Хоть бы вспомнить, как она выглядит. В нашем доме не осталось ни одной фотографии с ней.

Он стоял победителем, довольно улыбался.

— Адель, — к нам подошел Адам. — Ты в порядке? Я так за тебя беспокоился. Он ничего с тобой не сделал? — покачала головой, глотая слёзы.

Почему-то забота чужого человека вывела меня из равновесия. Он жалеет меня, а я пойду против него, буду лгать.

Нас вызвали в кабинет.

— Будет перекрестный допрос, — сказал полицейский. — Адель, расскажите, что вы делали вчера, откуда знаете Адама?

— Мы познакомились на службе. Адам предложил проводить меня до дома. Когда мы дошли, — я сглотнула, — он поцеловал меня. Насильно. Отец заступился за меня, ударил его, — шёпотом закончила я. Перебирая пальцами, опустила глаза, мои щеки горели от стыда.

Я согрешила, соврала.

— Адель, зачем ты врёшь? — чувствовала взгляд Адама на себе.

— Вы видите? Моя дочь боится его! Она очень скромная, порядочная и не позволит никому такие вольности. Я вынужден был защищать её. Я отец!

— Он запугал её! Я уверен! — кричал Адам. — Вы должны помочь Адель!

— Выйдете. Я допрошу Адель, — один на один? Посмотрела на полицейского. Я ещё раз врать буду?

— Я требую принять встречное заявление о домогательстве, — начал отец.

— Что?! — возмутился Адам. — Вы из меня насильника будете делать?

— Вышли оба! — повысил голос полицейский.

Дверь захлопнулась, я слышала крики за ней. Отец ругался с Адамом.

Полицейские обошел стол, сел на стул рядом со мной.

— Адель, ты можешь не бояться, я сумею заступиться за тебя, — он коснулся моей руки, в страхе отдернула её.

— Мне не нужна помощь, у меня всё в порядке. Отец заступается за меня.

— Доверься мне, я помогу, — голос у него стал заботливым, нежным, проникновенным.

С чего все так стараются помочь мне? Я посмотрела на него. У полицейского был такой же взгляд, как у Адама, прежде чем он поцеловал меня.

Он был чуть старше меня, подтянутый, стройный, красивый.

Мысленно отругала себя, нельзя разглядывать его. Это нехорошо.

— Адель… — у него голос с придыханием, испугалась, мне это всё не нравилось. — Ты такая красивая.

Что?! Опять? То же самое говорила Адам.

Встала со стула, отошла от двери.

— Мне не нужна помощь. Спасибо вам за заботу. Можно, я пойду? Я не буду подавать заявление на Адама, — полицейский погрустнел.

— Хорошо, иди. — повернула ручку на двери. — Но я буду приходить к вам домой. Я не верю, что твой отец такой белый и пушистый.

Вышла из кабинета. Две пары глаз вопрошающе смотрели на меня.

— Ну что, Адель? О чём он тебя спрашивал? — спросил Адам.

— Не твоего ума дело, сосунок. Держись от моей дочери подальше, — отец обнял меня за плечи и повел к выходу.

Поморщилась, его руки коснулись спины, причиняя боль.

— Развратница! — говорил отец, когда мы вышли на улицу.

— Папа, ты чего? — отшатнулась от него. Смотрела в горящие серые глаза.

— Думаешь, я не видел, как на тебя смотрел полицейский?

— А как он смотрел?

— Как на блудницу!

— Я ничего такого не сделала.

— Ты получишь дома, — опять?! Так скоро? Но я делала всё, что велел отец, я не переживу, ещё эти раны не зажили.

— Ты не посмеешь! — что несёт мой язык? Я не могла остановить слова, они сами вырывались из меня.

— Что?! Как ты смеешь перечить мне?!

Я окончательно потеряла чувство страха. Сколько можно бояться?

— Только тронь меня, и когда придет полицейский, я всё ему расскажу! Сниму побои, тебя посадят!

Он отшатнулся! Я испугала его! Моя первая победа так окрыляла.

— Он сказал, что придёт к нам?

— Да, он не поверил, сказал, будет присматривать за мной.

— Маленькая дрянь! Ты и его очаровала!

Мне было всё равно, что он говорил, развернулась и пошла в сторону дома, возвращаться на работу не было смысла.

— Ты такая же, как твоя мать, — послышалась мне вдогонку. — Садись в машину. Отец открыл дверь старого Доджа.

Села, пристегнула ремень.

Что это значит? В смысле, как мама? Но отца я боялась расспрашивать об этом. Почему я стала такой смелой? Ведь раньше, я бы побоялась. Может мне придавало уверенность то, что уже двое мужчин готовы были заступиться за меня.

Сентябрь 2018

Папа притих, смирился. Полицейский приходил каждый день в течение двух месяцев.

Я чувствовала взгляд отца, как он смотрит на плетку, но не решается.

Спасибо Дэвиду, я чувствовала себя в безопасности, впервые в жизни.

Мы с ним даже в кафе ходили и максимум, что он сделал: держал меня за руку и целовал в щеку.

— Я буду ждать, когда ты первой сделаешь шаг. Сама, Адель. Не буду тебя принуждать, — говорил Дэвид, целуя руку.

Каждый день он провожал меня на работу, моим коллегам он понравился, из-за этого они ненавидели меня ещё больше. Раньше относились снисходительно к моим нарядам, неизменному платку на голове, просто смеялись за спиной. Теперь от них исходил гнев.

7 октября 2018

Мы сидели с Дэвидом в кафе. Он заказал мне мои любимые блинчики, поливала их кленовым сиропом, с наслаждением ела их, облизывая липкие пальцы.

— Адель, пойдем сегодня на пляж? — он странно смотрел на меня, смущал.

— Ты что?! Мой отец не позволит.

— А почему ты должна спрашивать у него разрешение? — я разрывалась, мне очень хотелось на пляж, это была моя мечта.

— Ты не можешь всю жизнь жить в страхе, Адель. Сейчас у тебя есть я. Ты под моей защитой.

Я видела на пляжах полуголых девиц, но можно надеть закрытый купальник и… от дерзких мыслей, посетивших мою голову, стало страшно.

— Я сегодня уезжаю на пару месяцев. Сделай мне такой подарок.

— Хорошо, — неожиданно согласился я. — Куплю купальник и пойдём.

Дома переоделась, Дэвид ждал меня внизу, на голову надела нашу знаменитую панаму.

Взявшись за руку, шли на пляж. Под кронами деревьев сидел разморенный жарой ленивец.

Пляжи переполнены, ноге ступить некуда. Кругом девушки с идеальными телами, раскрепощённые, веселые. Не то, что я, с кучей комплексов.

Дэвид расстелил полотенце рядом со мной.

Выдохнула, решила менять всё в своей жизни, просто жить, просто наслаждаться, не оглядываясь на отца, надо действовать.

Трясущимися руками расстегнула пуговицы на рубашке, сняла длинную юбку. Он следил за мной, как коршун.

Мне льстили его взгляды, кругом полуголые девицы, а он не замечал никого. Сняла платок, длинную косу по пояс перекинула вперёд.

— Пойдём? — Дэвид взял меня за руку, покраснела, как помидор. — Бегом, Адель.

Мы бежали по белому, как мука, песку. Он и на ощупь был такой же. Со смехом перепрыгивали изумрудные волны.

Это был мой самый лучший день. Знай, какая расплата меня ждёт дальше, всё равно повторила бы его.

— Дэвид, я не умею плавать.

— Ты живёшь в курортном городе, и не умеешь?

— Да, я первый раз на пляже.

— Хорошо, ложись на воду я буду держать тебя. Ты мне доверяешь? — он единственный, с кем мне спокойно, как за каменной стеной.

— Да, — уверенно кивнула. — Он поддерживал меня под спину, кружил.

— Сейчас уберу руки, попробую удержаться, — вцепилась ему в шею.

— Я с тобой, не бойся. Всё хорошо, — ласково смотрел мне в глаза, убрал прядку с лица.

Расслабилась, волны покачивали, убаюкивали, как некогда руки мамы. Он не держал меня, я сама.

— Получилось! — закричала и ушла под воду. Он поймал, прижал к себе, зелёные глаза изменились, приближался ко мне.

— Можно? — хрипло прошептал у самых моих губ. Я не почувствовала отторжения, кивнула. Теплые мягкие губы коснулись меня. Нежно, не напирали, его язык приглашал присоединиться к этому древнему танцу. Было приятно, не то, что с Адамом. Он прекратил поцелуй сам, тяжело дышал.

— Я уезжаю сегодня вечером, на два месяца. Ты будешь меня ждать?

— Да, ты мой единственный друг.