А родные папеньки не приняли их, прогнали. И маменька повела её в Ригу к своим родным. Да только не дошли они – умерла маменька. Хорошо, добрые люди поняли, что Марфа девочка из дворян и отдали её в монастырь.
Там мать-настоятельница была ну очень строгая, била Марфу каждый день. Всегда говорила Марфе, что та плохо учит писание или французский язык, которая настоятельница знала в совершенстве. Бывало, пищи лишала, заставляла в часовне на коленях молиться по несколько дней.
Марфа прожила там немного лет, не выдержала и сбежала оттуда в конце концов. С тех пор монастырей боялась, когда на богомолье надо было, плакала и пряталась, лишь бы не ехать. А тогда, до Москвы добралась: где пешком, где подвёз кто. Рядом с Москвой странную монашку увидела Мария Ивановна Салтыкова, спросила кто она, та и ответила. Прознала барыня, что Марфа-то писание знает, что на трёх языках говорить и писать может, и стала Марфа её деток учить.
Так и повелось, Марфа деток учит и за ними приглядывает. Ох, и разные барыни попадались, некоторые и розгами секли, а которые и пряниками угощали. Только вот медведя с мужиком больше никогда не видела…
И вот, барыня Анна Васильевна Бужина рекомендовала Марфу в няньки для Павла Петровича, Петра Великого правнучка. Вот теперь она у него в няньках. Детки-то тоже очень разные бывают, а вот Павел Петрович хороший мальчик. С ней, старой, на разных языках разговаривает, писание просит читать ему и не обижает, жалеет.
Только вот с утра странно себя ведёт, как оспой, сердешный, переболел, так вскочит с самого ранья и давай вокруг дворца бегать, дождь ли снег – бежит, потом руками-ногами так странно машет. Из железа ему штуки какие-то отковали – гантели называются, ими машет. Поперву, она беспокоилась, не заболел ли он снова, но доктор Кондоиди сказал, что мальчик, словно юный спартанец, занимается гимнастикой. Кто такой этот спартанец-то? Но коли не заболел, так хорошо.
А потом, вот как в детстве на Масленицу на игрище видела – обливается холодной водой. Ладно, в жару летнюю, а вот в мороз – страшно ей, но её Павлуша только смеётся над ней, но ласково так. А на эту Масленицу он её повёз с собой, и она увидела снова, как медведь с мужиком борется. Заплакала она, а он её по голове гладил и Марфушею называл. Как папенька тогда…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Что же, попробовал я с императрицей поговорить – получилось. Не стала она моих нянек наказывать, просто велела своей подруге – Анне Воронцовой, заходить ко мне и разговаривать о жизни. И это её решение оказалось для меня очень удачным – Воронцова была чрезвычайно умной женщиной и при этом действительно любила детей. И очень важно, что она, урождённая Скавронская, была двоюродной сестрой императрицы – племянницей её матери, императрицы Екатерины Алексеевны, да ещё и супругой канцлера империи.
Я быстро приучился называть её тётушкой Анной и получать удовольствие от общения с ней. Информация пошла широким потоком – я нашёл свой баланс. Сколько нового я узнавал об этом мире.
Летом наша армия под командованием старого лиса Апраксина 10вступила на территорию Пруссии, угрожая королю Фридриху II, снимая давление с изнемогающей Австрию и растерзанной Саксонии. У Гросс-Егерсдорфа Апраксин победил пруссаков, но потом начались непонятные манёвры, которые легко оказалось связать с самочувствием Елизаветы Петровны.
Оно резко ухудшилось, тётушка действительно была при смерти и интриги при дворе вышли на невиданный до сих пор уровень. Апраксин под влиянием своего лучшего друга – канцлера Бестужева11, вместо того, чтобы добивать пруссаков, рванул со своей армией домой. Бестужев явно готовил захват власти под регентством моей мамы, но вот, судя по нашим с ней разговорам, она об этом догадывалась, но прямо в самом процессе не участвовала.
Папочка 12понимал, что при таком раскладе он сойдёт со сцены, уступая позиции формально моей маме, а фактически – канцлеру, и отчаянно строил козни против заговора. Котёл с интригами кипел и булькал.
Но императрица внезапно выздоровела и отреагировала на происходящее в своём стиле – рубить головы, как её отец – Пётр I – она не рубила, дала обет, но повела себя круто. Не особо разбираясь, арестовала Апраксина, Бестужева, всё окружение мамы. Я, конечно, пытался защитить Екатерину, плакал, просил о помощи Разумовского, но в действительности повлиять на ситуацию не смог.
Началось следствие. Его вёл лично Александр Иванович Шувалов, глава Тайной канцелярии и доверенное лицо императрицы.
Апраксина запытали до смерти. Говорили, что при его последнем допросе присутствовала сама Елизавета Петровна, которая хотела знать о заговоре всё, и вот то ли сердце у фельдмаршала не выдержало, то ли каты переусердствовали…
Бестужев такой участи избег, он успел сжечь бо́льшую часть своего архива, и доказательств против него не было. Однако вскрылись его многочисленные хищения, мздоимства и весьма предосудительная переписка с иностранными послами, из которой, при желании, можно было сделать вывод об организации им заговора. Императрица такое желание имела, но интрига-то была не против неё, поэтому канцлер был просто сослан в собственное поместье под Москвой.
Никто из арестованных на маму показаний не дал. Её окружение, состоявшее из людей гражданских, утончённых, подвергли серьёзному давлению, но никто из них на неё ничего не показал.
Главным свидетелем против неё должен был стать близкий к маме Иван Елагин13, который был другом её тогдашнего кавалера и активного адресата переписки Бестужева – Станислава Понятовского14, а вот его следствие видело очевидным участником заговора. Но Елагин, утончённый поэт, избалованный сибарит, чудак, который просто должен был всё знать о её участии в заговор, оказавшись под серьёзнейшим давлением следователей, показаний супротив Екатерины не дал, и документов, хоть как-то её изобличающих у него тоже найдено не было.
Так что маму решили подвергнуть допросу. Дознание должно́ было стать последним средством доказать её виновность в заговоре. Расспрашивать её решила сама императрица. На допросе она давила на неё, требуя признать вину, но мама держалась стойко. Улики и показания, которые хоть как бы свидетельствовали против Екатерины, отсутствовали, и императрица поняла, что мама в заговоре не участвовала.
Противники мамы отступились, и только Пётр Фёдорович по-прежнему пытался активно сжить её со света, требуя для неё всяческих кар и придумывая аргументы в её виновности. Это выглядело настолько мерзко, что сначала Разумовский пытался его остановить, а потом уже сама Елизавета велела Петру замолчать. В общем, дело у отца не выгорело, а для мамы всё-таки всё обошлось без наказания.
В армию назначили Фермора15, тот захватил восточную Пруссию, а потом направился на Берлин. Однако после неудачной осады Кюстрина и жесточайшего сражения наши войска отступили. Война…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
А у нас в столице жизнь текла своим чередом. Я ещё более сблизился с мамой, лишённой своих друзей, высланных из столицы. Мне хотелось быть рядом с ней и хоть чем-то помочь. И я старался поддержать её и сказал:
– Мамочка, я буду с тобой рядом! Всегда буду! Я твой сын и ты на всю жизнь для меня моя любимая мамочка!
– Спасибо, сын! Только ты рядом! – мама плакала, мне тяжело было смотреть на неё сильную и красивую, но такую измученную, и я просто прижался к ней и только и думал передать ей своё тепло, свою поддержку…
Я начал просить у императрицы начать обучать меня, и учитель был мне назначен. Некто Фёдор Бехтеев, который был довольно крупным дипломатом, но, кроме того, имел известность как человек, обучающий племянницу тётушки Анны – Екатерину Воронцову.
