В работе с системой очень важно было правильно соблюсти цветовые переходы. Красить эти трубочки йодом и зеленкой было совсем не просто – все руки были как медицинская радуга: цвета смешивались и превращались во что-то абсолютно кислотное.

Самая важная деталь для рыбки – яркий и прочный хвост. Дима скрупулезно выплетал аккуратную рыбью голову и аппетитное брюшко. Когда Анжела заходила в палату, Карманов тут же доставал поделку-«фальшивку»: коричневый чертик с безумными глазами лежал всегда рядом, чтобы можно было им прикрыться от внимательного взгляда медсестры.

Золотая рыбка должна была исполнить его самое заветное желание. Дима мечтал, чтобы Анжела его полюбила, а потом встречалась с ним в городе во время увольнительных. Придумать что-либо больше этой невероятной истории Карманов просто не мог.

– А ты прикинь, этот школьник Тарас трахнул ведь нашу Анжелу в ординаторской, – неожиданно сказал Арсен. – Перед тем, как его выписали, ночью я пошел в туалет и все видел. Баба, конечно, охрененная! Меня выписывают в понедельник, а у нее дежурство с воскресения. Буду пытаться, блядь…

Карманов повалился на кровать и отвернулся к окну. У него была самая удобная койка с отличным видом на больничный сквер. Потому что никто так долго в хирургии еще не лежал. Карманов успел поменять две палаты, и три койки. И теперь он мог как будто спокойно смотреть на падающие за окном листья. А руками под одеялом бешено рвать свою золотую рыбку – в клочья.

Славка гордо нес отцовское ружье и вспоминал героев Фенимора Купера. Дома у него были две книжки со старыми картинками: читалось про индейцев трудно и нудно, но история про Зверобоя ему понравилась намного больше, чем «Последний из могикан».

Под ногами шелестела сухая желтая трава. Славик очень любил эти высокие травинки с пушистыми колосками, они были похожи на стрелы. Погибшие от них воины уже давным-давно сами превратились в траву, а стрелы все так же колыхались на ветру.

Единственный выходной перед пуском. И они вместе с папой идут на охоту! Отъехали на мотоцикле недалеко от города. Здесь отец однажды видел зайцев. Их и решили добыть. Новицкий шел молча и улыбался. Сын вышагивал с его старым ружьем и был так похож на него, только выше уже на голову. Они шли вдоль берега, и от Сыр-Дарьи пахло тиной и рыбьей свежестью.

– Давай, Слава, здесь пристреляемся, – сказал Новицкий и поставил на песчаный камень две бутылки из-под «Буратино» – он нашел их по дороге.

Отошли метров за двадцать. Виктор Семенович взял ружье и показал сыну, как вставлять патрон и совмещать мушку с целью.

– Нацелься и замри, – говорил он, сзади помогая Славке держать ствол на весу. – Готов? Стреляй!

Славка в восторге замер и спустил курок. Выстрел прозвучал очень громко, ружье больно ударило его по плечу. Славка промазал, мало того – он не прижал приклад плотно к телу, и теперь от удара плечо казалось оторванным. Как будто он плюшевый мишка, а его оторванная детьми лапа висит на нескольких ниточках.

– Ничего, научишься еще, – ободрил Новицкий, и вместе они пошли дальше.

Когда-то именно здесь стоял старый казахский аул. Они дошли до нескольких мазанок. Вместо заборов – солдатские кровати с сетками. По углам горы мусора, ветошь, обрывки старых журналов и газет, колючая проволока, куски кизяка.

Славка с Виктором Семеновичем зашел в один из домиков. Пахнет мочой и старостью. На глиняной стене надпись гвоздем AC/DC.

– Именно в таком домике и жил Виктор Цой со своей девушкой-наркоманкой, – сказал Славка. – Вот бы съездить в Алма-Ату и посмотреть все места, где снимали «Иглу»!..

Внезапно отец схватил его за воротник куртки и резко дернул.

– Ты чего, папа!

– Не дергайся, быстро снимай куртку.

Виктор Семенович был очень испуган, он вцепился в черную Славкину куртку, буквально выбросил его из нее и быстро выбежал на солнце.

– Что случилось-то?!– заорал пацан.

В пыльном дворике отец внимательно и молча просматривал каждый шов на его одежде. Он почти уже успокоился, как вдруг резко шарахнулся от нагрудного кармана.

– Смотри. Только осторожно.

Маленький черный паук с красными пятнышками сидел на черной куртке Славки. Он был почти не виден – абсолютно сливался в один траурный цвет.

– Каракурт, – сказал отец. – Он сел на тебя в доме. Это смерть.

Славик знал, что один укус этого симпатичного паучка мог убить лошадь. Раньше он никогда не видел каракуртов. Внешне этот паук был похож на изысканную драгоценность. По крайней мере, он не внушал дикого ужаса, в который приводили фаланги. Этих больших пауков часто можно было увидеть в подъездах домов Ленинска, особенно весной. В прошлом году самка фаланги стала вить гнездо над их квартирой – мама несколько раз прогоняла ее шваброй. Но паучиха возвращалась – как толстая хозяйка, которую непрошенные гости вздумали выгонять из дома. Когда открывалась дверь, она могла неожиданно спуститься сверху, зависнув в воздухе – ее паутину было невозможно разглядеть. И это было очень страшно.

А здесь – черный паучок внимательно оценил обстановку, быстро спрыгнул с куртки и направился в мусорный угол.

– Пошли домой, – предложил отец. – Зайцев что-то не видно. Да и поздно уже.

Красное солнце садилось за Сыр-Дарьей. Славка обернулся на заброшенный аул – он весь пылал как будто обожженный.

Тасек шел на встречу со своей бандой. Вернее, это была компания Кирилла, но Тасек считал ее своей настоящей семьей. Собираться на лавочке у соседнего дома они стали только год назад. Причем, пригласили их сами девчонки.

– Вам пора уже с нами встречаться, – написали они по записке каждому нормальному пацану.

Таська тогда выбрала худющая Ксюша, он несколько раз проводил ее до дома. А потом на него запала Крыса-Лариса, которая была старше на два года. Ходили они вместе почти полгода. Тасек писал ей признания в любви на своей парте. Крыса-Лариса приходила в класс на перемене со своими подружками, внимательно изучала каждую надпись, громко вздыхала и удивлялась на публику: «Совсем у пацана крыша поехала!» Обиженные одноклассницы Таська старались на это ежедневное шоу даже не оборачиваться. Попробуй обернись – в школе все знали, что с Лариской лучше не связываться: заклюет и запинает.

Славик смотрел на эту Санта-Барбару как будто на другую планету. А когда Тасек неожиданно пересел к Наташке Турмановой, и при всех начал ее обнимать на переменах, Славик и вовсе почувствовал себя маленьким принцем на своей планете – у которого забрали даже его ненаглядную розу.

Тасек закурил «Родопи» сразу же как зашел за Бастилию. Делиться ни с кем не хотелось, поэтому он решил, что даст докурить кому-нибудь уже почти «бычок». Идти до скамейки как раз было не дольше 10 минут.

Он завернул за угол и вдруг увидел, что скамейка пуста. Дул холодный осенний ветер: времена года в Казахстане менялись стремительно, со скоростью этого самого ветра. Мелкие листья танцевали свой бешенный хоровод на асфальте. Вдруг Тасек слышал пронзительный свист Кирилла. Поднял голову и увидел всех на балконе дома напротив.

Два года назад, после распада СССР, офицеры начали массово переезжать из Байконура на родину: чаще всего в Россию или Украину. Соседи Таська Раковы выбили себе перевод поближе к их родному Нальчику – уже собирались переезжать в Грозный, он был где-то неподалеку. Сейчас они ждали контейнер, чтобы перевезти свои вещи до нового места жительства. Леха Раков – ровесник Таська из параллельного класса без конца рассказывал, как круто они будут там жить «совсем рядом с бабушкой».

Офицеры бросали квартиры. В лучшие из них заезжали другие офицерские семьи или – казахи из соседних аулов. Самые хорошие квартиры считались на верхних этажах, в эти пятиэтажки вода подавалась сверху, поэтому на пятом этаже она была чаще, чем на первом. К тому же, чем выше, тем меньше было крыс, пауков и другой живности.