Кайло совсем не отлипает от своего меню. К нам подходит официант, чтобы принять заказ, и я перевожу взгляд на Кайло, надеясь, что он скажет что-нибудь первым. Его сложно понять. Иногда. Зависит от того, насколько сильно он хмурится.

Он трет рот и тяжело вздыхает сквозь пальцы. Избегая моего взгляда.

— Что ж, — он касается подбородка. — Подозреваю, ты чертовски на меня зла, Рей.

— … а ты не сердишься на меня?

— С чего бы мне сердиться?

— Ну… — я неловко смеюсь. — Последнее время я только делаю, что огрызаюсь на тебя, а нам возможно придется сделать узы парными. Так что… мы не обязаны это делать, если не хочешь. Как захочешь.

Кайло поднимает бровь. Официант приносит кофе, и я удивленно таращусь на Кайло, опрокидывающего в свою кружку безумное количество сахара и сливок. Я обхожусь всего одним пакетиком и делаю глоток.

— Ты же знаешь, что я хочу, чтобы это было навсегда, — коротко отвечает он. И вскрывает уже третий пакетик сахара. — Мне все равно на перепады твоего настроения.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя.

О боже, мы снова на скользкой дорожке. Я стараюсь не выглядеть шокированной или слишком радостной, потому что это полное безумие. Еще слишком рано для подобных чувств. Но я тоже люблю его. Кайло для меня все еще загадка, но лучше него меня никто никогда так не понимал.

Он скатывает пакетики от сахара и укладывает их в пустые упаковки из-под сливок. А я цепляюсь за свою горячую чашку и краснею, чувствуя себя полной дурой, что сразу не ответила ему. Черт, до чего же стремно говорить об этом в закусочной.

— Я тоже.

— Ага, как такое не заметить!

Он только смеется над моими сбивчивыми оправданиями, и я злюсь и хмуро пялюсь на свой кофе. Ну и ладно. Вся эта странная эмоциональная фигня меня попросту прикончит.

Наконец официант приносит нам еду, слава богу. Кайло расправляет салфетку на коленях, и я следую его примеру, все еще на взводе после его признания. Как же это странно. Еще пару месяцев тому я его ненавидела. А я ведь не такой человек, я не люблю тратить свою энергию на подобное. Не вижу смысла.

Кое-как прожевав, я открываю рот.

— Я не понимаю, — выпаливаю я и взмахиваю ладонями. — Я не такая умная, как ты, я нетерпеливая, грубая, а еще эгоистка. Так что я не понимаю, зачем делать узы парными. Это же ужасно неудобно для тебя.

— Любить тебя не неудобно, — Кайло отпивает глоток. — В основном.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, словно тебе приходится разруливать все проблемы за меня.

— Любить тебя не значит разруливать.

У меня щеки горят. Черт побери. Ну…

Он изучает меня взглядом, пока пьет кофе, а затем выдавливает из себя одну из своих нервных улыбок. Затем отставляет чашку, разглядывая ее с минуту, и трет большим пальцем ручку. Я волнуюсь. Не хочу отталкивать его, но еще меньше хочу, чтобы Кайло чувствовал, будто обязан быть со мной. Он и без того уже натерпелся всякого в своей жизни.

Он толкается языком в щеку изнутри.

— Это.. это, эм… — Кайло сглатывает, по-прежнему уставившись на кружку. — Быть собой рядом с тобой на самом деле безумно круто. Всю свою жизнь я подавлял настоящие эмоции и избегал… — он взмахивает рукой и трет рот. — Всего этого. Но ты принимаешь меня таким, какой я есть, несмотря на наши различия… и наше сходство.

Я ерзаю, выдавив из себя улыбку, и пытаюсь разрядить напряжение, повисшее в воздухе:

— И твои грубые смски.

Кайло закатывает глаза, улыбаясь мне в ответ, несмотря на то, что выглядит так, что вот-вот заплачет. Я скольжу к нему, усаживаюсь рядом и крепко обхватываю за талию, пряча лицо на груди, чувствуя, как его руки обнимают меня. Кайло стискивает меня со всей силой, утыкаясь носом в макушку. Мы ведем себя слишком неприлично для закусочной, но мне наплевать.

Кайло судорожно вздыхает. Его ладони скользят вверх-вниз по моей спине, а затем обнимают крепче.

— Я не был грубым, — бормочет он мне в волосы.

— Еще как был. Постоянно.

— Вообще ни разу.

Я отстраняюсь, смеряя его скептическим взглядом, и Кайло смеется. Мне остается только закатывать глаза и ждать еду, как раз добирающуюся до нашего столика. Ням-ням.

Мы сидим рядом и кормим друг друга с рук, как будто в каком-то стремном романтическом фильме. Люди то и дело оглядываются на нас, а я зло таращусь в ответ, пока они не отвернутся, и Кайло замечает это еще на третьем моем смертельном взгляде. Он целует меня в висок и обнимает за талию.

— Я не планировал ничего подлого, когда давал тебе Супральфу, — говорит он. И пожимает плечами, накалывая на вилку кусочек яйца. — Просто не знал, как по-другому удержать тебя рядом, но не собирался причинять тебе вред.

— Я знаю, — я прищуриваюсь на блондинку, и, когда она начинает хмурится, я кривлю губы. Она отворачивается. — Ты же у нас не гений преступной мысли, просто грубый и чудик.

— … ну спасибо, Рей.

— Всегда пожалуйста.

Я поднимаю на Кайло глаза, ухмыляясь, а он качает головой и ржет. Я уже сыта, но меня терзает странное желание понаблюдать за закусочной — расслабиться невозможно — так что после поцелуев, которыми награждает меня Кайло, я снова настораживаюсь. Ненавижу, когда на меня пялятся. Эй, заведите себе уже личную жизнь.

— Мы можем сделать это на зимних каникулах, Рей. Если захочешь.

Я киваю, стараясь выглядеть невозмутимо, и по-прежнему поглядываю на людей, занятых своей едой.

— Хорошо, — отвечаю я.

— Узы нельзя разрушить, а ты еще слишком юна, так что тебе стоит подумать об этом еще пару недель.

— Ладно. Ты прав.

Подумать об этом, о чем тут вообще думать? Я же не вслепую подписываюсь на все это. Я видела его самые худшие стороны и самые лучшие, и знаю все о его разнообразном прошлом. Мне плевать. Он будет моим, и никого другого я не хочу.

Кайло заканчивает свой завтрак и аккуратно складывает тарелки. Когда подскакивает официант с чеком, я даю деньги до того, как Кайло начнет настаивать, что заплатит он.

Мы снова замолкаем на минуту. Кайло укладывает щеку мне на макушку, и я закрываю глаза, прижимаясь к его груди. Потом поворачиваю голову совсем немного, чтобы боднуть его в челюсть, и он наклоняется, подставляя железу на шее, чтобы я ее вылизала.

Думаю, мы тут еще задержимся. И плевать на все.

***

После завтрака-ланча (не знаю, как по мне, так это ни то, ни другое) Кайло отвозит меня в жуткий склад в Бостоне. В одном из боксов хранится большинство его старых вещей, но, когда мы подъезжаем ближе к этому месту, я начинаю подумывать о том, что он просто решил убить и прикопать меня тут.

— Выглядит зашибись, — саркастично выпаливаю я, выбираясь из машины.

Он закрывает дверцу и щелкает пальцами, бездумно протягивая мне ладонь. Я закатываю глаза и беру его за руку. Ну вот видите? Ужасно грубый.

— Я хранил тут много всего, пока работал в Технологическом, — говорит Кайло. — Не хотел таскать их с собой на временную работу.

— Погоди, это разве не я из нас двоих боюсь обязательств?

Кайло смотрит на меня непонимающе, и я все равно улыбаюсь ему.

Мы входим в ветхое здание, поднимаемся по лестнице на второй этаж. Боксы начинаются за оранжевой дверью на колесиках, но здесь такое плохое освещение, что почти нихрена не видно, и я следую вплотную за Кайло, ощетинившись от тревоги. Фу.

Он останавливается у двери с облупившейся табличкой «706» и достает ключи. Я жду.

— Тебя может немного унести от запаха, — говорит Кайло. — Я не открывал его уже пару лет.

Я пожимаю плечами. Да ладно. Все будет в порядке. Теперь меня уже не так накрывает от запаха Омег, как раньше. Он наклоняется, чтобы отпереть замок, и медленно поднимает роллет, пока тот не упирается в потолок.

Меня окутывает запах Кайло, немного непривычный — пахнет им, но мягче и слаще. Бокс весь забит коробками, которые почему-то перевернуты, и все валяется на полу: одеяла, подушки, мягкие игрушки. Я стою как вкопанная, вонзив ногти в ладони, позволяя Кайло пройти внутрь.