— Ну конечно думаю, - всё так же мягко отвечала Т/И, сжимая руку возлюбленного в своих двух.

— Может, ты думаешь не обо мне? - Юнги присел и заглянул в глаза девушки, отчего та отдалилась. - Пожалуйста, скажи мне, если ты любишь кого-то другого. Пожалуйста, скажи мне правду. П о г о в о р и с о м н о й! - взмолил он. - Я приму это, я попробую понять…! Может, это я настолько отвратителен? Ты считаешь, что я разрушил тебе жизнь?

— Нет, это не так, - уже с тревогой в голосе говорила домохозяйка в ответ на агрессивный тон. - Это правда не так!

— Мне плохо. Мне отвратительно. Я чувствую себя самым ужасным человеком в мире. Мне так ужасно плохо, я просто не знаю, куда себя деть! - заплакал Юнги, согнувшись пополам и закрыв лицо обеими руками. Его мужественные плечи тряслись, от прежнего спокойного низкого голоса не осталось и следа. - Я просто не могу постоянно чувствовать это больше! Я н е м о г у!

Юнги кричал и плакал; тело его как будто ломало: никогда прежде Т/И не заставала мужчину в таком положении. Куда только девалось это холодное, величественное, подобное разве что статуям в книгах об искусстве, спокойствие? Сейчас Мин был везде и нигде; чувствовал всё и сразу, и вместе с тем не чувствовал совершенно ничего. Как будто деревце сомнения, которое айдол так усиленно скрывал, пустило корни в самое его сердце, вот-вот — и разорвёт ветвями грудь. Пустота сгущалась — Мин Юнги может быть слабым. Всё помещение насквозь пропиталось хриплым криком — тот Юнги, что впервые так разрывался от потока тревожных чувств, был искренен и прост, как бьющая в голову правда: Мин Юнги был глубоко ранен и почти что разрушен, как самый простой человек. Может быть, лишь только вероятно, им он и являлся.

Лунный свет проник в комнату сквозь распахнутые шторы — Т/И с ненавистью кинула взгляд на окно, плавно встала с дивана, подошла ближе и задёрнула тяжёлую ткань. Некоторое время она ещё просидела рядом с артистом, напрасно пытаясь унять болезненную истерику. Затем она кинула на него последний беспокойный взгляд — радужка её загорелась в темноте на мгновенье. Девушка встала, молча покинула комнату и закрыла за собой дверь. В итоге, она не могла враз помочь тому, чьи чувства так тщательно игнорировала до сегодняшнего дня.

Т/И приняла душ, сменила одежду и легла в постель. В ту ночь она так и не смогла заснуть.

На следующее утро хозяин дома и хранительница очага завтракали вместе. День стоял ветренный, хотя прогноз обещал тепло. Девушка встала с кровати пораньше и сделала несколько яичных роллов. Сейчас они вдвоём сидели друг напротив друга молча, съедая по небольшому кусочку за раз. Без всяких вопросов Т/И налила две кружки чая, затем снова заняла своё место. Ветка с глухим стуком ударила по стеклу — возможно, это был сигнал.

— Юнги, - решительно завела разговор женщина.

— Что? - безразлично ответил мужчина, даже не обратив внимание на собеседницую.

— Вчера я много думала…

— И?

— Мне тоже было плохо всё это время. Когда ты уехал, я почувствовала слабость. Я плохо спала, плохо ела, и, как ты сказал, забивала себя кучей необязательной работы. Иногда я впадала в настоящую истерику, когда не могла нормально прогладить рубашку или достать до верхней полки. И, если честно, — Т/И, будто бы сквозь иллюзорную нить, перевела взгляд от чая к отёкшим глазам собеседника, — может быть, я посчитала, что ты бросишь меня теперь. Это не потому, что я не доверяю тебе. Просто сейчас, когда я увидела, что даже любимому человеку причиняю боль, мне показалось, что моя лень, апатия, низкое желание – это неправильно. Иначе говоря, — женщина попыталась скрестить свои пальцы с пальцами артиста, — если твоё предложение всё ещё в силе, я бы хотела пройти терапию.

— Правда? - с надеждой в голосе ответил Мин и всё-таки заключил две руки в замок.

— Да, — улыбнулась Т/И. — Я хочу быть с тобой. И сейчас, и через десять лет.

— Я люблю тебя, – тепло ответил айдол с играющим счастьем на лице.

Ветер снаружи прекратился. Показалось солнце: прямо как и говорилось в прогнозе.

Последующие сутки они просто разговаривали: о быте, о работе, об усталости, о тревоге, о любви. Нередко голос кого-то одного дрожал, а второй мягко целовал натёртые веки второго. Затем они готовили вместе, вместе смотрели фильмы и слушали музыку, подолгу обнимаясь под кофейным пледом. Т/И проводила холодным носом по щеке Юнги – и затем губы их ненадолго соприкасались. Этот день в самом конце сентября будто бы пытался возместить все потраченные на нервы пару месяцев.

Ещё спустя сутки Мин снова стоял на пороге. Он взволнованно посмотрел на Т/И. Домохозяйка наклонила голову набок и улыбнулась.

— Давай, давай, быстрее уедешь – раньше вернёшься, — подбадривала она. — Я буду в порядке, если переживу завтрашний сеанс. Это вообще нормально, что я без очереди попадаю ко врачу?

— Деньги – большая сила, — криво ухмыльнулся артист. Затем телефон его завибрировал, и лицо айдола приняло выражение испуга. — Я забыл…!

— Забыл что?

— Мы сто лет как собираемся отпраздновать новоселье. После поездки в Америку я никого, кроме тебя, видеть дома не захочу. Как ты смотришь на то, если мы соберёмся здесь недели через две? - слегка наклонился Юнги. — Только мемберы.

— Ну, ладно? Я думаю, переживём.

— Там будет и Чимин.

— Я думаю, и с этим тоже можно справиться. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я люблю тебя, — успокаивающе сказала она на прощание. Мин Юнги исчез в машине.

Т/И опёрлась о дверь всем телом и скатилась вниз. Солнечные лучи заиграли на паркете перед ней. Девушка обхватила колени руками и положила на них голову, рассматривая этот изящный танец. Может ли что-то, что касается Чимина, вообще пройти без происшествий?

========== Удар под дых ==========

Любовь оглушает, обвиняет, не прощает и обязательно спасает. Она резкая, прямая, острая и совсем необязательная. Быть может, иногда для того, чтобы обмануть потребность в любви, стоит только съесть целую ложку малинового джема, а если не поможет – позволить второй порции липкого сиропа довести рецепторы до боли: нет более точной и правильной симуляции. И, что самое странное, – её обязательно не хватит для того, чтобы одолеть доводящее до тревожной дрожи любопытство.

— Ну и, как прошло? – с улыбкой на лице спрашивал Мин Юнги, впервые за долгое время решивший сесть за руль. Сейчас он забрал Т/И после её первого сеанса психотерапии. День стоял солнечный и необыкновенно тёплый. На дороге было размеренное движение, как будто в такую чудесную погоду никому не хотелось куда-то торопиться.

— Да почему ты спрашиваешь? – сделала возмущённый вид девушка, разглядывая собственное красное и опухшее лицо в маленьком зеркальце. – Это просто ужасно, – тело её обмякло, и теперь Т/И просто смотрела в окно. – Ты должен был предупредить меня о том, что первый сеанс психотерапии – такой сильный удар под дых. Меня как будто избили, но…

— Но?…

— Но в сотню раз хуже! Ты решил расстаться со мной и потому отвёз меня в пыточную?