– Уверена, – сказала Шар, – что Тейт Бонакко победила во всех раундах. Она жуть как любит побеждать, а мозгов ей Бог послал меньше, чем рыбе. Она в чём хочешь признается. А ты играла?

Вопрос сам по себе ничего не значил, но содержал в себе намёк. Шар должна была выяснить, насколько я заинтересовалась Ру, прежде чем она всё испортила.

– Чёрт возьми, нет! – твёрдо сказала я, первое слово – одними губами. Руби задорно распевала хором с Маппетами, помахивая плюшевым ягнёнком, но слух у неё был отличный, а возраст – самый попугайский. – Я стояла на лестнице, пьяная, и старалась вести себя достаточно сурово, чтобы они ушли.

Она с облегчением рассмеялась.

– Представляю, как это помогло. Если честно, это самая нелепая игра, о которой я слышала. Зачем мне знать, какие гадости делали мои соседи в том году или вообще? И далеко они зашли? Были сенсационные признания?

– Неа. Все слишком напились, – ответила я. Мне не хотелось никакой конкретики, потому что эта дорога неизбежно привела бы к Тейт Бонакко, Филлипу и барбекю «Назад в школу». – Большую часть вечеринки я пропустила, пытаясь уберечь Мэдс от флирта на лужайке.

– О Господи! Этот парень, Лука… он ужасен. Я сказала бы это, даже если бы не видела его жуткую мамашу. Он слишком крутой, – сказала Шар. – Но я бы не стала волноваться. Он найдёт свою компанию, и вряд ли это будет список отличников.

– Я тоже так думала, но сегодня утром он отвёз Мэдс в школу.

Шар широко открыла рот, и, прежде чем она успела спросить, не спятили ли мы с Дэвисом, я объяснила:

– Мэдс обвела меня вокруг пальца. Я думала, её подвезёт мама Шеннон, а не этот тип на безумном красном спорткаре.

– Это не его спорткар. Это спорткар Ру. Во всяком случае, единственная их машина. Суперновая, видимо, модель этого года, – Шарлотта принюхалась. – Ты печёшь?

В подростковом возрасте у Шар тоже были сложные отношения с едой, и я достаточно рассказала ей о своих. Она знала – в моём доме конфет не держат.

– Пирог. Для Ру, – сказала я. Мне не хотелось врать ей о таких мелочах. – Ещё принесу ей план окрестностей. И невзначай упомяну, что мамы тинейджеров играют в кости, а не ходят в книжный клуб.

Шар рассмеялась.

– Гениально! Натрави её на них!

В дверь позвонили. Шар вопросительно посмотрела на меня, но я никого не ждала. Я пожала плечами, широко раскрыв глаза. Я знала – это Ру. Это точно Ру. Она вернулась, чтобы довести до конца свою проклятую игру, и в этот раз в присутствии Шарлотты.

– Приглядишь за мелкими? – спросила я и отвернулась, чтобы она не видела моей натянутой улыбки. Прошла через откидную дверцу в длинный коридор с широкими арками со стороны кухни и гостиной. Путь до входной двери был немыслимо далёким.

За дверью оказалась всего-навсего Тейт Бонакко. Второй человек, которого я в это утро хотела видеть меньше всего. Но всё же я выдохнула с облегчением и лишь тогда поняла, что затаила дыхание. Тейт держала в руках белую коробочку с выпечкой из «Пабликса» и улыбалась так широко, что были видны все зубы.

– Привет, Тейт, – сказала я, будто ситуация была абсолютно нормальной. Ничего нормального тут не было. Я могла по пальцам посчитать, сколько раз Тейт приходила ко мне в гости. Господи, я могла посчитать это даже по перьям своих крыльев. Никогда.

– Привеееет, – ответила она, сильно растягивая гласные. – Можно зайти? Есть секунда? – свободной рукой она пригладила блестящие волосы, собранные в хвост, и без того идеально гладкий.

– Ой, я… – начала было я и запнулась, повернувшись, внезапно вспомнив, что Шарлотта здесь, нас разделяет лишь коридор и тонкая откидная дверца. Тейт, приняв это за знак согласия, прошла мимо меня в дом. Прежде чем она что-то сказала, я очень громко крикнула:

– Шар, у нас Тейт! Проверь, как там пирог?

Услышав имя Шар, Тейт замерла, впилась в меня взглядом. Её щёки ярко, виновато вспыхнули. Я повернулась к кухне, всем телом ощущая неловкость, но Тейт схватила меня за руку.

– Ты ей сказала? – прошептала она, переводя взгляд с одного моего глаза на другой в поисках ответа. Видимо, она его нашла, потому что выдохнула и кивнула. – Пожалуйста, не надо! Это был лишь поцелуй. Глупый пьяный поцелуй, – когда я не ответила, она разжала хватку и сменила тактику. – Ты разрушишь её брак.

– Ха, но и твой тоже, – сказала я тихо, но не настолько, чтобы она не услышала в моём голосе яд. Ей хватило ума опустить глаза.

– Прошу тебя, – сказала она. – Ничего не было.

Я отвела глаза. Вчера вечером было очевидно, что она имеет в виду не просто пьяный клевок в губы. Тейт собиралась рассказать что-то в самом деле мерзкое, но сдала назад, увидев шок Панды и осуждение Лавонды. Если бы они заулыбались и проявили грязный интерес, она, возможно, рассказала бы больше.

Но «возможно» – важное слово. И чёрт бы побрал Тейт Бонакко, поставившую меня в такое положение. Теперь я должна шептаться с ней в прихожей за спиной у лучшей подруги. Я хотела поступить правильно по отношению к Шар, но не знала как. Я не хотела причинить ей боль, но, если это был не только поцелуй, нужно было ей рассказать.

Что, если я расскажу и это разрушит нашу дружбу?

Эта неожиданная мысль оказалась веским аргументом. Женщины, которые настроились отрицать, часто срываются на тех, кто принёс плохие вести. Могут даже вычеркнуть их из жизни.

Я тут же устыдилась своих мыслей. Нужно было поступить правильно по отношению к Шарлотте, пусть даже это и прошлось бы бумерангом по мне.

– Я не хочу, чтобы Шар от кого-то об этом узнала, – сказала я.

– Панда и Лавонда сплетничать не будут, – заверила Тейт. – Я хочу задобрить Ру, но она все равно думает, что это был незнакомец на парковке. Все так думают. Я никому не расскажу, что это был… – она замолчала и показала пальцем в сторону кухни, где сидела Шар.

Может, подумала я, правильно будет ничего не делать. Представила себя на месте подруги. Если бы Дэвис так поступил, хотела бы я, чтобы Шар мне рассказала?

Ответа быть не могло. Всего пива в мире не хватило бы, чтобы Дэвис снюхался на барбекю с Тейт Бонакко. Дэвис был… порядочный, вот какой. Это качество не бросалось в глаза, это было тихое, врождённое благородство. Основополагающая его черта. Когда мы впервые встретились, он показался мне до того приличным, что я поняла, отчего Мэдди зовёт его «папочка-лапочка». Со временем я осознала – всё, что говорит Дэвис, он говорит всерьёз. Если дал обещание, он его выполнит.

– Прошу тебя, – повторила Тейт, на этот раз с напором.

Дверь на другом конце коридора приоткрылась, Шар высунула голову.

– Думаю, пирог готов. Я его вынула из духовки. Привет, Тейт.

– О, привет, Шарлотта, – сказала Тейт безо всякого энтузиазма.

– Там ещё остался кофе, будешь? – с улыбкой спросила Шар, пока мы шли по коридору обратно в кухню. – Эми говорит, у тебя выдалась тяжёлая ночка.

Тейт вновь поправила причёску.

– Не знаю, что на нас нашло.

– Да ну? – удивилась Шарлотта. Она принесла Тейт кружку, чувствуя себя как дома у меня на кухне. – Вот я очень хорошо знаю, что на нас нашло.

– Ящик вина? – спросила я жизнерадостнее, чем чувствовала себя по этому поводу. Большая часть моего прекрасного джина тоже отправилась прямиком в глотку Тейт, хотя, по правде сказать, тут же вернулась обратно в латунное мусорное ведро.

– Хорошая версия, – сказала Тейт. Обычно такие дружеские подколки были в порядке вещей, но сегодня мне во всём виделся намёк.

– Вообще-то я имела в виду Ру, – отрезала Шар. Она, очевидно, тоже заметила этот намёк. Налив кофе в чашку Тейт, она не добавила ни сахара, ни сливок. Тейт не любила лишних калорий.

– Да уж. После того, что случилось, я от неё уже не в восторге, – сказала Тейт, украдкой взглянув на меня. Я отвернулась, посмотрела, как там малыши. Оливер ползал по столику, обеими руками держась за края. Руби застыла перед экраном, на котором появился её любимый Элмо.