Я сделала вид, что знаю, когда иней еще не садится, и принялась за булочки, запивая изумительно воздушное тесто горячим крепким чаем.
- Не кручинься, деточка, - ласково произнесла Уфимья Платоновна, неожиданно взяв Марго за руку. - Если что и делала ты, то по слабости, а не по злому умыслу. Я тебе дам травы в мешочке, ты носи этот мешочек у груди, невеселые мысли и уйдут.
Марго посмотрела на старушку; глаза ее покраснели, чтобы прервать, готовый излиться водопад, я спросила:
- Ничего у вас в деревне не случилось?
- А что должно? Девонька?
- Мало ли... Собака выла, - говорила я чисто интуитивно без конкретного плана, надеясь на пресловутое "авось". Из моего скудного жизненного опыта я вывела формулу - часто незначительное событие тянет за собой значительное продолжение.
Уфимья Платоновна взяла ложечку и стала накладывать на блюдце варенье; и по тому, как она это делала - ягодка за ягодкой, ровняя ложечкой края растекающегося варенья - я вдруг поняла, старушке есть что сказать. Вопрос в ином - захочет ли она?
Молчание затянулось, и, когда я совсем потеряла надежду услышать ответ, баба Уфимья тихо произнесла:
- Ране было тихо.
- Тихо? - подхватила я, оживляясь. - Что вы хотите сказать?
- Жили тихо, миром. А ныне все хочут стать богатыми, забывают, что богатый - бедный. Строют дома из камня - большие, а пустые. Лба не перекрестят, а хочут дух свой очистить. Душу не помоешь, она через муки очищается. Тогда и блаженство будет души, когда изнутри будет. Вы искушайте меду, это луговой, в нем и мята, и шалфей, и хмель, - старушка пододвинула ко мне блюдце с медом цвета золотого янтаря.
Но мед меня не интересовал, я смотрела в глаза старушки. Глаза у нее были ярко-голубые, ясные. Мы смотрели друг на друга довольно долго, потом она протянула руку и разжала пальцы. На ладони лежал ключ.
Почему я сразу подумала, что это ключ от дома Бориса? Вопрос лежит в плоскости тонких миров и фотонного излучения.
- Борис Сергеич, когда уезжает, дает мне ключ, чтобы я досматривала порядок.
- А собака? - вырвалось у меня невольное восклицание.
- Хороший добрый пес, я кормлю его, когда Борис Сергеич уезжает надолго.
- Он уехал надолго!? - наши с Марго голоса прозвучали в редком консонансе.
Мне показалось, что в голове заскрежетали шестеренки, и, этот скрежет услышала Марго, потому что она как-то странно посмотрела на меня. Ее красивый рот открылся, но, видимо, на словесное озвучивание своих мыслей у нее уже не хватило энергии, она захлопнула рот и закрыла лицо ладонями - жест всех неврастеников, желающих отгородиться от жестокости мира.
"Уехал, - думала я. - Уехал внезапно и быстро. Так быстро, что похоже на бегство. Может, я гоню волну? И ничего в этом подозрительного нет? Недаром говорят - шизофрения заразна. Проведя с Марго двенадцать часов, я уже на пороге заболевания".
- Уфимья Платоновна! Я уверена, что Борис Сергеич будет безмерно счастлив, когда узнает, что в его доме ночевала жена его лучшего друга и компаньона. А вы как думаете?
Старушка посмотрела на Марго и кивнула. Как там говорят спортивные обозреватели? "Боксер получил жесточайший апперкот и рухнул на настил". Старушка знала! Что жена друга - не я, а Марго! Я всегда поражалась удивительным свойствам невербального общения - проще сказать - языку тела. Если бы баба Фима продолжала безмятежно попивать чай вприкуску с вареньем, я бы и дальше пребывала в младенческом неведении относительно ее информированности, но старушка, поймав мой взгляд, суетливо пригладила волосы под косынкой, поправив узел, что равносильно тому, как если бы она сложила буквы из костра - я знаю! Итак - блеф раскрыт, карты брошены на стол. Извините, Уфимья Платоновна! Флеш-стрит перекрывает пару.
- Отлично! - я подкинула ключ на ладони и обратилась к Марго: "Ты готова"?
Можно было двояко истолковать мой вопрос, но Марго поняла правильно - она поднялась и направилась к выходу. Все-таки, у этой куколки есть стержень, я почти начала ее уважать.
За то время, что мы пили чай в теплой компании, ночь уже окончательно вступила в свои права. Похолодало, небольшие лужицы покрылись тонкой коркой льда. Огромный диск луны навевал вселенскую тоску, было что-то жуткое в этом мертвом сиянии, я невольно подумала о своем уютном гнездышке, теплой постельке и недопитой чашке кофе. Наверное, кофе уже остыл...
Понимая, что навстречу нам бросится огромный пес, мы с Марго благоразумно пристроились за спиной старушки. И не зря. Выскочило что-то баскервильское, не хватало только огнедышащей пасти. Но, унюхав свою кормилицу, пес радостно заскулил, что в переводе с собачьего, видимо, означало - я тебя узнал.
Пока баба Фима возилась с алабаем, мы прошмыгнули к дверям дома, я сунула в замочную скважину ключ. Толкнула дверь, и мы очутились в холле. Я развернулась к Марго и прошептала, вложив в свой шепот как можно больше злости:
- Ты меня обманывала! Ты обманывала Анатолия! Не отпирайся, иначе,.. - что иначе я не знала, поэтому сказала первое, что пришло в голову: "Я ударю тебя"!
Не знаю, что на Марго подействовало, то ли угроза физического насилия, то ли еще, что-то, но она молитвенно сложила руки на груди и прошептала в ответ:
- Это было один раз! Только один раз! Я не знаю, что со мной произошло! Анатолий был в командировке, Борис так красиво ухаживал, мы выпили немного виски, он пригласил посмотреть дом...
- Чудесно. Дальше можешь не рассказывать, адюльтер - не мой любимый жанр романа. Ладно, не плачь, - я взяла ее руку, сжала. - В этом есть и положительный момент.У мужчин развязываются в постели языки. Он поделился с тобой, где у него тайное место?
Даже в темноте было видно, как вспыхнули ее глаза.
