Покладистый у неё кавалер!
— Идём дальше. Вот, пощупай шею. Захочешь похвалить, скажи "лебединая", а захочешь отличие найти — заметь, кадыка нет. Дай-ка я тебя щупану. Ага, вот он, кадычок. — Послышалось горловое бульканье. — Да отпустила уже, сглотни. А у меня нет, и это красиво, по-моему. Уж шеи-то девичьи ты сто раз видал, небось.
— И вправду… Но я насчёт кадыка и не думал, клянусь!
— Ты и на лИца, небось, внимания не обращал. То есть обращал, чтобы отличить одну девчонку от другой, а вот что их роднит, и не заметил. Осторожно, подушечками пальцев обведи лицо, не жми только. Ф-фу, ногти у тебя нестриженые, куда только мама смотрит.
— Да я сам себе стригу.
— То есть сам — не стрижёшь. К глазам и не приближайся. Щёки, лоб, подбородок. Губы тоже не задевай, в помаде они. Учти, будет пахнуть духами от твоих ручонок, когда домой вернёшься, так ты или умойся, или придумай что-нибудь соврать. Мол, уронила девочка косметичку, а ты помогал собирать.
— Нюх-нюх… Да, попахивают.
— Да ты потом вымоешь, ты лучше оцени гладкость кожи, её нежность, мягкость. Скулы закруглённые, кости нигде кожу не натягивают. И ни волосинки нигде, брови только. Ты, кстати, бреешься? Дай-ка я пощупаю.
— Э-э, да у тебя тоже ногти!
— Не "тоже ногти", а маникюр. Чистые и ухоженные, и не такие уж длинные. Я же работаю здесь. Короткий вариант маникюра, это тоже особенность девушке с девочкиного возраста. Но я тебе в глаза не тычу, просто щупаю щетину. Да, не сегодня-завтра придётся тебе начать бриться. Если меня обследуешь до конца, то бритьё окончательно сделает тебя мужчиной.
— Я… да есть бритва уже.
— Я так и знала! А вот женщинам ничего такого не нужно.
— А я где-то слышал, что некоторые женщины бреются.
— Да лицо, что ли! Но об этом после, — спохватилась наша героиня. — Пощупай лучше мои шелковистые волосы. Сейчас они стянуты в хвостик, потому что я работаю. Распускать сейчас не хочу, долго потом затягивать. Мальчишки сейчас нам подражают, тоже носят "хвостики", но разве это красиво у них? Скажи!
— Н-нет, нехорошо даже. Я не такой, вот, пощупай.
— Н-да, а постричься не мешало бы. Впрочем, дело своё, успеешь ещё до учебного года. О моих волосах речь, не о твоих. Мы, девушки, голову моем очень часто, и она у нас всегда читая. А ты, небось, думал — это она сама такая, безо всяких усилий? Нет, шалишь, малыш!
Она почувствовала, как он вдохнул у самых у волос. А ведь раньше говорил, что запах шампуня выветрился. Значит, начал воспринимать неуловимы аромат женственности. На глазах растёт мужчина! Что ж, от целомудренных частей тела дошли до зон более пикантных, пора ему и туда входить.
— Чтоб ты не заблудился, возьму-ка я твои ручонки за запястьюшки — вот так. А ты ладошками по телу шарь, шарь. Вот, это моя грудь… грудная клетка. Чуешь рёбра? Они такие же, как и у тебя, только жирком смазаны, да вся клетка поуже, как у женщин водится. Ага, назад руки протяни, там пощупай. Жировые складки, да, а так ничего особенного. Вот нижний край рёбер, чуешь, какой чёткий?
— Д-да. А их больше, рёбер у тебя, чем у меня? Говорят, Адам Еву из ребра того…
— Но не меня! Наверное, поровну у нас их, но считать не будем, оставим.
Вот здесь, ниже рёбер, начинается живот. Внимание, — она дёрнула его руки вниз, — а вот и пупок! Когда-то он надёжно прятался под одеждой…
— А сейчас у всех девчонок наружу. Ого, на ощупь прямо как мой! Или больше?
— Не щекоти, пощупал, и будет. Да, он общий у нас, одним же образом на свет появлялись. Ага, ты задел резинку трусов. Она проходит ниже пупка, вообще, ниже самой выпуклой части живота. Ты щекотнул — я втянула. Давай-ка посерьёзнее.
Лекторский тон уничтожал стыдливость. Будто урок биологии виду, только сама вместо манекена. Если в темноте, то ничего.
— Непривычно мне, — признался "ученик". — Я ведь ещё в детсаду охотился за девочками, чтоб их трусики увидеть, в школе следил, как они выглядывают, сверху или снизу, а вот так чтобы трогать…
— Ну, и как на ощупь? Ладно, пощупай ещё, хочешь же, только осторожно, лучше сбоку.
— Ого! Да, нежные и тянутся. На мне-то обычно сатиновые семейные, а ты почти что в плавках.
— Да, женские трусы и похожи на мужские плавки, только синтетику лучше не носить.
— Э-э, да на боках их почти нет!
— Этим-то они и отличаются, женские трусы. Широкие боковинки нужны, когда трусам есть что подтягивать снизу, а у женщин нет, вот они и тонкие. Есть вообще на завязках. А типов трусов множество: стринги, танги, викини… — Вспомнилось несколько названий из Кириного списка. — Это не щупать, это смотреть надо, какие они.
Она не стала признаваться, что сама пока "плавает" а этом разнообразии, но твёрдо решила за первый же семестр разобраться и сдать Кире экзамен по современному белью.
Незаметно подтянула трусики.
— Говоришь, непривычно тебе?
— Дак… впервой же. Ты так близко, и я… голова аж кружится. Скажи, это наяву всё — или я сплю?
— Наяву, хотя и в темноте. Не упадёшь, за меня же держишься. Ну, поскольку тебе стрёмно, давай-ка перейдём для постепенности назад… да ты стой, я к тебе сама спиной повернусь… вот так… и посмотрим, что девушки обтягивают джинсами и в таком виде выставляют напоказ.
Но сначала задержи руки на боках. Ага, вот так, здесь у меня самые широкие места. Тазовые косточки. У нас таз шире, чем у мужчин, если не совсем дурак, догадаешься, почему.
— Ага. А ты и вправду девочка?
— Нет, мальчик! Я же тебе столько толковала об отличиях. И в окно ты выслеживал именно девочку, так?
— Я к тому — говоришь, прямо как учительница. И учишь, а темноте, вслепую, но учишь. Голова уже пухнет, как после уроков. Почти как… ну, на экскурсии — посмотрите туда, обратите внимание на это. — Он передразнил голос:, вероятно, своей учительницы.
А и верно, Ева сама себя не узнавала. Куда только делась робость, стеснительность, застенчивость! Выходит, всё относительно. В обычной компании, где она слабее всех… или считает себя такой, она робка и неслышна, а те-а-атет со слабым существом спешит над ним взять власть, как бы отталкиваясь от его слабости и усиливаясь неимоверно. Даже развязной становится. Надо же, устроить щуп-экскурсию по собственному телу! Да ещё с заходом в особые места. Ничего подобного раньше с ней не случалось, а и позже не планируется, в нормальных условиях. Шкаф же не повторится.
