. Что было хорошо в мастерской Джеффа — здесь был автоматизированный приём заказов, так что не приходилось дожидаться, пока хозяин соизволит оторвать задницу от дивана и спуститься к клиенту.
Однако радовался он рано. Компьютер щёлкнул и выдал на монитор бескомпромиссное и необъяснимое: «Ваш запрос не может быть обработан».
— Чёрт! — сказал Дженсен и раздражённо защёлкал клавишами, набирая команду индивидуального вызова.
На сей раз всё сработало как надо: монитор мигнул, и надпись сменилась зевающей физиономией Моргана.
— Дженсен? Рад тебя видеть. Что-то срочное?
— Срочное, чёрт побери, Джефф! У меня монорельс застрял на первой полосе, и если ты сейчас же не поднимешь свою задницу и не заберёшь его оттуда, я вычту свой штраф из твоего гонорара.
— Да ладно, не кипятись, — Джефф потянулся куда-то, тоже вбивая команду. — Сейчас отправлю кого-нибудь… хм… кто там у нас не занят… Присядь и расслабься, я пошлю к тебе бармена.
Дженсен в раздражении уселся за столик для ожидания. Кресло было глубоким и мягким, из отлично выделанной синтетической кожи, оно обволакивало, убаюкивало и успокаивало. Дженсен догадался, что кресло опрыскивают спреем с небольшим содержанием транквилизатора, чтобы умерить пыл недовольных клиентов, но вставать было уже слишком лень. Тем более что к нему как раз подкатил бармен, дружелюбно пощёлкал и откинул крышку холодильника, выдвигая обычную дженсеновскую порцию скотча со льдом. Хоть бармены у них исправны, и на том спасибо. Дженсен взял скотч и окончательно отдался во власть мягкого кресла и транквилизатора. Настроение у него улучшалось просто на глазах.
И оно улучшилось ещё больше, когда рядом загудела дверь гаража. Дженсен выглянул в окно — и увидел свой монорельс, въезжающий в мастерскую. Стекло возле водительского сидения было опущено, и Дженсен увидел парня, сидящего за рулём.
Он поставил стакан на крышку бармена и вышел из приёмной в гараж.
Его монорельс как раз выруливал на ремонтную площадку. Он тарахтел, как тысяча пивных банок, и, рыкнув напоследок басом, снова встал — теперь уже намертво. Дженсен подошёл поближе, глядя, как парень Джеффа выбирается из машины.
— Ты сумел его завести? — спросил Дженсен. — Так быстро? Я думал, понадобится тягач.
Парень обернулся к нему и улыбнулся, широкой приветливой улыбкой. Дженсен эту улыбку уже знал.
— Здравствуйте, мистер Эклз. Наш тягач неисправен. Поэтому вас автоматическая аварийка и не обслужила, — пояснил он, обходя монорельс со стороны капота. — Можете разблокировать?
— Ты бы и заблокированную машину разобрать смог, разве нет? — хмыкнул Дженсен, и парень засмеялся.
— Смог бы, конечно, но вы же потом счёт выставите за взломанный блокиратор, и мистер Морган с меня шкуру спустит. Так что если вам не трудно, может, вы сами?
Он улыбался, говоря про Моргана, словно это была обычная фигура речи. Освещение в гараже было ярким, почти как солнечный свет, и отблески десятков ламп сливались в ровное белое сияние, отсвечивающее в волосах парня, в белках его глаз и на зубах, когда он улыбался. Дженсен бросил ему ключи, парень легко поймал их на лету и уже через мгновение исчез за откинутой крышкой капота.
— М-м, — промычал он, не поднимая головы. Дженсен видел теперь только крепкие бёдра его широко расставленных ног и энергично движущийся локоть правой руки. — Так я и думал. Всё-таки полетела стартерная батарея. И электролит потёк. Странно, что вы её сегодня вообще завели.
Дженсен сделал шаг вправо, чтобы видеть его получше, всего целиком. Он был высокий, выше Дженсена почти на голову, широкоплечий, с длинными сильными ногами и тонкой талией, с мускулистыми руками и удивительно хрупкими запястьями. На нём были заляпанные грязью рабочие джинсы и белая майка, обнажавшая его покатые плечи, на которых блестели в искусственном свете мелкие капельки пота. Он практически влез под капот, согнувшись пополам и так оттопырив свою крепкую задницу, что это можно было бы счесть бесстыжим, если бы только парень подозревал, как соблазнительно сейчас выглядит. Как будто в самом деле заподозрив неладное, он оглянулся через плечо, что-то зажимая в недрах машины левой рукой, и виновато улыбнулся Дженсену, смущённо моргнув зелёными глазами:
— Простите, вы не могли бы мне подать гаечный ключ? Шестёрку. Вон там. Нет, слева. Третий слева. Вот этот, да. Спасибо большое.
Он опять нырнул под капот, а Дженсен отстранился, разглядывая его спину, едва прикрытую узкой полоской белой ткани. Кожа у него была бледноватой — ну ещё бы, парень наверняка ни разу в жизни не был в солярии, — но чистой и очень нежной, такой гладкой, что свет ложился на неё прямо, заставляя сиять изнутри. И оттого на ней особенно выделялись и бросались в глаза продолговатые багрово-коричневые следы, уже поджившие, но ещё довольно свежие. Один из следов был особенно большим и глубоким, и кожа вокруг него натягивалась от энергичного движения лопаток.
Третий раз за два месяца, подумал Дженсен.
— Третий раз за два месяца, — сказал парень, выпрямляясь, и Дженсен вздрогнул всем телом. Парень обернулся к нему, улыбаясь. Он очень часто улыбался, по крайней мере, губами.
— Что? — с запинкой переспросил Дженсен, всё ещё думая о следах на его спине.
— Или четвёртый? Нет, третий. Но всё равно. Вам когда-нибудь говорили, что эта тачка — ходячий труп? Ожившее ископаемое. Зомби среди машин.
— Джефф говорит мне это каждый раз, когда я отдаю её вам в ремонт, — Дженсен невольно усмехнулся, опять расслабляясь. Парень улыбался так заразительно, и держался так легко, что стоило ему обернуться — и Дженсен невольно забывал о его спине, забывал обо всём. И уходил. Как всегда. И вот теперь опять… Он заставил себя сосредоточиться на разговоре. — Мне не раз предлагали её утилизировать, но…
— Но это «фокстрот» девяносто второго года, — кивнул парень, вытирая руки тряпкой. — Ретро-раритет. Не говоря уж о том, что большая умница. Думаете, на современной машине вы бы смогли столько проехать с замкнувшим стартером? Да вы бы её даже завести не смогли. Ничего, поменяем батарею, ещё кое-где гайки подтянем — будет как новенькая. Ну на месяц как минимум.
— Как тебя зовут? — спросил Дженсен.
Он был постоянным клиентом мастерской Моргана уже полгода — с тех самых пор, как Генри подарил ему на день рождения эту колымагу. Генри знал, что Дженсен неравнодушен к старинным монорельсам, особенно если они на ходу и могут хоть пару месяцев его покатать. Старичок «фокстрот-92» держался уже шесть месяцев, и, учитывая свой более чем преклонный возраст и устаревшую технологию, держался молодцом. Дженсен заботился о нём, так что в сервис Джеффа наведывался частенько, и почти всегда его машину чинил этот парень — высокий парень с обалденным телом, по-детски открытым лицом, обезоруживающей улыбкой и зелёными глазами, в которых нельзя было ничего прочитать.
