Что позволяло ирбису поддерживать свою жизнь — непонятно, ведь даже грызуны в таких условиях не водятся. Поэтому мне не составляло труда понять, этот хищник имеет ко мне скорее гастрономический интерес, чем просто проявляет здоровое, но настороженное, любопытство. Сверкнувший на мгновение розовый язык лишь подтвердил нестройную догадку.

Извлечь наружу дротики не составило труда, как и запульнуть ими аккурат в шею зверю. С такого расстояния промазать сложно, но кто мне даст время на то, чтобы достать мое средство обороны? Вообще, убивать не хотелось, но игл со снотворным никто из нас взять не догадался. Да и в этом случае от боли и голода, скорее, на меня напрыгнут и разорвут мощными когтями, несмотря на вполне небольшие размеры, чем будут ждать, пока снадобье подействует.

На удивление зверь не приготовился для прыжка и лишь слегка согнул передние лапы, не припав туловищем к земле. Бесспорно, это воодушевило. Осталось понять тогда, какую цель животное преследует.

Набравшись смелости, стала медленно подниматься на негнущихся ногах. В ответ послышался очередной рык, и туловище пригнулось к земле ощутимее. Я почувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Пасть жертвой в нескольких метрах от точки назначения было бы не просто обидно, но и глупо. На самом деле, стоит всего раза три подтянуться, и я окажусь на заснеженной вершине, где покоятся первые ступени в вечное лето.

— Тише, девочка, — шепотом попыталась утихомирить самку, которая с интересом навострила уши.

Я все же пришла к выводу, что это мать, защищающая свое потомство. Иначе совершенно нет смысла животному рисковать собственной жизнью, нападая на неизвестное существо. Вряд ли этот феноменальный ирбис видел много андрогинов. По крайне мере, последний ни в каких мемуарах не упоминался в качестве заключительного испытания, где-то между строк с описанием об изнурительном поднятии на гору.

Мой инстинкт самосохранения, объявившийся после побега от злого и в меру активного великана, подталкивал на кровожадные мысли, хотя я из последних сил боролась с ним, нащупав рукой игломет со вставленным в него дротиком. Видимо, придется отнимать жизнь, чтобы сохранить свою.

В последний момент в голове родилась совершенно безумная идея. В том мешочке с бодрящими ягодами находились также листья ясновидного котовника, которые я по врожденной бережливости прихватила с собой. Он имеет своеобразных запах, привлекающий кошек. Собственно, оттуда и название. А при варке добавляет некоторую пикантность в напиток — что-то вроде лимонных ноток. Вряд ли во время такого мороза запах не успел выветриться, да и какова вероятность, что эфирное масло, выделяемое листьями, успокоит данного хищника и позволит потерять ко мне интерес. Однако убивать животинку было банально жалко. Отчаянно захотелось выбрать более гуманный способ для выхода из сложившейся ситуации.

Сняв теплую перчатку, в которой было бы весьма проблематично извлечь листки, я осторожно полезла в мешочек, чтобы тут же вытащить оттуда целую охапку в ладони. Рискованно, но стоит попробовать.

Осторожно протянула руку, молясь всем Богам о благоприятном исходе.

Не каждый экземпляр из рода кошачьих реагирует на растение – такое воздействие считается врожденным и определяемым генетическим аппаратом клеток животного. Существует внушительная часть зверей, которая напрочь не чувствительна к запаху от зеленых листьев. Припоминая статистику плохим словом, я сильно надеялась, чтобы мой хищник не принадлежал к этой самой ветви.

В дрожащую ладонь ткнулся слегка шершавый мокрый нос.

От неожиданности выронила стебель, но так как выпирающая часть скалы под два метра в высоту вполне сносно защищала от бушующего ветра, ничего не разлетелось, а осталось лежать у моих ног.

Ирбис где стоял, там и завалился. Большая мохнатая туша перевернулась на спину, гортанно урча. Вибрация все нарастала, а я вместе с тем понимала, привал окончен. Такого поведения животного хватит на минут десять-пятнадцать, а после, как отмечено учеными, эйфория притупляется, вой и облизывание проходят, и сцена не повторится в течение последующих одного-двух часов.

Наспех удалось засунуть только одно одеяло, второе не помещалось, хотя до этого проблем не было. Водрузив на обмороженное место перчатку и обмотавшись веревкой, полезла на заключительный отвесный участок. Лишившись одной важной вещи, я, возможно, сумею сохранить жизнь.

Парадоксально, но дышать с каждым подтягиванием становилась все легче, будто из гортани вытащили пленку, которая мешалась. Поравнявшись с облаками, мне даже стало немного жарко.

Айтоми имеет вершину не треугольную, как может показаться, а будто бы срезанную — плоскую. Циркульная площадка, находящаяся в самой высокой точке, способна вместить в себя андрогина достаточно крупных габаритов, лежащего с полностью вытянутыми руками и ногами у ступеней, ведущих наверх. Собственно, там на четырех массивных балках и расположилось масштабное строение из белого камня, отделанное вместо скромных дорического и ионического ордеров парадным коринфским. В облицовке храмового фасада помимо жилистого мрамора участвуют также порфир и гранит, сосредоточенные у самого основания колонн. Сквозной проход в середине на ступенчатом постаменте включает в себя грузный алтарь с выведенными на нем именами всех двенадцати Богов. В моем представлении так и должен был выглядеть храм Гейи, когда мы поднимемся к нему.

Присев на чистую площадку без намека на снег, я сняла очки и ослабила одежды – уж больно сильно печет тут солнце. Оглянувшись, заметила по краю небольшой садик с красивыми большими цветами, обладающими дурманящим ароматом.

Много сказаний о горе Айтоми можно найти в различных источниках, но все сходятся в одном: верхушка ее заворожена самими Богами. Вечное лето посреди жалящих морозов, позволяет путешественникам отдохнуть и восстановиться после всех переживаний, которые остались там внизу. А ведь помимо постоянной опасности, в пути приходилось мириться с ежедневным недоеданием, недосыпанием, невозможностью осуществления личной гигиены, необходимостью терпеть нужду или справлять ее практически в том же месте, где останавливаешься на ночлег, так как два шага в сторону могут оказаться последними.

Устало посмотрела наверх, там, где возвышалась наша цель, которая должна позволить объединиться двум ор пними. Большой и белый, можно сказать, сияющий храм, а перед ним каменный диск, обозначающий циферблат. Работа сама по себе кажется грубоватой по сравнению с тем, на фоне чего она стоит: нарочито безыскусный гномон, ломаные линии вырезанных животных. Отбрасываемая тень указывала на изображение белого аиста, символизирующего собой Богиню мудрости Менфру. Именно под ее покровительством сейчас проходит год. Нам с Лемом повезло, что мы занимаемся озеленением, так как это само по себе ремесло, а как известно, Богиня благоговеет ко всем видам ремесел. Год ее и последнее слово за ней, надеюсь, оно будет в нашу пользу.

Захотелось перекусить прежде, чем подняться к храму, но, как известно, в священном месте разжигать костер нельзя. Из подножного корма имелось несколько сушеных ягод и трав, но жевать их после мяса, предоставленного Лемом, как-то не хотелось.

Успев расслабиться, я не сразу заметила, как на гору взобрался оставленный мной уровнем ниже Ирбис. В этот раз палевая кошка не проявляла признаков агрессии, будто волшебство воздуха благосклонно отразилось на ее гастрономических предпочтениях.

Сидела я на первой ступени, подогнув под себя ноги. Сумки валялись ненужным грузом рядом. За долгое путешествие в одной из них потерялась наплечная лямка, а вторая испачкалась в грязи, которая так и не отошла, даже несмотря на то, что я неоднократно пыталась счистить ее снегом. Казалось, что дом был оставлен десятилетие назад, хотя на деле прошло всего около года.

— Что тебе нужно? — скорее прохрипела, чем сказала.

За весь путь мне едва ли удалось произнести больше десятка слов, поэтому не только животное поразилось издаваемому звуку, но и я сама.