- Но помощь принимают, - отметил я. - И хорошее пиво бочонками дарят.

  Снова кивок:

  - Но при этом боятся. И ненавидят.

  - Почему?

  - Потому, что боятся! - как маленькому ребёнку прописные истина сказала она. Логично. - Я пристроила свою дочь... В одной хорошей семье. Она считала, что осталась сиротой. А потом у неё родилась своя дочка. А у той - своя... И она-то и осталась сиротой по-настоящему. А потом я обнаружила у неё дар.

  Ведьма помолчала.

  - Я забрала её к себе, чтобы передать знания. Учила.

  - Ты на самом деле одарённая, или только травки мешаешь? - с вызовом усмехнулся я.

  - И травки. - Кивок. - Но и лечу. Не так, как сеньоры лекари, или орденские, но...

  Ясно. Лекарка слабая, но в нашей глуши - с пивком потянет. Других всё равно нет. - Она способная девочка, ваша светлость. Не казните её. Она... Сильнее меня.

  Это может быть неправдой, если старуха пытается правнучку отмазать. Кстати правнучка... Некисло, я бы не сказал, что Габриэлла такая древняя. Но рожают тут в тринадцать лет, так что возможно.

  - Когда она стала ДРУГОЙ? - повторил я вопрос.

  Старуха поёжилась, тяжело вздохнула, но ответила:

  - Три года назад. Два с половиной. Летом это было. - О чём-то задумалась, вспоминая. Продолжила:

  - В речке они купались. Дождь был. Перемёрзли - гусиной кожей покрылись.

  - Они?

  - Она и подружка. Подружка ничего, отогрелась и домой пошла, а моя девочка, она... - Всхлип. - Слегла.

  - Жар? Лихорадка?

  Кивок.

  - Я делала, что могла. Но ни дар, ни отвары - ничего не действовало.

  - Она что-то лепетала в бреду, да? - Молчание. - Слова, но ты не понимала их. - Снова молчание. - Сколько так продолжалось?

  - Десять дней. Потом... Ей стало легче. Но восстанавливалась она долго.

  Я ушла в соседнюю деревню на три дня. Когда вернулась - её не было. Бродила по деревне, сама не своя. И после этого... Другая она стала, ваше сиятельство. Вроде та же Анабель, но... Не та же.

  - А ещё усилился её дар, - констатировал я. - Так она и стала сильнее тебя.

  - Да. Но она... Она не хочет его применять. Боится. Травки - те да, но дар... - Вздох. - Я поговорю с ней, обучу. Не казните её, глупую.

  - Говорю же, старуха, её рукой руководил сам Господь! - повысил я голос. - Не мне оспаривать его волю.

  - Я всё понял. - Я поднялся, поправил ремень с прикреплёнными к нему ножнами - неудобная, скажу вам, вещь, без конца бьётся то о ногу, то о лавку. - Ты была честна, а значит завтра тебе привезут вольную. Но очень надеюсь, ты не станешь уходить из этих мест? Хорошие лекарки нужны, а тебя все вокруг знают.

  - Спасибо, ваша светлость... - Старуха склонилась в ещё более низком поклоне.

  - И замок... Ты всегда там желанная гостья. Мы - воины, у нас не может не быть ран... Периодически. Обещаю, скупым не буду.

  Я не просто дал вольную, я позволил жить и работать в своих землях, где у неё база клиентов, ничего за это не потребовав. Даже дом не стану отбирать - пусть живёт как жила. А во время войн и набегов обиходить раненых - сам бог велел. Не хочу терять дополнительную лекарку, это тоже стратегический запас.

  - Моя девочка... Она останется жива? - затрепетала старуха.

  - К сожалению, это зависит только от неё, - усмехнулся я. - Извини, но за других решать я пока ещё не могу.

  Вышел. Полной грудью вздохнул холодный февральский воздух. Снег в этом году выпадал ненадолго, растаял ещё с месяц назад, но ледяной промозглый степной ветер продирал до костей.