Есть хотелось жутко, пойти в наглую и поесть, в конечном итоге я ж не по своей воле пропустила законный обед. Я опять натянула пальто, распахнула дверь … и налетела на Подковина.

— Я на обед.

— Замечательно и я с вами.

Ничего в этом замечательного нет, но начальство упорно топало за мной в кафе. Мои надежды на заполненность предприятия общественного питания, как назло, не оправдались, свободных столиков было полно. Я набрала еду на поднос, расплатилась и потащилась в самый дальний угол кафе, так как невольные сотрапезники уже с интересом поглядывали на мои фингал, а некоторые театральным шепотом строили предположения о его происхождении, как всегда культура перла из всех щелей нашей широченной русской души, я забилась в самый темный угол и села ко всем спиной. Ковин к моему разочарованию не потерялся по дороге, а сел напротив меня. Он с подозрением разглядывал выбранные блюда, осторожно их пробовал, опасаясь острого отравления, которое я ему по доброте душевной про себя успела пожелать. Я жевала блинчики с мясом и запивала их горячим фруктовым чаем.

Нужно было в кофейню пойти, выпить горячего шоколада, съесть пару эклеров, тогда бы даже вид руководства не испортил бы мне аппетит.

— Что сказал доктор?

— Ничего страшного, до вашей свадьбы заживет.

— И когда вы будете в нормальном виде?

— Как только, так сразу.

— А вы нормально отвечать можете?

— Когда я ем, я глух и нем.

— Понятно, плохое настроение.

Я молча жевала, удовольствие от обеда не получила, встала, взяла поднос с посудой и отнесла его в окошко мойки, не дожидаясь начальства ушла из кафе. По дороге в офис зашла в кондитерскую и купила профитроли и кольца с творогом для себя и девчонок, и пару эклеров для начальства, так на всякий случай. В приемной царила паника, все бегали, что-то искали, в общем, творилось что-то непонятное. И мне это не нравилось.

— Что случилось?

— Ковин попросил срочно ему отчет принести, а он не сделан.

— Какой?

— Об исполнение госзаказов.

— Липа сделай ему кофе. Я сейчас разденусь и отнесу ему и отчет, и кофе.

И куда он уже засунул мои бумаги? Сама лично в руки отдала утром. Вот шлея под хвост попала, отыгрывается и на ком, на бедных и беззащитных, безответных. Я распечатала очередной экземпляр отчета, поставила рядом с чашкой коробочку с эклерами и с подносом в руках и отчетом подмышкой пошла к суровому начальству.

— Ну, что за бардак? Никто ничего найти не может. Где отчет?

Я под эти вопросы благополучно дошла до стола, поставила чашку с кофе перед Ковиным, и прежде чем отдать эклеры, быстро осмотрела его стол.

— А это что, под правой рукой?

— Какие-то бумаги, это не то.

— А вы их попробуйте перевернуть.

Ковин перевернул, это и был злосчастный отчет. Я все же отдала ему эклеры и второй экземпляр отчета.

Моя дверь была открыта, поэтому я услышала некое подобие извинений Ковина, он буркнул, что-то типа «он у меня оказывается был, все нормально».

Я уже заканчивала справку по рекламе, когда меня в очередной раз пригласило к себе в кабинет начальство. Дописала заключительные предложения, отправила на печать и пошла к Ковину, по дороге прихватив кофе. Почти что промаршировала к его столу, хотела еще отсалютовать и щелкнуть пятками, но пришла к выводу, что это лишнее.

— На завтра свою Алимпиаду проконсультируйте.

— Хорошо.

— Я с утра на встрече, буду ближе к обеду. Изменения в расписание я внес. Послезавтра американцы приезжают, к их встрече все готово?

— Все готово.

— Что с Новым годом?

— Все заказано, программа составлена, артисты приглашены, подарки закуплены, вся информация в папке «НГ». Билеты для вашей племянницы куплены, отель забронирован, экскурсии заказаны.

— Я что с наихудшей частью моей семьи?

— Марина Сергеевна и Валерия Владимировна соблаговолили согласиться провести новогодние каникулы в Баден-Баден для лечения водами стресса и усталости от несовершенства этого бренного мира. Ваша сестра отказалась от моих услуг.

— А меня вы куда отправили?

— Как и просили в горы. Санкт-Мориц, в Вербье и Давосе вы уже были, так как никаких ценных указаний и пожеланий вы не высказали, то я на свой вкус выбрала вам уголок Швейцарии.

— И чем он вас привлек?

— А там еще и минеральные источники есть, заодно и нервы подлечите.

— Другой бы на моем месте давно бы вас выгнал, я терплю. А какие там трассы?

— Синие, красные, черные, как и положено горнолыжному курорту.

— И каких там больше?

— Красных, около шестидесяти процентов, черных процентов пятнадцать. А что нужно было брать более экстремальные?

— С вами лучше не рисковать, а то еще шею сломаю.

— Если и сломаете, то точно не из-за меня, я в это время буду в Абхазии, есть мандарины и гулять по городам.

— И потом мне придется отбивать вас у горячих кавказских парней. Не боитесь туда ехать?

— Я всего опасаюсь, но жить-то надо. Сначала хотела вам заказать номер в самом высоко расположенном отеле Альп, но потом остановила свой выбор на старом добром Карлтоне.

— Курорт вы выбирали с надеждой, что если на трассе не убьюсь, то точно свалюсь с балкона в приступе головокружения.

— Если не нравится, то еще есть время выбрать что-то другое. Горнолыжное снаряжение я вам заказывать не стала, вы не просили.

— Все устраивает, спасибо.

Я кивнула и ушла. И что звал? Это все я ему уже в письменном виде на почту отправила с фотографиями номеров, гор, источников и сметой расходов.

Весь мои инструктаж Липы заключался в том, что я ей сказала не бояться Ковина и делать все спокойно.

По моему плану, Липа должна была перейти на свободное место помощника, тогда я смогу избавится от всяких мелких поручений Андрео, которые отнимали большую часть рабочего дня, Екатерину я так и не уговорила на эту должность, уперлась как баран «мне и здесь хорошо, я хочу быть секретарем, а не помощником». Вечером на проходной меня поймал курьер с цветами и долго выпытывал, как передать букет Екатерине, я расписалась за получение букета, и мне пришлось возвращаться обратно. На этот раз обошлось без буйства фантазии, пятнадцать белых роз. Екатерина вся покраснела, частично от смущения, частично от удовольствия. Я вернулась к себе в кабинет, если верить примете возвращаться очень плохо, поэтому я решила сделать вид, что вернулась поработать. Мое дорожное «плохо» заключалось в том, что на минуту замешкался и попадаешь в ужасную давку, лучше пересидеть на работе. Постучавшись, ко мне вошла Катя, все еще пунцовая.

— Я хочу посоветоваться.

— Слушаю.

— Это не по работе. Вот.

Екатерина протянула мне карточку, на которой Чистин собственноручно начертал приглашение на ужин.

— И что?

— Идти или нет?

— А сама чего хочешь? — Катя еще сильней покраснела, — понятно. Позвони и скажи, что сегодня не сможешь, но завтра с удовольствием пойдешь.

— А если я и завтра не смогу?

— Сможешь, Ковин с Липой поедут на встречу, я тебя отпущу. Звони.

— А куда у меня же нет его телефонного номера.

— Ну, он и простофиля, как всегда.

Я набрала номер и передала трубку Екатерине, а сама вышла как бы за водой для цветов, чтобы не мешать общению. Вот уж не думала, что буду сводней. Или не нужно? Не ошибается только тот, кто ничего не делает, а друг что-нибудь у них получится, хотя на моей памяти ни у кого это «вдруг» не получилось, слезы, разводы, упреки. А может у нее жизни больше ничего подобного не будет, и потом она будет жалеть всю жизнь об упущенном, это еще хуже, чем обжечься.

— Договорились?

— Да, завтра в семь.

— А теперь в магазин.

— Зачем?

— За платьем. Или ты опять в саван собираешься укутаться?

— Нет.

— Тогда одевайся и пошли.

И мы пошли. Господи, и для кого это только шьют, то какие-то немыслимые оборочки, то отделка горошком, трудно найти простое элегантное платье, без всяких финтифлюшек. После нескольких часов поисков мы все же нашли подходящий вариант. Серое платье из тончайшей шерсти на тонких бретелях, по талии и подолу шла отделка серебряными нитями, в комплекте с ним шел короткий пиджачок и расшитое серебром болеро, два в одном — офис и выход. Потом я заставила Екатерину купить туфли с серебристой отделкой, а себе кучу босоножек за смешные деньги. Я все еще надеялась на отпуск летом, но этим надеждам было не суждено сбыться, хотя, что забегать вперед. В одном из отделов я прикупила посуду, цены были кусачие, но перспектива больше не таскаться по магазинам была заманчивей, чем уменьшившейся бюджет.