Синяя спальня, та самая синяя спальня, наполнилась теперь страстью двух влюблённых друг в друга людей, отчего дышать здесь было невозможно из-за огня, а их имена, смешиваясь со стонами, пронзали каждый миллиметр этой комнаты. Они не были нежны и деликатны друг с другом, скорее наоборот, словно истосковавшиеся друг по другу любовники, пробовали всё, что приносило им удовольствие. В конце концов они оба достигли его, чуть не свалившись с кровати, Клара сильно выгнулась, свисая с кровати головой, в то время как Джон удерживал её тело на кровати, сжимая её хрупкую талию своими руками, не разрывая их связи.
— Я люблю тебя, Джон… – тихо произнесла девушка, пытаясь отдышаться, ощущая, как слёзы стали катиться с её глаз по вискам, потому что это было правдой. Джон и не рассчитывал услышать эти слова, а потому тут же аккуратно приподнял девушку, полностью укладывая на кровати, смотря на неё растерянно, а она лишь кивнула, повторив свои слова и улыбаясь сквозь слёзы. Это не было бредом на пике удовольствия, это было самой настоящей правдой.
— Моя невозможная девчонка… – Джон поцеловал её пылко в губы, убирая мокрые пряди с лица, а затем перешёл на её шею, а она крепче прижала его к себе.
— Я люблю тебя, Клара… – они наконец побороли свой страх и признались друг другу в самом сумасшествии, пленником которого стали. Он не намеревался отпускать больше от себя эту девушку, никуда и никогда, чему бы ему это не стоило, а она впервые после смерти Альберта и Берти ощутила себя счастливой, по-настоящему, хоть это и было неправильно. Наша жизнь была бы намного проще, если бы нам нравились те, кто должны, но тогда, полагаю, не было бы никаких сказок.
========== Всегда и навеки. ==========
В Меерсбурге всё было иначе. Находясь здесь, Хелен просто потерялась в ощущении времени, она абсолютно перестала замечать, как день и ночь сменяли друг друга, ознаменовывая продолжение жизни. Войны будто не было. Это была нормальная жизнь. Пожалуй, то, чего ей так не хватало столько времени.
Она заигралась в Рейхе, все эти лживые попытки убедить себя в том, что всё, что они делали, было необходимо, и для того чтобы успокоить свою совесть, она уверяла себя каждый день, что это правильно, хотя это было далеко не так.
Сейчас она будто вернулась в прошлое, где была самой обычной женщиной, рядом с самым обычным мужчиной. Они нашли убежище у Хэнка, её сводного брата. Хотя, технически, они совершенно не были родственниками. Он сын её отчима, они познакомились, когда оба были уже совершенно взрослыми людьми. И, разумеется, как часто бывает, она ему понравилась, но вместе они никогда не могли быть ещё и по другой причине, Хелен была влюблена в Уильяма. Но теперь всё было иначе.
Это день начался как обычно за всё то время, что они приехали. Дом Хэнка находился прямо у берега Бодэнского озера, что позволяло ему заниматься рыболовством и зарабатывать деньги. У него была своя ферма, которая окупалась даже в военный период, ведь есть людям хотелось всегда. Девочки помогали Хэнку и его людям, для Дженнифер и Эми это было хорошим развлечением, в то время как для Хелен – способом забыться от своих ночных кошмаров.
Она хорошо заботилась о Хэнке, он давно не ощущал такое спокойствие и уверенность в предстоящем дне, как в те моменты, что она была подле него. И этот день не стал исключением. Как обычно, она принесла ему в спальню чистую одежду и чашечку кофе. Но отпускать он её от себя не планировал так скоро, а потому взял за руку и повалил на кровать, отчего она тут же рассмеялась, словно маленькая девочка, после чего он поцеловал её в губы, нависая сверху над ней, не позволяя тем самым выбраться из его плена. Утреннее удовольствие было залогом хорошего начала дня, а поскольку сейчас было ещё слишком рано, у них было время насладиться друг другом, пока девочки спали, ведь при них они не могли себя так вести. Для девочек мамочка всё ещё любила папочку, хоть это и было далеко не так.
Их близость не отличалась избытком ласок или изощренности, она была самой обычной, заключающаяся в самой простой истине – если они хотели друг друга, то брали. Хелен была довольно покладистой, что позволяло Хэнку делать с ней всё, что он хотел и как хотел. Именно поэтому, когда они оба довольно быстро лишили друг друга одежды, то он развернул её спиной к себе, заставляя ту привстать на коленях. Хелен было довольно трудно держаться в таком положении, ощущая мужчину в себе, но Хэнк крепко сжимал её в своих руках, не позволяя упасть, тем самым вынуждая её смотреть на их собственное отражение в зеркале. Именно в этот момент она осознала, что её не пугало то, что она видела, наоборот, она желала быть с Хэнком, и дело даже было не в интимной близости, нет. Несмотря на то обручальное кольцо, что всё ещё было на её пальце, она не ощущала, что принадлежит своему супругу. Именно в этот момент она окончательно призналась себе в том, что от её брака ничего не осталось. Наконец, Хэнк уложил Хелен на кровать грудью, не останавливаясь, осыпая её поцелуями, в то время как она полностью отдавалась ему, сжимая резьбу кровати, сдерживая собственные стоны. Их не должны были застать девочки ни в коем случае.
Спустя некоторое время, когда Хелен лежала в объятиях Хэнка, восстанавливая дыхание, а он рисовал узоры на её оголенных плечах, они оба услышали громкий сигнал машины, а затем крики девочек. Она тут же встала с кровати вместе с одеялом, прикрываясь им и подходя к окну, чтобы разглядеть нежданного гостя. Это был очень неприятный гость. И по её взгляду он всё прекрасно понял.
— Папочка! Ты вернулся! – Дженнифер и Эми радостно вбежали в объятия своего отца, который ждал их у собственной машины, припарковавшись. Он присел на одно колено перед ними и крепко сжал в своих объятиях, расцеловывая их и разглядывая.
— Конечно, вернулся. Вы думали ваш папочка забыл вас? Нет. Вы же мои детки. Вы так выросли за эти полгода. – Джону очень не хватало своих девочек, он осознал это только сейчас, когда вновь увидел их радостные и счастливые взгляды. Они любили его всегда, несмотря ни на что, ведь он был их ангелом-хранителем. Как можно было не любить собственного отца? Он сказал им, что привёз подарки, и девочки забрали большие цветные коробки, поцеловав отца в щёку, убегая с ними в дом, прямо мимо матери, которая вышла на улицу, полностью одетая и собранная.
— Джон. – она стала медленно подходить к нему, скрестив руки на груди, укрывая себя так собственным жакетом, защищаясь от сильного холодного ветра, что был не редкостью в их краях.
— Хелен. – она изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз. И дело было вовсе не в отросших длинных рыжих волосах и полном отсутствии макияжа, нет. Она была спокойной. Он мог чувствовать это просто смотря на неё. Конечно, его это радовало, ведь в последний раз они сильно поругались и он довёл её до истерики, как она его до агрессии, но с другой стороны это его и огорчало, потому что мысли о том, что ей было хорошо без него, стали настойчивее лезть в голову, нежели обычно.
— Ты бы мог предупредить, что приедешь. – она подошла к нему впритык и стала внимательно рассматривать его. Ей было так непривычно видеть его в обычной гражданской одежде, а не в форме оберстгруппенфюрера. Более того, он подстригся, побрился, от него приятно пахло, да и в целом он тоже выглядел намного лучше, чем она его помнила в их последнюю ссору. На него так влияла другая женщина, она была в этом уверена, но догадаться о том, что это был её психиатр мисс Освальд даже осмелиться не могла.
— Тогда бы ты несомненно нашла способ меня спровадить. – верно подмечено, она была не рада его видеть. Не поймите её неправильно, Хелен не желала Джону смерти, нет, но в то же время и не хотела его подле себя, как и всего, что было связано с нацистским Рейхом.
— Ты прекрасно выглядишь. – ей показалось, что он сказал это с неким упрёком в её адрес, что, разумеется, не пришлось по душе Хелен и она решила отыграться на нём.
