Как-то с хлебом стало совсем плохо: из соседней деревни приехал мужик, купил целый мешок хлеба и кинул его на телегу. Тётки подняли крик: кто-то ругал продавщицу, что она отдала весь хлеб, кто-то пытался отнять мешок, кто-то кричал на мужика, что он поросят собрался хлебом кормить, а тут людя́м не хватает. Мужик обругал всех в ответ, сказал, что это на всю их деревню, и уехал. А в магазине завели новое правило: стали давать по две буханки хлеба на человека. Так мы с Колькой стали ходить в магазин с бабушками, а Лёшка с братьями и Машкой.

И вот однажды баб Поля была в хорошем настроении, светило солнце, хлеб привезли рано, а на прилавке стоял морковный сок "Привет". Я поняла, что это удача, и выпросила заветный пакетик с морковкой! Медленно-медленно вытаскиваю из упаковки трубочку, ловлю на себе завистливые взгляды детей… Протыкаю кругляшок фольги, втыкаю прозрачную трубочку, и вот уже по ней ползет тянучий рыжий сок! Ещё секунда… и я понимаю: какая же это гадость! Противная, несладкая, тёплая, вареная морковь, перетёртая в пюре! А на меня же смотрят и завидуют, рядом стоит баб Поля, у которой я больше недели выпрашивала этот чудо-нектар. Я пью эту рыжую массу и не могу дождаться, чтобы пакетик наконец уже опустел, стараюсь делать вид, что мне вкусно… Баб Полино счастье, что она отказалась это пробовать. Её любовь к сокам была не так велика. Да, и моя с тех пор поутихла, особенно к овощным…

Хуже оказалось только печенье "Сахарное", на которое мы вчетвером копили деньги, а в итоге чуть не сломали зубы об засохшие пресные куски чего-то странного, скрипящего на зубах, как песок.

Вот теперь думаю, может, поэтому все так ждали горячий, ароматный хлеб с хрустящей горбушкой?

ЖАБАНЯТА

Наш большой пруд каждой весной собирал воду со всех окрестных полей. Она стекалась в лощины – впадины между холмами, которые люди перегораживали, чтобы построить дороги. Так получались маленькие прудики, переливающиеся в один большой по трубам под дорогами.

В самую большую трубу под самой большой дорогой можно было войти, выпрямившись во весь рост. Ужасно страшно было там сидеть, когда сверху проезжал КамАЗ! Вроде, и понимаешь, что труба не лопнет, а всё равно страшно!

Временами мы инспектировали эти трубы и их прудики. В одном нашли каких-то уж совсем гигантских головастиков! Эти монстры спокойно закрывали всю середину ладони!

Сначала мы хотели ловить их сачком или пакетом, но при первой же попытке стало понятно, что они такие неповоротливые, что попадаются прямо в руки!

Вытащили это чудо, смотрим на него: большой, черный, весь в слизи… А лапок нет!

– Представляете, какой он ещё вырастет, если у такого огромного до сих пор нет лапок? – удивился Лёшка.

– Ага… А какая же из него лягушка получится? – подумала вслух я.

– Жаба, – сказал Саня

– Что жаба? – переспросили мы.

– Не лягушка из него получится, а жаба. Жабанёнок.

– Да, это будет целый слонёнок! – поддержал Колька.

– Ну, что делать-то с ним? Думаете, мне охота его так держать? – не выдержал Лёшка.

– Ну, брось его куда-нибудь!

– Куда? Сделайте вот тут у берега загородку с водой – я его туда выпущу!

Чуть позже в этой загородке плескался целый ком жабанят. Мы так увлеклись их ловлей, что не заметили, как в нашу сторону вышел хозяин ближайшего к прудику огорода. Он был невысокого роста, с идеально круглым пузом и такой же идеально круглой головой, а вот ножки у него были худые и короткие. Когда он бежал, его коленки взлетали высоко вверх, а лицо становилось бордовым. Ещё издалека мы услышали его крик вперемешку с тяжёлым дыханием:

– Вы чаво там бедокуритя? А ну-ка уходитя оттэдова!

Мы сначала испугались, но тут же поняли, что, во-первых, не бедокурим, а спасаем село от нашествия жаб-гигантов, возможно, даже инопланетного происхождения! А во-вторых, почему он нас прогоняет с общего пруда? Мы остались на своих местах, но ловить жабанят перестали.

Он бежал, подпрыгивая на кочках, краснел и пыхтел. А мы стояли. Когда расстояние до него стало совсем маленьким, а ругань нестерпимой, мы схватили столько жабанят, сколько успели, и убежали.

Он стал кричать нам вслед, чтобы мы вернули ему то, что забрали. Пришлось кинуть в его сторону этих головастиков-переростков и убежать совсем.

Не знаю, что он с ними сделал потом, но подозреваю, что зажарил, потому что после мы узнали, что это были ротаны!

КРОКОДИЛЬЧИКИ

У Баб Поли был кум – Гринёк. Вообще-то его звали Алексей Григорьевич, но вся деревня называла кума Гриньком. У Гринька был конь – Васёк. Колька их вместе называл "Конь Гнирёк". Каждый раз Колька бежал к лошади со всех ног и каждый раз спрашивал:

– А она не укусает? Хаво-осяя!

И вот однажды кум Гринёк привёз нам рыжую собачонку. Мы уже подросли и знали, что Васёк не кусается, а вот собаке ещё не доверяли. Её трудно было назвать щенком. Она была очень пугливая, очень худая, на тонких лапках, с рыжей гладкой шерстью. Через пару дней на этой шерсти обнаружили бляшки лишая и стали лечить собаку, а нам запретили её гладить.

Мы с Колькой не выдержали, все же пошли к собаке, чтобы угостить её хлебушком. Она уже привыкла, вылезла из будки, прыгала на цепи, пытаясь приласкаться, но мы стояли далеко, и у неё это никак не получалось. Выглядела она очень несчастной, кличка Дозор ей совсем не подходила. И тут мы решили сами полечить собаку, чтобы её поскорее можно было гладить.

Собачья конура была пристроена к бане, в которой хранилась лечебная зелёнка. Увидев заветный пузырёк, мы решили для начала проверить, сколько там лекарства. Потом мы начали осматривать себя: не нахватались ли уже лишаёв. Никаких подозрительных бляшек на себе не нашли, зато обнаружили царапинки, которые надо было срочно замазать зелёнкой. Когда царапинки кончились, мы начали мазать комариные укусы, когда и они закончились, мы обнаружили у себя на животах и груди красные полосы от малины, в которую только что лазили за ягодами. Их надо было срочно помазать, чтобы не появились царапины! С полосами было покончено, зелёнки осталось только на то, чтобы помазать родинки. И вот мы, все с ног до головы пролеченные, вышли из бани на улицу.

Солнечный свет показал нам наши труды! Белых мест на нас почти не осталось! Мы засмеялись и начали петь на разные лады:

– Мы – крокодильчики! Мы – крокодильчики!

Дозор спрятался в будке, а на шум уже бежали наши мамы. Заглянув в сад, они замерли на месте, помолчали… и начали хохотать! А мы рады стараться:

– Мы – крокоди-ильчики! Мы – крокодильчики!!!

Через несколько минут мы оба уже сидели в воде: я – в большом круглом тазу с висячими ручками перед своим домом, а Колька – в детском корыте перед своим. И каждый из-за своего забора орал:

– Мы – крокодильчики! Мы – крокодильчики!

– Коль, а тебе воду поменяли?

– Поменяли, но она опять зелёная!

– И мне поменяли, я теперь от воды вообще вся зелёная!

– Здорово! Мы – крокодильчики!!!

ЛОШАДИ

Колька с самого раннего возраста обожал лошадей. Первой его любовью был Васёк кума Гринька, а потом он моментально влюблялся в любую лошадь, за которой ему позволяли ухаживать и, конечно, кататься на ней.

Кони покоряли Колькино сердце каждый год. Внезапно он исчезал куда-то на целый день, появлялся только к вечеру и рассказывал, с кем он теперь договорился. Обычно, хозяева лошади доверяли ему несложные вещи: натаскать воды, помочь привезти свежескошенной травы и перекидать её в кормушку, подать упряжь и подтянуть ремень подпруги. Иногда его брали с собой пасти коров. Он знал всех лошадей по именам, их характеры и уровень сговорчивости хозяев. Это было Колькино счастье!

Иногда и всем остальным везло: нам давали покататься на настоящей лошади! В этот раз её хозяин нас заранее предупредил, чтобы мы не били лошадь плёткой. Мы прекрасно помнили, как другая строптивая особа унеслась вместе с Лёшкой на спине в сарай, отказываясь слушаться и останавливаться, поэтому сейчас были согласны на любые условия, лишь бы лошадка была спокойной. К нашему разочарованию, эта оказалась слишком невозмутимой. Лёшка смог разогнать немного лошадь, а вот Кольку она не слушалась и быстрее, чем шагом, идти никак не хотела.