– Нам сегодня, несомненно, везёт! – произнес Кивсяк с удовлетворением. – Только что был продемонстрирован ещё один вариант жилища. И продемонстрировал его хищный клоп – редувий ряженый. Второе его название ему более подходит – грязный хищнец.

– Хорошенькое имечко! – усмехнулась Гастропода.

– А какое отношение имеет этот ваш хищнец к нашей беседе о разных домах? – спросила Гусеница, уже покинувшая гостеприимную раковину улитки.

– Самое непосредственное! – откликнулся Кивсяк. – Ведь тот мусор, которым он облеплен – это и есть его дом. Ну не дом, а скафандр, если вам угодно. Он специально разную труху и всякий хлам собирает и на себя приклеивает – маскируется. Так ему легче и к жертве подкрасться, и, наоборот, от врагов спрятаться.

– От газового баллончика не спрячешься, – заметила Гастропода.

– Надо сказать, другие насекомые тоже создают себе защитные костюмы, но гораздо более изящные. Например, личинка пилильщика, которая сидит прямо над нами. Вон там, на кусте смородины.

– И что же она пилит? – спросила Гусеница.

– Листья. Своими челюстями. Пилит и ест, – ответил Кивсяк, – но речь сейчас не об этом. Взгляните, какой у неё красивый домик: белоснежный, ажурный, сделанный из длинных восковых нитей.

– Да, он лучше смотрится, чем мусорный скафандр этого вашего клопа-грязнули.

– Несомненно. Но и у того, и у другого один и тот же недостаток: это всего лишь одежда, камуфляжный или защитный костюм. А настоящий дом надо построить. Как, например, делает вот это животное, – и профессор защелкал клавишами.

– Какой красивый цветок! – восхитилась улитка, взглянув на монитор.

– Это не цветок. Это сидячий морской червь. Он живёт на дне, в башенке-футляре, который соорудил из песчинок. То, что вы приняли за лепестки цветка, это щупальца, которыми червь ловит разную плавающую в воде мелкую живность.

– У этого жилья есть только один недостаток, – добавил профессор.

– И я знаю какой, – догадалась Гастропода, – такой же, как у моих любимых усоногих раков. Они со своими домиками не могут передвигаться. Поэтому они всю жизнь вынуждены проводить на одном и том же месте.

– Всё правильно! Молодец! – похвалил свою ученицу Кивсяк.

– Смотрите, бабочка! – воскликнула Гусеница, увидев, как на поляну опустилось изящное крылатое насекомое. – Я в такую же превращусь?

– Нет, – ответил Кивсяк, – в такого вы не превратитесь. Потому что это вовсе не бабочка, а ручейник. Кстати, и он имеет прямое отношение к нашей беседе.

– А где же у него домик?

– У него самого нет. В домике поселяется его личинка.

– А на неё можно посмотреть?

– Только на мониторе ноутбука.

– Почему? Она живет где-то очень далеко?

– Нет, личинка обитает в соседнем ручье. Под водой. А нырять никто из нас не умеет. Так что подходите ближе к экрану. Вот она.

– Какая интересная избушка! – восхитилась Гусеница. – Сделана из веточек и травинок. А чем они скреплены?

– Паутиной.

– И у меня паутина есть.

– Так может и вам сделать что-нибудь подобное? Только не под водой, конечно. Попробуйте!

А мы вам поможем. Да, коллега? – обратился Кивсяк к улитке.

– С удовольствием! – откликнулась та.

И работа закипела.

Гастропода подносила сухие травинки, Кивсяк разгрызал их на кусочки, а Гусеница при помощи паутины скрепляла весь этот строительный материал.

Вскоре у них получился домик, точно такой же, как у ручейника. Гусеница забралась внутрь.

– Ну как, удобно? – поинтересовался Кивсяк.

– Не тесен, не велик? – уточнила Гастропода.

– Как раз в пору, – удовлетворённо произнесла Гусеница. – Спасибо вам!

– Ну вот, у вас теперь собственное жильё. Можно сказать, собственная крепость.

– В нём мне никто не страшен – ни жук-жужелица, ни этот ваш клоп-неряха.

– Грязный хищнец, – поправил её Кивсяк.

– Вот-вот. Он самый.

– В своём теремке вы будете в безопасности и когда превратитесь в куколку, и потом – когда станете бабочкой.

– Чудесно! Я буду жить одна в своём собственном домике! Этакой бабочкой-затворницей.

– Как Николь в своём хрустальном замке. И так же как Николь, будете ждать своего принца, – подтвердил Кивсяк. – И непременно дождётесь!

– Николь – это кто?

– Это красавица-креветка. Из другой сказки В. Г. Бабенко. Почитайте. Очень рекомендую.

Ранним весенним утром Кивсяк покинул свою уютную норку и, не торопясь, пополз по лесной дорожке на прогулку. За поворотом ему повстречался паук.

Увидев Кивсяка, он вежливо поздоровался:

– Доброе утро, профессор!

– Здравствуйте, уважаемый! – ответил Кивсяк и озадаченно добавил: – А разве мы знакомы?

– К сожалению, меня вам никто так и не представил. Позвольте сделать это мне самому. Я Паук. Бродячий.

Паука так окрестили зоологи, потому что он не плёл сетей и не сидел рядом с ними в ожидании, когда туда угодит муха, а просто бродил по земле в поисках кого-нибудь съедобного.

– Вас же я хорошо знаю по многочисленным отзывам других обитателей леса, – продолжил Паук. – От ваших лекций в восторге и Малиновый Куст, и Берёза, и Одуванчик, и Гусеница, и улитка Гастропода.

– Очень приятно слышать, – ответил профессор. И, сменив тему, добавил: – Какое сегодня прекрасное утро!

– Утро замечательное, – согласился Паук. – Птицы поют. И дятлы так дупла долбят, что по всему лесу стук разносится! Как они, однако, дружно плотничают!

– Позвольте с этим не согласиться, – произнес Кивсяк, предвкушая, что он сейчас прочтёт ещё одну лекцию. – Дятлы дупла давно уже выдолбили. Они сейчас не плотничают. Это они, так сказать, поют.

– Поют? – удивился Паук.

– Дятлы вообще-то не лишены голоса. Они, в частности, могут кричать, некоторые звонко и бодро, другие гнусаво и минорно. Но для того, чтобы обозначить границы своего участка, они вот так стучат клювами по деревьям. Это и есть их, так сказать, песни, ну, как трели у соловья.

– В качестве барабана любое дерево годится?

– Нет. Каждая птица находит подходящий сухой сук поближе к вершине. По силе звука и по ритму ударов можно определить вид музыканта.

– Вот как! – удивился Паук.

– К примеру, самая громкая барабанная дробь в нашем лесу у чёрного дятла, самая тихая и частая – у малого дятла. В Австралии, где нет дятлов, обитает знаменитый пернатый ударник – попугай чёрный какаду. У него есть настоящая барабанная палочка!

– Откуда она у попугая?

– Сам делает. Обрабатывает клювом подходящую ветку и получается отличная барабанная палочка. Какаду берет её в лапу и музицирует – бьет по сухому дереву.

– Поразительно!

– К слову сказать, в нашем лесу, кроме дятлов, живут и другие мастера-барабанщики. Это зайцы.

– Зайцы!?

– Ну да, зайцы-беляки. Они звучно колотят передними лапкам по пенькам.

– Тоже обозначают, что это именно их участок леса?

– Нет, просто предупреждают товарищей об опасности.

– Как всё это интересно! Недаром все говорят, что вы превосходный рассказчик!

– Весьма польщён, – поклонился Кивсяк. – Кстати, лапками выбивают дробь и другие звери.

– Какие же?

– Например, грызуны-песчанки.

– Судя по названию, они живут в пустыне.

– Совершенно верно. Но в отличие от зайцев, они вынуждены использовать иные ударные инструменты.

– Я, кажется, догадываюсь, что вы имеете в виду. В пустыне ведь нет пеньков.

– Совершенно верно! Поэтому они колотят по сухой плотной земле. Есть и ещё одно отличие.

– Какое же?

– Они работают не передними, а задними лапками. Причем не последовательно, а одновременно.

– Это похоже на разные школы барабанного искусства.

– В огромных поселениях песчанок вечерами можно слышать целые ансамбли ударных: каждый зверёк, сидя перед норой, ведёт свою партию, топая по земле лапками.