Послышался звук открывающейся двери, резко выдирающий меня из хандры. Я поспешно вытерла мокрое лицо. На пороге оказался самый низкий из тройки моих похитителей. Я косо посмотрела на него.
У него в руках была бутылка воды и запечатанный тост. В животе предательски заурчало. Хорошо хоть морить голодом меня не будут. Он оставил мне еду, и быстро ушёл, снова закрыв дверь на замок. Пока я справлялась с бутербродом, низкий вновь вернулся и принёс какую-то огромную, явно мужскую, рубашку. Я уставилась на "одежду", и подумала о слабоумии моего похитителя. Тот в свою очередь быстро протараторил, что мне следует поторопиться, через десять минут за мной зайдут и быстро выскочил из подвала, снова оставляя меня одну.
Я сняла остатки платья. Изрядно пострадавшие чулки я все-таки решила оставить. Взяла рубашку, повертела её в руках, гадая как приспособить её под себя. В спешке надела её. Она оказалась мне почти до колена. Запах я узнала сразу. События того злосчастного вечера снова нахлынули на меня с новой силой. Я ярче вспомнила крепкие руки, которое подхватили меня в клубе, прижимая к дурманящее пахнущему мускусом телу. Янтарные глаза, будто вновь смотрели на меня своим безжалостным огнём.
Гнев снова закипел во мне.
Проклятый ублюдок, откуда ты только взялся на мою голову! Проснулось дикое желание снять рубашку с себя и разорвать на маленькие кусочки! Но разум взял верх.
Тоже мне похитители, даже не удостоились обеспечить свою жертву нормальной одеждой. На улице сейчас градусов пять, а ночью и того холоднее! Раз уж меня не убили, то я им нужна живой. Смешно будет, если в итоге я окочурюсь от холода.
Смирившись с положением вещей, я села на поддон, обхватив руками колени.
Как и обещал низкий, за мной пришли очень быстро.
Дверь стали открывать и после долгого копошения в замке, она все-таки поддалась. Меня накрыло небольшое разочарование. На пороге стоял молчаливый блондин. Да уж, из него вытянуть информацию не получится. Но он все-таки удивил меня и впервые за все время заговорил:
– Подойди.
Я не стала искушать судьбу и сделала то, что он просил.
Он вынул из кармана эластичный жгут. То кляпы, то ремни какие-то. Да у него не карманы – а шкатулка Пандоры!
Он взял мои руки, и связал их жгутом вокруг запястий. Я вопросительно посмотрела на него.
– Чтоб ты не вздумала выкинуть какие-нибудь глупости, – удостоил он меня ответом. Долго осматривая свою работу, добавил. – Командир вернётся, и решит, как с этим быть.
Как быть с чем? Что он имеет ввиду? И кто такой командир? Ну, на последнее, у меня было предположение.
Он указал мне на дверь, и мы вышли.
Я шла босиком по ледяному бетону. Ноги просто окоченели. А в одной лишь рубашке было невероятно холодно. Блондин даже не думал о моем дискомфорте.
"Мы не звери, девочка" вспомнились мне слова янтарного. Пфф, да вы не звери, вы изверги! Чудовища! Да в зверях больше человеческого, чем в вас! Блондин отвлёк меня от гневных мыслей. Он резко потянул меня за руку, в кромешную темень и вёл так минуты три. Что это за коридоры? Окон нет, какие-то катакомбы. Наконец вдали показался свет. Подойдя ближе, я смогла рассмотреть лестничный подъем, по которому мы поспешно поднялись. В конце нас ждала закрытая на замок дверь. Блондин открыл её, и мы вошли.
Я переступила порог большой комнаты.
После полумрака, я не сразу привыкла к яркому освещению, в глазах защипало. Чуть привыкнув, я осмотрелась. Это была просторная комната, освещённая абажурными люстрами. Окон опять не было, значит мы все ещё под землёй. Ветхая мебель в стиле двадцатого и даже двадцать первого века. Какие-то потёртые тканевые диваны, кресла… стол со стульями из дерева, картины на стенах, ещё какой-то большой стол, обитый зелёной махровой тканью, на котором лежали блестящие цветные шары и длинная деревянная палка, вроде это какая-то старая дореволюционная игра, название которой я никак не могла вспомнить. Я пребывала в откровенном шоке. Деревянная мебель, картины – да это рай для хапуг, которые потом обогащают антикваров товаром. Руки так и чесались все потрогать, рассмотреть поближе, поизучать. Осмотревшись ещё, я увидела стеллажи с книгами, с множеством книг… стоп. Книги?
Они давно изжили себя, очень давно. Кризис целлюлозно-бумажного производства наступил именно тогда, когда начали отмирать деревья и прочая растительность. Проблему сначала пытались решить каким-нибудь альтернативным материалом, но в итоге решили полностью отказаться от книгопечатания, да и других продуктов типографии. Момент полного отказа до бумажных изделий в пользу цифровых технологий, получил очень символичное название "великая цифровая глобализация". Сейчас купить книгу у антиквара можно крайне редко и за баснословные деньги. У моего отца есть большая коллекция книг, что собственно было его большой гордостью, но… что уж говорить, мой отец – первый человек в конфедерации. А эта комната явно не могла принадлежать даже самому бедному, по меркам высшей касты, платиновому представителю… больше похоже на нетронутое столетиями старинное заброшенное помещение.
Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, пол хоть и был покрыт чем-то скользким и мне не знакомым, все равно был холодным. Блондина походу стало это раздражать, и он что-то начал бубнить себе под нос.
Я мысленно послала его куда по дальше, молчание подходило ему на много больше.
Наконец дверь отворилась.
В комнату сначала зашёл низкий, а следом и янтарный.
Почему-то подумала о своём ненадлежащем внешнем виде, я уже догадалась, что рубашка была его, и мне совсем не хотелось стоять перед ним в его одежде. Связанные руки автоматически потянулись убрать со лба непослушную прядь светлых волос.
Однако он окинул меня беглым, абсолютно незаинтересованным взглядом, задержавшись мгновением дольше на моих ступнях, и посмотрел на блондина. Янтарный показал ему какие-то жесты, и добавил уже вслух:
– Два зелёных, пять красных и кобру.
Блондин кивнул и ушёл в ту же дверь, из которой мы попали в это помещение.
Я ничего не поняла из сказанного и "показанного".
Затем янтарный обратился к низкому:
– Подготовь третий отсек, – мимолётно глянув на меня, он продолжил. – Температуру на двадцать четыре. Первый и второй как обычно.
Низкий тоже сделал кивок головой и ушёл уже в другую дверь.
Теперь в комнате было только нас двое. Я смогла рассмотреть его по лучше при ярком свете ламп. Он был весь в чёрном: чёрный кожаный шлем, утеплённая куртка, чёрная водолазка. Я обратила внимание, что кроме кинжала на поясе – оружия у него не было, что не могло не радовать.
Он изучающе смотрел на меня. Моё сердце гулко забилось, походу теперь будет решаться моя участь.
Изначально я была твёрдо намерена держаться гордо, как и подобает девушке моего рода. Но осознание своего бессилия и невероятная усталость, которая навалилась на меня непосильным грузом, сделали своё дело. Я подняла на него глаза, и сразу же отвела взгляд. Он молчал. Пристально смотрел на меня, не произнося ни звука. настоящий моральный маньяк. Наконец его низкий голос нарушил тишину:
– Иди сюда.
Мои глаза расширились. Приближаться к нему мне вовсе не хотелось. Но то, как он на меня посмотрел, говорило о том, что мне лучше послушаться.
Мгновение спустя, я уже стояла в метре от него. Снова поправила непослушный локон. Он проследил за ним взглядом, и сделал какое-то неуловимое движение, моментально доставая из-за пояса кинжал. Не успела я очухаться, как он рассёк жгут и освободил мои руки.
Я с облегчением вздохнула и начала растирать затёкшие запястья. Только сейчас, я поняла, что не дышала все это время.
Он взял меня за кисть. От неожиданности я постаралась вырвать руку, но он сильнее сжал её. Я перестала сопротивляться, смотрела на него как испуганный кролик на волка. Свободной рукой янтарный залез в свою наплечную сумку, и вынул оттуда плоский металлический обруч. Не церемонясь, надел его на моё запястье, и отпустил. Затем он снова залез в сумку и вынул второй такой же и надел его уже на себя.
