– Как тебя зовут? – делаю еще одну попытку.

С полминуты покумекав, он выдает:

– Ванечка.

Я тоже задумываюсь. Не уверен, что мы можем позволить ему спокойно двигаться дальше. Наверное, нужно выяснить, что происходит.

Млин… вот только детей каких-то заблудших мне не хватало.

Хочу подойти ближе, но на один мой шаг у него два назад. Выглядит забавно.

Вскидываю руки, как бы говоря «не боись».

– Ты куда идешь? – пытаюсь снова завести беседу.

У него такой взгляд серьезный. На крохотном лице это выглядит диковато. Он мне по колено. Ну, я как бы и сам не малого роста. Во мне метр восемьдесят семь. Не метр девяносто, конечно, но мне хватает.

Подхожу и опускаюсь на корточки.

– В… в… Москву… – пищит лилипут, упрямо сжав губы.

– Куда? – недоумеваю я.

– В Москву иду, – повторяет он, словно я тугодум.

Неожиданно.

– Давно идешь? – уточняю, чтобы понять, как далеко его дом.

Судя по ширине шагов, он не мог прийти издалека. Сейчас 08.45 утра. Вряд ли он вышел с ночи. По виду отдохнувший и умытый.

– Нет, – отвечает мальчик, опуская глаза долу.

– Так, – блин, я с детьми не очень, – где твоя мама?

Он оборачивается и прикладывает руку к глазам. Вглядывается в даль.

– Вон она… – говорит, тыча маленьким пальцем в горизонт.

Теперь замечаю, что там на дороге клубится облако пыли. Это машина.

Ну, слава Богу!

Я что-то уже насытился ситуацией.

Тем не менее не могу не задаться вопросом, что там за мамаша, от которой дети убегают?

Сейчас узнаем.

Встаю.

Спустя минут пять вижу очертания белой Нивы. Она скачет по кочкам, не сбавляя скорости, как бешеный драндулет. Очевидно, это погоня.

Малой прячется за мою ногу. Он что, не в курсе, что незнакомцам лучше не доверяться?

Максим тоже подходит к нам, с любопытством смотря на «Ниву».

– Значит, есть там дорога все-таки, – констатирует мой водитель.

Спустя еще три минуты тачка оказывается в десяти метрах от нас и резко тормозит.

Водитель – женщина.

Ну, или девушка, черт знает. Выпрыгивает из машины, как ошпаренная. Взгляд бешеных зелено-карих глаз бессмысленно бегает по нам с Максимом и останавливается на пацане. Зрачки у нее такие расширенные, что радужки кажутся черными.

Не знаю, мамаша ли это, потому что они с пацаненком вообще не похожи. У нее лицо такое, будто она сейчас начнет убивать.

– Быстро ко мне, – чеканит, стиснув зубы так, что кажется, они сейчас посыплются.

Мне реально страшновато за мальчугана. Может, она психическая?

Волосы темные, собраны в бесформенный куль на макушке. Сверху желтый плотный дождевик, на ногах кроссы. Из воротника торчит край ночнушки, не иначе. Там рюши и бантики.

Ноги красивые. Женственные. Не худые, а рельефные. Коленки круглые, лодыжки узкие. И загорелые.

Забиваю на ноги незнакомки и перехожу к лицу, чтобы оценить степень ее вменяемости.

Симпатичное, но ничего особенного. Брови темные, нос чуток вздернутый, губы похожи на жопу дикобраза, так она их сжала. Цвет лица очень свежий, а кожа смугловата. Это может быть и загар, но мне кажется, это природный оттенок, судя по цвету волос.

Возраст определить трудно. Я бы дал от двадцати пяти до тридцати пяти. С этим феноменом я в последнее время сталкиваюсь часто. Вот что значит не работать в поле от зари до зари, между прополками рожая детей.

Я только «за».

Это круто, когда женщина хорошо выглядит.

На самом деле я не ожидал появления столь цивилизованного человека на этой дороге.

– Это ваш ребенок? – уточняю на всякий случай.

– В машину, – гаркает девица так, что я морщусь.

Мальчик дергается и отлепляется от моей ноги. Кладу руку ему на плечо и еще раз обращаюсь к этой истеричке:

– Вы ему кто?

Она как будто только сейчас замечает наше с Максом присутствие. Окидывает взглядом сначала его, потом меня. На мне задерживается чуть дольше. Знакомая ситуация. На меня все женщины смотрят дольше необходимого. Я готов с этим жить. Отличная генетика – это лучше, чем хер*вая.

– Убери от него руки, – орет она, подпрыгивая на месте и стискивая кулаки.

Психичка. Точно.

Мне кажется, лучше так и сделать. У нее, вполне возможно, в машине есть ружье или труп в багажнике.

– Ванечка, – обращаюсь к ребенку, не спуская глаз с незнакомки, – ты эту тетю знаешь?

– Да… – обреченно сообщает тот, делая робкий шаг ей навстречу.

И выглядит он так, будто идет на казнь. Снова кладу руку ему на плечо, а дальше…

Она подлетает ко мне и толкает в грудь. От неожиданности делаю шаг назад. Для такого маленького создания слишком много гнева. Она мне до плеча еле достает.

Выдергивает ребенка и тащит его к машине за шиворот.

– Убью, – сообщает ему попутно.

Если бы мы были в Европе, я бы вызвал полицию. В самом деле, от какой нормальной матери ребенок станет убегать? Откуда они вообще? Там, за этим холмом, есть жизнь?

И, хоть объективно все это могут быть обычные дела между матерью и ребенком, я предпочитаю полезть на рожон.

Сам не знаю почему.

Будто в адской карусели, в которой живу с тех пор, как разменял третий десяток, не хватает, блин, оборотов!

Будто мне, без пяти минут сорокалетнему мужику, в жизни не хватает долбаных аттракционов.

Дебил ли я?

Время покажет.

Глава 2. Настя

Запихиваю сына на заднее сиденье «Нивы» и холодно бросаю:

– Пристегнись!

Он тут же выполняет требование, закрепляя себя в детском кресле. Хлопаю дверью так, чтобы у него в ушах зазвенело.

Не знаю, зачем я потребовала пристегнуться. Нам до дома ехать тридцать секунд по проселочной дороге.

Я само олицетворение зла, так что заткнись и отвали, здравый смысл!

Погрузившись в себя и перебирая варианты предстоящей Ванечкиной казни, не замечаю, как рядом оказывается этот амбал.

Хватает меня за руку и отталкивает от машины.

Я в праведном негодовании.

– Отвали! – ору и пихаю его в ответ, затем повторяю еще раз: – Отвали!

Он такой здоровый! И красивый! Откуда он вообще тут взялся?!

– Притормози, мамаша, – рекомендует неизвестный тип, сжимая лапищами мои плечи.

НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ ЭТО СЛОВО!

САМ ОН «МАМАША»!

ПОШЕЛ ОН!

Он весь такой крутой. Плечи широкие, ноги длинные, запястья как два моих. Рукава рубашки закатаны, и я вижу крупные вены.

Какой-то, блин, хренов викинг!

Я ровно тридцать секунд пялюсь на него, потому что он нереальный.

Брюнет.

Густая стрижка, щетина, костюм дорогущий.

Глаза чернющие.

Карие.

Что тут вообще происходит? Высадка инопланетян?

Пахнет от него, лучше, чем от меня! Какой-то слюноотделительный парфюм.

А голос у него мурашечный.

Господи, откуда он тут взялся?

Тем не менее…

– Иди на х*р, – очень холодно советую этому чумовому явлению.

Я не контролирую себя, потому матерюсь. Так бывает, когда по нервам человека вдруг проходятся наждачной бумагой. Или когда человеку прищемило палец дверью маршрутки.

У меня именно такая ситуация.

Я надеюсь своей грубостью показать, насколько он лишний в нашей с сыном семейной драме.

Но эффект совершенно обратный.

Он смотрит так, будто хочет стукнуть меня головой о машину. Взбешенно и надменно. Даже брезгливо!

Он что, никогда не слышал слова «х*р»? Или в его лакшери-мире женщины матерятся по-английски?

Если бы я находилась в другой ситуации, может быть, и скукожилась бы под этим взглядом.

Но не сегодня, здоровяк.

Я была на пороге самоубийства десять минут назад, так что меня всем этим грозным дерьмом не испугать!

– Ма-а-а-ам! – жалобно пищит Ванечка из салона.

Допрыгался? Вот пожинай плоды, сынок!

Тут еще один мужчина, значительно менее примечательный. Но он помалкивает и просто наблюдает, раскрыв рот, поэтому сбрасываю его со счетов. Возвращаю внимание тому, который ломает мои плечи.