— Пожалуйста, Пахан* Васильев, помилуй! Я не хотела, чтобы это случилось именно так! — Нина отступает еще дальше в клетку, как будто это каким-то образом спасет ее.

Макс кружит вокруг стальных прутьев, все больше и больше возбуждаясь от звуков ее мольбы.

— Дмитрий сказал, тебя наняли, чтобы ты была его глазами и ушами против итальянской мафии, да?

Она дрожит от страха:

— Д-да.

— И ты по глупости влюбилась в одного из них, не так ли?

Она сначала смотрит на меня, потом склоняет голову.

— Да.

Макс цокает.

— Глупая, глупая девчонка. Ты позволил ревности встать на пути работы, а теперь посмотри, где ты, — усмешка пробегает по его лицу, когда она отходит от него в глубоком страхе.

— Я сделала все, что велел мне Дмитрий! Я дала ему всю информацию, и даже настроила их верного парня Ланса против них и заставила его работать на нас! Пожалуйста, Пахан!

Я громко ахаю, Ланс?! Боже, мы должны были догадаться! Он был готов продать за нее свою проклятую душу, и, по-видимому, сделал это с легкостью.

Дмитрий невесело смеется.

— И что теперь? Думаешь, что твои долги погашены? Давай не будем забывать, девочка… ты все еще являешься собственностью братвы. Без нас ты была бы бездомной шлюхой, если бы Дмитрий не дал тебе работу своей крысы, — продолжает Макс.

— Пошел ты, Дмитрий! Пошли вы все к черту! Особенно ты… — ее безумные глаза останавливаются на мне. — Лучше бы они убили тебя в тот момент, когда я подсыпала тебе в рюмку!

Мои глаза расширяются: я догадывалась, что это она меня подставила! Вот сука!

— Тишина! — по-русски кричит Макс, заставляя всех в комнате вытянуться по стойке смирно. — Я устал от этой чепухи! Итальянцы знают, что это была ты, а я, например, не очень хорошо отношусь к тем, кто попадается, — Макс свистит в тишине, и из тени появляются два страшных больших и голодных ротвейлера.

Они рычат, проходя мимо мужчин, и стоят по обе стороны от Макса со свисающей слюной, они жадно смотрят на Нину из клетки.

Она снова кричит, и слезы текут по ее лицу.

— Пожалуйста, Макс! Только не это! Пожалуйста, умоляю!

Макс просто улыбается.

— Цербера и Сфинкса еще не кормили, и им нравится вкус свежего мяса, — он держит их, пока они прыгают и воют, требуя освобождения. Их глаза устремлены на Нину, и только на нее.

— Открой клетку, Элайна, — приказывает Макс.

Я немного колеблюсь, не уверенная, смогу ли я это сделать. Конечно, я ненавижу эту девушку, и она чуть не убила меня, но я не могу приговорить ее к такой смерти. Это просто слишком жестоко.

Собаки рычат все громче и громче, отчего все кажется гораздо более реальным.

— Сейчас же! Или я спущу их на тебя!

— Не делай этого, Элайна! Прости, я так сожалею о том, что сделала! — умоляет Нина, когда я встаю со стула, чувствуя себя одеревеневшей.

Я смотрю на нее так же, как она смотрела на меня перед тем, как выйти из комнаты Карсона той ночью.

— Это из-за тебя я здесь, из-за тебя мой нерожденный ребенок чуть не погиб. Ты знала, что со мной случится, и все же пытаешься молить о прощении? — я открываю клетку, и ее глаза расширяются от страха. — Прощай, Нина, надеюсь, ад хорошо тебя примет.

— Фас! — командует Макс, выпуская собак на свободу, и они врываются в клетку.

Я резко поворачиваю голову в сторону, дабы не видеть того, что происходит в нескольких метрах позади меня. Я слышу крики чистой агонии, которые, как я знаю, будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Мои глаза цепляются за Макса, который, не моргая, наблюдает за происходящим. Его лицо темное и бесстрастное, как будто он сотни раз наблюдал жестокое убийство человека, и это не более чем еще один день в офисе.

Его суровые черты приобретают еще более искаженный вид, как только он понимает, что я смотрю на него. Этот мужчина – настоящее определение больного человека, и я могу только надеяться, что ни одна женщина никогда не попытается полюбить такого мужчину. Да поможет бог женщинам, которые способны любить такого монстра, как он.

Желчь поднимается по горлу, как только крик резко обрывается, и понятно почему.

Нина больше не представляет угрозы, а ищейки Макса смертоноснее половины мужчин в этой комнате. Но не смертоноснее Максима. Никто и ничто не могло быть более ужаснее, чем этот холодный и злобный человек.

Его гончие стоят рядом, когда он смотрит на людей.

— Сегодня мы закончим работу, которую ваш тупой лидер не смог закончить самостоятельно. Я пытался помирить двух наших соперников, но итальянцы слишком горды и наивны. Сегодня ночью мы положим конец этой войне и их клану.

Все дружно зааплодировали, и краем глаза я вижу, как Максим пробирается ко мне с чем-то блестящим в руке. Прежде чем я успеваю закричать от страха, он впрыскивает мне мощную жидкость, которая толкает меня в дыру тьмы с осознанием того, что мы все сегодня ночью умрем.

Комментарий к Глава 40 скоро автор выпустит книгу про Макса, если захотите, я буду переводить :)

====== Глава 41 ======

Элайна

Я снова привязана к стулу, ничего не вижу, мои мышцы болят от желания освободиться. Не знаю, сколько прошло времени, но я слышу голоса.

Знакомые голоса.

Может быть, это мой разум играет со мной шутки, но один из этих голосов очень похож на Карсона.

— Мы получили твое сообщение, Максим. Так где же она, черт возьми?

Слезы наворачиваются на глаза от осознания того, что все это реально. Он действительно здесь. Я дергаюсь на своем месте, злясь на повязку на глазах. Наверное, я где-то спрятана, если он еще не заметил меня, поэтому я пытаюсь крикнуть, но мой рот крепко заклеен.

— Тебе понравилось послание, Карсон? Приклеенное к телу одной из твоих шлюх? Как там ее звали? Нина?

Чувство тошноты одолевает меня.

— Если бы ты не убил ее, я бы точно это сделал. Гораздо хуже, чем ты.

От Макса доносится смешок.

— Как твой верный солдат, Ланс? Это всегда оказываются те, на кого меньше всего думаешь, не так ли?

— Пошел ты. Итак, где она?

Я изо всех сил пытаюсь освободиться. Внутренне крича: «Я здесь! Я прямо здесь!»

— Ты думал, что мы так легко ее вернем? Особенно теперь, когда она беременна ближайшим родственником братвы.

— Чушь собачья! Я сделал все, что ты сказал. Я пришел сюда один, я принес тебе эти чертовы деньги. Верни. Её. Мне.

Я слышу шаги.

— И правда. Четыреста пятьдесят тысяч долларов за какую-то телку. Видимо, она хороша за такую цену.

Раздается щелчок пистолета, и в угрожающем голосе Карсона слышится больше гнева, чем я когда-либо слышала.

— Повтори это еще раз.

Макс цокает, наслаждаясь переполохом.

— Знаешь, если бы мы не были такими злобными врагами, стали бы могущественными друзьями, да?

— Ты эгоистичный ублюдок, Васильев, — усмехается Карсон. — Только дурак захочет видеть тебя своим другом.

— Да, это может быть правдой, — говорит Макс. — Но только еще больший дурак захочет видеть меня своим врагом.

Внезапно воздух пронзает звук открывающейся двери и драки.

— Отпустите меня, ублюдки! — мое сердце падает при звуке этого голоса, потому что я слишком хорошо его знаю.

Этот голос я мечтала услышать снова, потому что он напоминает мне о доме. Это голос моего брата. Голос, который звучит раздраженным и готовым к убийству.

— Ты думаешь, что сможешь перехитрить меня, Карсон? Ты же не думал, что мы не поймаем его? — Макс говорит с каким-то жутким юмором.

— Ты же не думал, что я приду без защиты, Макс? — отвечает Карсон.

Трудно не захотеть выбежать из собственной шкуры и добраться до них обоих. Я знаю, что у меня будут ужасные следы от веревки, судя по тому, как я дергаюсь.

— Нет, но я не думал, что ты так легко попадешься в нашу ловушку.

Другая дверь, или, может быть, это та же самая дверь, снова открывается, и на этот раз говорит голос Дмитрия.

— Теперь у нас есть связи с родословной семьей. Разница лишь в том, что мы боремся до самой смерти.