— Я когда вас брал, сказал чтоб вы советы свои при себе оставили? — просвистел Андрео.

— Да, Андрей Владимирович, но я давала советы только по работе, а это вы разрешили.

— Я не помню, чтоб разрешал вам советовать моей племяннице как ей жить?!

— Я ей и не советовала.

— Не советовали?! Не советовали?! А это что?! — Ковин сунул мне под нос записку, в которой Мария извещала, что собирается «жить сама, как Николь».

— Я-то тут причем?

— Причем?!

— Решила девочка самостоятельно жить и что в этом?

— Что в этом?! Она ушла из дома и теперь работает в какой-то благотворительной лавочке!

— Марии двадцать лет.

— Вы же прекрасно знали, что я уже обо всем договорился! Я отвечаю за нее, и что я должен сказать Светлане — «Прости, она решила стать как Николь, без перспектив и будущего»!

«Что?!»

— Значит, это я без перспектив и будущего?! А я вот вижу прекрасную перспективу, не видеть вас и не работать с таким сатрапом как вы!

— Это кто сатрап? Я?!

— Вы!

— Я?!

— Да!

— Пошла вон отсюда!

— И пойду, трудовую отдай!

Он быстро все подписал и швырнул мне, в долгу не осталась и кинула в него отчет по госзакупкам, пусть поперхнется. Из кабинета вылетела, громко хлопнув дверью. Через десять минут уже ехала в вагоне метро, и мне хотелось кого-нибудь убить. «Значит я без перспектив и будущего? А вот и не угадал, гад, у меня прекрасное перспективное будущее, будущее без тебя Подковин, Туповин, Козловин».

Ночь на танцполе не уменьшила злости, я даже усталая все еще была в ярости. Челе смотрел, как я шагаю из угла в угол и ничего не понимал. Желание придушить Ковина все не проходило. Нужно успокоиться, но как?

К десяти часам я остыла и решила искать себе работу. Я написала в Клуб секретарей, членом которого была уже несколько лет, и попросила выслать вакансии, если такие есть. Решение найти новую работу немного успокоило, и я наконец-то легла спать, обрадованный Челе тут же лег рядом.

В обед меня разбудил звонок из Клуба, у них были интересные вакансии для меня. Я быстро собралась и побежала в гостеприимное учреждение. «Чем быстрей найду работу, тем лучше. И забуду его как страшный сон с шестью увольнениями». Наивная, не знала, что это только середина. А пока я еще не знала, что Ковин это надолго, и радовалась возможности найти новую работу так быстро. Даже быстрей чем думала, уже в понедельник первое собеседование и фирма известная и зарплата хорошая.

В четверг я сходила в издательство, узнала много интересного, получила в подарок множество книг, так что на следующий больничный чтиво у меня было. Пятницу и субботу я провела с мамой и Иванычем, «а шашлычок под коньячок вкусно очень». В воскресение вернулась в Москву, чтоб привести себя в порядок и подготовиться к собеседованию.

Утро понедельника застало меня во всеоружии — костюм, макияж, маникюр, к собеседованию готова. До офиса я добралась быстро, меня проводили сразу к начальнику Глебу Юрьевичу.

— Доброе утро, Николь Александровна.

— Здравствуйте, Глеб Юрьевич.

— Хочу извиниться, но в свете последних событий… — потенциальный работодатель как-то стушевался.

— Каких событий?

— Ну, вы пришли … не могу я вам взять… вот…

— Не можете взять?

— Не могу.

— А почему?

— Не могу и все.

— А Андрей Владимирович Ковин к этому «не могу» имеет отношение?

— Ну, он наш крупный заказчик… в общем, если я вас возьму я могу потерять заказы.

— Понятно, тогда не буду больше угрожать вашему благополучию, до свидания.

— До свидания.

История повторилась и на втором и на третьем собеседовании. К концу недели я уже кипела как вулкан Эйяфьятлайокудль, угрожая засыпать пеплом окружающих. Я-то понимала, каким образом Софья умудряется вычислять моих потенциальных работодателей; хороших вакансий не так уж и много, а с моими запросами вообще единицы, но вот почему бывший руководитель вставляет мне палки в колеса, не понимала, сам же выгнал. Ему же бесперспективные в активе не нужны!

«Если он будет продолжать в том же духе, я работу так и не найду, придется Бизончика просить или еще хуже, к Чистину обращаться, а просить о помощи я не люблю. Пойду и придушу Ковина, всем станет легче!».

С таким настроем я и пришла к Андрею Владимировичу. Я уже ощущала, как мои пальцы смыкаются на его шее, я слышала, как он задыхается, ощущения были такими реальными, что предпочла спрятать руки в карманы пальто и не снимать его во время разговора с бывшим начальником, а то фантазии станут реальностью.

А этот гад еще довольно улыбался, так хотелось в него швырнуть чем-нибудь или горячее кофе выплеснуть прям в ухмыляющуюся физиономию.

— И что это значит?

— Не понимаю о чем вы.

— Прекрасно понимаете. Вы сами меня выгнали, а теперь мешаете найти работу.

— Я все равно считаю, что Мария должна жить дома, но я не должен был вас выгонять.

— Вы меня уже выгнали, а сейчас вы мне мешаете найти новую работу.

— А зачем вам новая работа? Я хочу, чтоб вы вернулись.

— Да?!… А я этого не хочу!

— Я вам выбора не оставлю, — Ковин довольно ухмыльнулся.

— Хорошо, я вернусь, но я сразу предупреждаю — работать я не буду, вы опять меня уволите за профнепригодность.

— Вы этого не сделаете.

— Вы меня плохо знаете, сделаю. Вы пожалеете о том, что взяли меня обратно.

— Поработаем, увидим. А сейчас идите, оформляйтесь.

В очередной раз я шла в отдел кадров, в очередной раз меня брали в эту контору на работу. София обрадовалась моему очередному пришествию, начальник отдела кадров порадовала меня новой офисной шуткой: «Вы слышали, Ерец опять уволили? Ваши данные устарели, ее уже приняли обратно». Пока оформляли документы, строила планы мести, он пожалеет, что взял меня обратно, из вредности я могу сделать многое, а уж не работать на работе раз плюнуть. Война, так война. Готовьтесь к бою, господин Ковин…

Большую часть дня висело оповещение, что Ковин занят и его никто не может беспокоить, новое программное обеспечение связывало высокое начальство и приемную крепкими информативными узами, и красный свет к углу монитора извещал о том, что лучше не входить.

Это было невыносимо, я хотела работать, но это значит проиграть Ковину, а он даже не извинился за свои действия. Но совсем уйти в оборону я не смогла, жалость плохое качество женщин. Я набрала номер.

— Катя, зайдите ко мне.

— Сейчас, Николь Александровна.

«Ох, и погубит меня моя доброта». Екатерина бесшумно вошла в кабинет.

— Екатерина Викторовна, закажите обед для Ковина, а сейчас отнесите ему кофе и бутерброды.

— Но там горит красный.

— Вы быстро забегаете, ставите все на стол и исчезаете, он с восьми на работе и еще ничего не ел.

— Все поняла, сделаю.

— Липа пусть ему напомнит, что завтра встреча с министерскими и подготовит необходимые документы, список я ей на почту отправила.

— Возвращаетесь к работе?

— Нет, просто мне скучно.

Екатерина понимающе улыбнулась и исчезла.

К концу недели я все еще работала на Ковина, несмотря на постоянные жалобы со стороны сотрудников на мои действия, верней бездействие, Андрей Владимирович проявлял небывалое самообладание и даже ни разу на меня голос не повысил. С легкой руки Софьи вся контора знала, что Ковин заставил меня вернуться супротив моей воли, некоторые мне сочувствовали, некоторые меня еще больше возненавидели. Вот к какому лагерю примкнула управделами, мне предстояло сегодня выяснить.

Снегина Вера Геннадьевна перед окончанием рабочего дня зашла ко мне и предложила выпить чашечку кофе и поговорить о делах наших скорбных. Странно, к концу недели я была выжата как лимон, хотя и не работала. Целая неделя ничегонеделания была хуже, чем месяц работы, никогда не думала, что не работать это такой тяжкий труд. А может мне это просто не дано?