На мгновение в комнате повисла пауза. Будто каждый вспомнил своих детей и мысленно попытался представить их рядом с собой. У Оксаны сдавило горло и подступили слезы, отчего в глазах защипало.

– А вы не думали их перевезти сюда? Ведь это же возможно?

Все синхронно покачали головами, что означало только отрицательный ответ. Она понимала девочек, их ситуацию и мир, в котором они живут.

– А как вы зарабатываете? – Оксана спросила с реальным интересом. Девушки ей открылись с новой стороны.

– Мы танцуем, – подала голос Ника с красивыми ногами.

– Что… вы танцуете?

– Что попросят, то и станцуем.

– А кто просит?

– Клиенты в клубе, дорогуша, – Монро сказала это с придыханием, совсем как в кино. Оксана задумалась, зачем человеку притворяться кем-то другим, что на самом деле он скрывает? Она чувствовала что-то плохое и не могла доверять ей, в отличие от остальных девочек.

Но интерес к работе был, ведь это шанс заработать денег, оплатить комнату и еще неделю пробовать найти подходящую вакансию. Поэтому она заглушила свое плохое предчувствие и все-таки спросила, что за клуб, где они танцуют.

– Слишком много вопросов, дорогуша. Ты умеешь танцевать? – вместо ответа Монро засмеялась, все так же соблазнительно и томно, отвернулась к зеркалу и стала поправлять прическу.

– Я всегда мечтала научиться. Дома танцевала под видео, пока муж не видит. Он бы засмеял меня.

Монро улыбнулась отражению в зеркале и, не поворачиваясь к Оксане, показала пару движений.

– Вот так сможешь?

– И все? И так можно заработать деньги?

– Рыба моя, – Тая перехватила внимание и похлопала аккуратно Оксану по коленке, – еще как, дорогая, еще как.

– Хочешь с нами? – спросила Ника сверху.

– Но… Почему вы мне помогаете? Вы же меня не знаете…

– О, дорогуша, мы тебя очень хорошо знаем.

Девочки привыкли выходить в клуб заранее. Как объяснили, они собираются и готовятся в гримерке, чтобы не привлекать лишнее внимание в квартире и по пути на работу. А еще не хотят тратиться на такси, поэтому экономически выгодно ехать на метро.

Вчетвером все дружно дошли до станции и проехали до центра. Клуб выглядел странно: без вывески и громкой музыки. У Оксаны возникло неприятное ощущение, но девочки не подавали виду, что что-то не так. Перед входом Тая дала последние рекомендации, попутно поправляя прическу и оглядываясь по сторонам:

– Ты все запомнила, рыбка моя?

Оксана покачала головой сверху вниз, как будто понимает, о чем речь.

– Славно, – Тая улыбнулась. Удивительно, что у нее не было ни одного золотого зуба. – Славно, – повторила она и нажала на звонок. Замок щелкнул, и девочки по одной скрылись внутри.

Первое, на что обратила внимание Оксана, это цвет. Ей понравилось, что все вокруг спокойное черное, а не броское и яркое. Она еще испытывала дискомфорт и болезненно реагировала на свет.

От прохода тянулся длинный узкий коридор, без картин и зеркал, с одной- единственной дверью в конце. Толкнув ее, Тая повернула налево, и за ней повернули остальные. Она напоминала маму-утку, которая ведет за собой маленьких утят. Те так же боятся оступиться и остаться в одиночестве. Повернув еще два раза налево и спустившись вниз по лестнице, они, наконец, оказались в клубе.

Выбраться из этого лабиринта самостоятельно уже было невозможно. За каждым поворотом открывались и закрывались двери только тогда, когда посмотришь в камеру. Тая провела всех в гримерку и велела найти особый наряд для Оксаны, после этого она что-то шепнула Монро и вышла из комнаты.

Гримерка была именно такой, как ее рисовало богатое воображение учительницы русского языка и литературы: сплошь в зеркалах с лампочками, кучей косметики, вешалками с чем-то цветным и ярким. Стулья и диваны в ярко-красной обивке выглядели как из тех же девяностых. Все это напоминало потерянную пыльную шкатулку, которая должна хранить чужие секреты.

Оксана захотела потрогать костюмы и подошла поближе, пока девочки устраивались поудобнее и обсуждали последние новости.

– Тебе подойдет белый, вот этот, – Ника сняла с вешалки красивый наряд с пайетками, – в нем все танцуют первый раз. Считай, как свадебное платье.

– Я бы в таком никогда не вышла замуж. Тут только боди и юбка.

– А ты что думала? Вечерние платья будут, дорогуша?

– Ну, не то чтобы такое, но я все же, – она села на красный кожаный диван и начала тереть лоб, чтобы успокоиться, – я все же не представляла, что это все реально так будет, и мне придется этим заниматься.

– А что в этом такого? – Монро сняла сапоги и победно положила ноги на стул. – Уж можно подумать, у нас это в крови и мы мечтали с детства этим заниматься.

– Ага, точно, я, знаешь, о другом мечтала, что буду операции делать, на пластического хирурга училась, столько лет отдала этому, а потом все пришлось бросить, – Ника повесила особый наряд обратно.

– Да у меня тоже жизнь иначе могла сложиться, я бухгалтер, и очень хороший, – Монро разминала уставшие ноги, она носила слишком высокие сапоги на шпильке. – В нашем городе была единственной, кто мог управляться со всеми программами, отчетами и налогами. А потом забеременела, работала до последнего, конечно, а потом уже все. Так и карьера закончилась, никому больше оказалась не нужна.

Монро опустила голову и посмотрела куда-то в угол. Зеркало разделило девушек на две части: в одной, с края дивана, отражалась Оксана, в другой – Монро и Ника.

Она продолжила:

– У меня был хороший муж, богатый. Мы жили в большом доме, у нас был свой большой сад, за которым ухаживали три милых женщины. Каждое утро водитель отвозил в офис, потом привозил обратно. Я даже особо не знала, что происходит у нас в стране, пока вся была в работе и готовилась к родам.

Она поменяла ноги и, не переставая их массировать, рассказывала:

– Я даже не знала, что он готовится идти в политику. Подозревала, что это все будут пешечные ходы, но у нас с этим шутки плохи. Туда лучше не лезть, там все давно устоялось, и ничего менять не будут. Но он был упертый. В общем, тогда я его последний раз и видела. Когда проезжала в машине, а он садился в свою. Он меня так и не увидел.

Монро оставила свое занятие и положила голову на руки.

– А дети? – подала голос с дивана Оксана.

– У меня была тройня, первая беременность. Не знаю, что случилось, но все родились недоношенными, гораздо раньше положенного. Может, из-за стресса, кто знает. У всех разные формы отставания в развитии. Денег надо было, а их нет. Все на муже. У меня были накопления, вот на них и жили. Те три женщины, которые за садом ухаживали, остались с детьми, я поехала сюда.

– А почему ты не могла устроиться бухгалтером там?

– А почему ты не можешь найти работу тут? Меня там все знали, и никто не хотел проблем, поэтому даже кассиром работать не брали. Убить меня не могли, поэтому только так могли издеваться.

Оксана кивнула в знак поддержки.

– Так что вот, поэтому я тут. Тут танцую и пою. Это, знаешь, – она улыбнулась и пришла в себя, возвращая улыбку на свое красивое лицо, – единственное, что мне сейчас приносит радость.

На этих словах, будто подслушивая, в комнату вернулась Тая.

– Так, рыбки мои, вы чего еще не готовы? Через два часа все начнется. Встаем! Нам еще Оксану готовить. Ты как там? Как голова?

– Не болит, глаза только немного, все как-то еще в тумане. Тая покачала головой и сложила руки на груди.

– Не подведи нас давай. Я обо всем договорилась, будешь сегодня танцевать на главной сцене. Да, сцен три: главная и две в отдельных комнатах.

– А вы где все будете?

– Рядом, рыба моя, мы все будем рядом.

Она жестом показала какое-то странное движение в воздухе, видимо означающее вот это вот «рядом», хлопнула в ладоши и позвала Монро. Та молча подошла к рейлу, сняла особый наряд, вручила его Оксане и вернулась обратно. Они с Таей о чем-то разговаривали, пока делали макияж.