Но следом у нее мелькнуло — все, до чего додумался Берульф, это сомкнуть ряды. А волки уже взялись за мечи…

— Ворота рушить не я. Не мы, — заорала Света. Потом сглотнула, и зубы пристукнули от зябкой дрожи. — Альвы хотеть ссора между человек и оборотень. Поэтому все случиться, поэтому нет больше ворота. Нет вместе со стража.

Шмелиное гуденье голосов утихало. Света снова закричала:

— Альвы дарить бляха, чтобы вбить клин. Чтобы быть ссора. Между вы и мы. Альвийка Сигвейн брать мой муж…

На этот раз признание в измене Ульфа не принесло ей боли. Слова выскользнули, не задев сознания.

Зато взгляд Светы наткнулся на мужчину, стоявшего в толпе напротив. Тот с издевкой ухмыльнулся.

Это хорошо, вымученно подумала Света. Пусть лучше ухмыляются, чем хватаются за мечи.

— Сигвейн брать мой муж для забава, — громко объявила она. — Как альвы брать глаза у человеческий дева. Для забава рушить ворота, потому что никто здесь альвы не держать…

— Идут, — истошно заорали справа. — Вон там.

Этот крик хлестнул по Свете плетью. И остро, с отчаянной надеждой в уме пролетело — а если убежавший волк не был Ульфом? Что, если Берульф с Ингульфом ошиблись?

Она тут же развернулась и побежала в ту сторону, куда смотрели люди. Ингульф припустил рядом. Держался он почти вровень, телом прикрывая ее от людской толпы.

Вслед им рванулись оборотни.

С той стороны, где стояла темница, приближались огоньки. Дергано колыхались, высвечивая далекие силуэты.

Света кинулась им навстречу. На бегу разглядела, что половина идущих — люди, которые несут чье-то окровавленное тело. А оборотни, шагавшие чуть в стороне, несли на плаще…

Волчий отряд остановился, когда Света склонилась над их ношей.

— Мой отец ранен, — ровно, невыразительно сказал Сигульф, державший один из концов плаща. — Мой брат ушел на звериную тропу.

Света задохнулась, узнавая черты лица, залитого кровью. Ормульф, отец Ульфа. Глаза у него были закрыты, разодранная одежда кровавыми ошметками сползла к поясу. Плечо старого оборотня прикрывали лоскуты альвийских повязок — и последняя из них охватывала основание шеи. Неровно проминалась вглубь, показывая, какую огромную рану скрывала…

Ужас накатил на Свету липкой, ледяной волной.

Нет, Ульф не мог, отчаянно подумала она. И рывком выпрямилась. Тяжело задышала, сдерживая тошноту.

— Расскажи ей всю правду, волк, — заорал кто-то слева. — Поведай, что натворил твой брат.

Света, глянув в сторону кричавшего, узнала в нем ярла Ингьялда.

Тот сразу шагнул вперед. Оборотень, напротив которого ярл остановился, молча пригнул голову. Но не сдвинулся с места.

— Твой муж обернулся волком, — рявкнул Ингьялд. — А перед этим убил Сигтрюга, вырвав ему горло. Изувечил Хальстейна, и чуть не прикончил собственного отца. Что скажешь, дротнинг? Выходит, наш новый конунг не носил серебро? И сколько времени он бегал по Нордмарку без своей гривны? Ты, его родичи, все вы… вы это знали и молчали. У себя дома оборотни таких изгоняют. Или убивают втихомолку. А нам подсунули своего озверевшего собрата, чтобы…

— Ложь, — рыкнул Сигульф, перебивая Ингьялда. — Этим утром на шее моего брата еще висело серебро.

Он врал нагло, беззастенчиво, и Света вдруг подумала — совсем как Ульф.

— Это альвийки заставили его перекинуться, — добавил Сигульф. — У светлых есть чары не только для ваших баб. Но и для нас, оборотней.

Потом Сигульф смолк, оскалившись. В наступившей шепчущей тишине кто-то просипел:

— Он прав…

— Хальстейн, — заорали слева. — Хальстейн очнулся.

Ингьялд поспешно метнулся назад.

Люди, прибежавшие сюда от исчезнувших ворот, зашумели. Зато оборотни, явившиеся вслед за Светой, безмолвствовали. И снова выстраивались рядами — но уже вокруг отряда с Ормульфом.

Угрюмо поглядывая на них, вокруг раненого Хальстейна собрались ярлы. Зашептались. Двое воинов, принесших Хальстейна, тут же отбросили фонари.

Я должна узнать, что случилось в темнице, затравлено подумала Света. Всю правду, от того, кто там был.

Она отступила в сторону, обходя неподвижного Ормульфа. В спину ей хрипло возмутился Сигульф:

— Куда?

— Пусть, — тут же буркнул Берульф.

И больше возгласов не было. Сам Берульф зашагал за Светой, Ингульф уже привычно возник справа.

Люди смотрели на нее с ненавистью. За шаг до ярлов, сгрудившихся вокруг Хальстейна, путь Свете преградил высокий мужчина в багровом плаще. Проворчал:

— Правильно тебе сказал один из твоих — куда? Жене зверя нечего делать возле сына нашего…

— Я только поговорить, — уронила Света, глядя мимо него, на ярлов, заслонявших Хальстейна. — Очень надо.

— Пропусти, — прохрипел кто-то.

И мужчина в багровом плаще шагнул в сторону. Хмурые ярлы расступились, блеснули мечи — обнаженные, но пока опущенные, смотревшие остриями в землю.

Хальстейн тоже был ранен. Однако кора из альвийских повязок прикрывала лишь левое плечо, не дотягиваясь до шеи. Кровь запеклась на челюсти, над багровой коростой неярко посверкивали серые глаза.

Света набрала полную грудь воздуха. Подумала потеряно — наверно, сначала надо спросить, как Хальстейн себя чувствует. Опасно ли ранен, много ли крови потерял…

— Скажи, как это быть, — выпалила она.

Хальстейн перекатил голову по плащу и глянул туда, где стояли оборотни. Следом тяжело прохрипел:

— Я не виню… это было колдовство. Наш конунг обернулся волком, как только вошел в застенок. Сигтрюга он прикончил сразу, я даже глазом моргнуть не успел… потом набросился на меня. Но его отец тоже кинулся… они грызлись, и конунг сбежал. Наверно, осознал, что натворил… а может, не захотел оставаться с людьми…

Света натужно вздохнула. Сжала кулаки так, что суставы пальцев заныли.

Ульф не мог, снова подумала она с тоской.

И сгорбилась, смиряясь с тем, что все сказанное — правда.

— Нам надо решить, что делать, — хмуро бросил один из ярлов.

Света по голосу узнала в говорившем Скаллагрима.

— Эрхейму нужен новый конунг, — продолжал Скаллагрим. — Надо восстановить крепость. Снова, во второй раз. И пора бы решить, как избежать беды, что несут кровавые руны. Я уж не говорю об альвийских бляхах. Их нужно проверить и раздать по драккарам.

Но Ульф собирался назначить своим наследником Сигульфа, пролетело в уме у Светы. Как раз на тот случай, если обернется волком. Его дядя должен об этом знать…

Берульф молчал, плечом подпирая Свету сзади.

После случившегося люди будут против, вдруг осознала Света. И дядя Ульфа это понимает. Оборотней, возможно, попросят из Нордмарка…

Света хрипло вздохнула. Выдавила:

— Ваш конунг еще жить. Он уйти, но вернуться.

— Наш конунг обернулся волком, — крикнул один из ярлов. — И я видел, кто умчался из крепости вместе со светлыми. Наш новый конунг сбежал с альвами, бросив тех, на кого напал.

Толпа вокруг мгновенно взорвалась злыми голосами. Но пока Света искала, что ответить, Хальстейн приподнял над плащом руку. Дрожащие окровавленные пальцы лаково блеснули в отсветах фонарей, валявшихся на земле.

— Тихо, — тут же провозгласил Скаллагрим, склоняясь над раненым.

Стоявшие в передних рядах людской толпы смолкли, остальные продолжали говорить. Но голос Хальстейна и на этот раз не затерялся в шуме.

— Дротнинг права, — как-то пронзительно просипел он. — Наш конунг еще жив… и мы сами подняли его на щиты. Только блудливые бабы бегают от одного к другому…

— Он убил Сигтрюга, — яростно возразил один из ярлов.

— Сигтрюг был его пленником, — прошепелявил Хальстейн. Затем сделал паузу, которую заполнили тревожные, приглушенные шепотки людей, стоявших вокруг. Продолжил: — Ходили слухи, что Сигтрюг владеет магией. Тогда право конунга — решить судьбу колдуна.

— Свои раны ты ему тоже простишь? — на удивление деловито спросил другой ярл.

— Рана не бесчестье, — проскрипел Хальстейн. — Тут мы с конунгом сами сочтемся… когда встретимся. А за Эрхеймом пусть присмотрит тот, кому конунг доверял. Кто имеет право…