- Ты подозреваешь Бориса? Он что-то сделал с Толиком?.. - Марго прижала к щекам ладони... - Но, бабушка говорит, там мертвецы! - произнесла она слабым от страха голосом.
- Если отбросить всю эту шелупень о зомби, на поляне что-то происходит в полнолуние! И я должна знать - что. Хотя бы ради Анатолия, которого, ты вроде как любишь! Или я ошибаюсь?
Взгляд мой скользнул вниз, и, сжигая для Марго все мосты, я продолжила деловым тоном:
- Смени эти бальные туфли на кроссовки. В спальне Бориса полно обуви, и... Переоденься. Может, придется убегать. - Не удержавшись, добавила я, с чувством глубокого удовлетворения заметив, как вытянулось в испуге ее лицо.
Пока Марго ковырялась в гардеробе, выискивая подходящие кроссовки, я прошла в гараж, и, после нескольких минут поиска, нашла фонарь. Заметив в углу саперную лопатку, поколебавшись, прихватила и ее. Я не знала, что нас ожидает на той чудесной полянке, но, если мне захотелось взять лопатку, я ее взяла. Надо прислушиваться к своему подсознанию, оно редко ошибается.
Уфимья Платоновна все еще стояла на веранде, когда мы с Марго, вооруженные лопаткой и фонарем, вышли из дома. По глазам старушки нельзя было понять - о чем она думает. Предполагаю, наш вид, особенно Марго в куртке не по размеру, лопатка и фонарь в моих руках навели ее на определенные мысли, потому что она перекрестилась, что-то пробормотала и произнесла:
- Негоже вам, девоньки, в лес без проводника, не по-христиански будет. Хоть мне и страшно, пойду и я с вами. Подождь немного, я скоро.
С этими словами, старушка засеменила к своему дому.
Почему-то я испытала облегчение. Идти в незнакомый лес, ночью! Конечно, раз я решила, остановиться уже было невозможно, но то, что эта милая старушка решила пойти с нами, придало мне уверенности. Я почувствовала, как плечи чуть обмякли и меня уже не так сильно била внутренняя дрожь. Я покосилась на Марго. Наверняка, ее обуяли такие же чувства, потому что она перестала терзать губы, нещадно их кусая.
Страх... Этот не поддающийся контролю выброс адреналина в кровь, дрожание конечностей, боль в груди, сердцебиение и тошнота - слишком большой список для маленькой девочки. Можно сколько угодно уговаривать себя, что страх - защитная функция организма, что это срабатывает инстинкт самосохранения, лучше не становится. Лес... Вид этой зловещей массы, надвигающейся подобно черному айсбергу, заставил мое сердце неровно биться, но, в тоже время, я ловила себя на мысли, что симптомы страха придавали мне необычное ощущение уверенности. Я чувствовала себя на подъеме, как когда-то очень давно, в другой жизни, гуляя по ночному Брюсселю с Анатолием, зашла в кофешоп и впервые попробовала "травку".
Деревья уже почти сбросили листву, и свет фонаря пробивался достаточно далеко, освещая нам путь. Казалось, лес дышал. Поскрипывали стволы, с резким звуком ломались тонкие ветки под тяжестью невидимых зверьков. Вокруг нас что-то шуршало, скреблось, постанывало... Но меня это нисколько не напрягало, я уверенно шла вперед, прислушиваясь за спиной к неровным, спотыкающимся шагам Марго, и мягким, почти неслышным - бабы Уфимьи. Вот и ручей, я повернула налево и пошла против течения. Покрытая тонкой коркой льда листва под ногами проминалась с тихим хрустом, я хлюпала по жидкой грязи, чувствуя, как набухают от влаги кроссовки. Увидев просвет сквозь редкие деревья, прошла немного вперед и остановилась, разглядывая открытое пространство, хорошо освещаемое луной. Не было ничего мистического и таинственного в этом участке леса. Поляна, как поляна, только было странно видеть серебряную в лунном свете траву.
- Мы пришли? - шепотом спросила Марго, сдерживая дыхание.
Я стояла, прислушиваясь к тишине, и меня постепенно захватывало необъяснимое напряжение, словно сквозь мое тело протягивались невидимые нити, которые стягивали внутренности в тугой узел.
- Нечистое место, - раздался голос Уфимьи Платоновны.
Присмотревшись более пристально, я заметила разбросанные по поляне то тут, то там - невысокие холмики. Направив луч фонаря на один из них, я медленно пошла, шепча про себя: "Что я тут делаю! К черту эту поляну! К черту тебя, Анатолий и твою куклу Марго"!
Да, это была яма, присыпанная землей - неглубокая, может, с метр, чуть больше. Никакие черти и мертвецы не полезли на меня из земли. Я нервно выдохнула и махнула фонарем Марго. Она приблизилась, осторожно заглянула через мое плечо в яму.
- Пойдем, посмотрим другие? - предложила я, тщательно маскируя разочарование.
- Тая! Ты же не думаешь, что Анатолий где-то здесь?
- Хочешь сказать, наша поездка - сплошная глупость? - спросила я, не стараясь скрыть раздражения. - Вынимаешь меня из постели; мы мчимся, черт знает куда;я стою в мокрых кроссовках; у меня замерзла задница, а ты голосом олигофренки спрашиваешь, - ты же не думаешь? - передразнила я писклявым голосом и замерла - земля за спиной Марго пришла в движение или мне показалось?
- Марго! - задыхаясь от внезапного дефицита воздуха, пробулькала я. - Поверни голову и посмотри - шевелится земля или нет?
- Что? - спросила Марго, обернувшись и тут же, схватив меня за рукав куртки, присела.
И чего она всегда приседает? Посоветовать ей, чтобы позанималась на велотренажере? Очень укрепляет икроножные мышцы.
Пытаясь освободить рукав куртки от ее мертвой хватки, я не сводила глаз с груды земли. К лицу липла колыхающаяся полутьма, из которой ко мне тянулись чьи-то руки.
- Где? - слабым голосом спросила Марго, продолжая тянуть меня вниз. Под тяжестью ее тела, мы упали на колени, фонарь вывалился у меня из рук; и нас поглотила тьма. Ну, не совсем - тьма, все-таки, светила луна. И в этом лунном свете поляна ожила; мне даже показалось - по заледеневшей траве пробежала легкая рябь. Вы когда-нибудь были ночью в лесу, стоя на коленях под черным небом и огромной луной, которой совершенно безразличны вы со своими фобиями? Наверное, мы с Марго так бы и стояли на коленях, постепенно вмерзая в землю, как вдруг едва слышно зазвучала музыка.
- Ты слышишь? - губы Марго, сведенные холодом и страхом, едва шевелились.
