Сказанье древней старины

Живет сегодня в наши дни

Рассказ без края и конца

Народ кыргызский создавал,

В наследство сыну от отца

Из уст в уста передавал

(Мар Байджиев)

Обидевшись на отца, Жапак всю ночь скакал в сторону Анжияна, в ставку Алооке хана, отца друга Конурбая. От обиды, Жапак всю дорогу мечтал блеснуть победами на службе у Алооке хана и показаться героем родственникам отца. Особенно у этого пришельца Манаса. Но он еще не продумал, какой же его поступок окажется героическим. Самым лучшим поступком является выход на поединок, когда лицом к лицу встанут враждующие войска. Такое время скоро наступит. Жапак это чувствовал всем нутром. Когда он прискакал в ставку хана Алооке, уже наступило утро. Охрана пропустила его к Алооке хану только к раннему полудню.

– Что случилось? – спросил Алооке хан у Жапака недовольным видом.

– Я был в ставке Манаса, – Жапак запинался, не зная, как вовлечь Алооке хана в разговор. – Я требовал его покинуть мои земли.

Алооке хан усмехнулся, «с каких пор Ташкен стал его землей».

– Он что, надеюсь, покинул твои земли? – спросил он, издеваясь над вымыслом друга своего сына.

– Нет, – пришлось Жапаку опустить голову. Но внутри радовался тому, что удалось втянуть Алооке хана в разговор.

– Эх, молодежь, молодежь, – с огорчением проговорил Алооке хан. – До чего ваши мысли поверхностны. Если все происходило в жизни так, как ваше желание, никогда Манас не оказался бы на Алтае, а ты в моей ставке.

Алооке хан начал ходить внутри помещения взад и вперед. Он всегда так делал, когда он усиленно думал с большим напряжением. Жапак радовался, Алооке хан не только втянулся в разговор, но и влезь в него с головой.

– Как он выглядит? – спросил Алооке хан, наконец, у Жапака.

– Ростом выше, чем вы, на голову, – ответил Жапак. – Но очень страшен.

– Чем он страшен?

– Видите вы его одного, – объяснил Жапак. – Но чувствуете, совсем другое, оно и очень страшное.

– Говори, яснее, – потребовал Алооке хан от нетерпения.

– Чувствуешь, что у него на голове летает и кружится хищная птица, готовая выклевать глаз у врага Манаса. И это не все.

– Что еще?

– Его окружают сорок чильтанов с пестрым тигром и сивогривым волком, со всех сторон, готовые растерзать любого врага Манаса. И ты онемеешь в бездействии рядом с ним.

– Да, это признаки чрезмерной богатырской силы, – подтвердил сам Алооке хан.

– Поэтому я ничего не мог предпринять при встрече с ним, – сказал Жапак. – Я готовился ударить ножом ему в горло, если он подойдет поближе.

«Да, всегда что-то мешает вашим замыслам», подумал Алооке хан, думая скорее избавится от присутствия Жапака.

– Что он намерен предпринять в дальнейшем? – спросил он у Жапака.

– Ясное дело, – огрызнулся Жапак. – Он возвращает себе все земли своих предков.

«В том числе и Анжиян», хотел дополнить свой ответ Жапак, но воздержался. Это было итак понятно.

– Я тебя понял, сынок, – сказал очень нежно Алооке хан Жапаку. – Я тебя не виню. Наверное, ты устал с дороги, иди, отдыхай.

Жапак стрелой выскочил из покоев Алооке хана, будто ждал такого конца разговора. Ему было радостно, что озадачил старца с появлением Манаса в землях Ташкена. Из Ташкена до Анжияна рукой подать.

Алооке хан продолжил свое хождение внутри помещения. Его грузное плотное тело двигалось легко, напоминая кошачью походку, готовящейся к прыжку при виде будущей жертвы. Несмотря на его преклонный возраст, его пухлое лицо под редкими белыми волосами бороды дышало еще силой и мощью. Короткий нос с широкими ноздрями жадно глотал воздух и выпускал его обратно свистом. Узкие глаза смотрели, сверля до глубины, что попадались под тяжелые его взгляды. Еще до появления Жапака приходили вести с окраин ханства, что какие-то кочевья занимают земли и пасут свои скотины на ханских пастбищах. Ведут себя нагло, будто находятся на своих землях. Говорили, что они люди хана Манаса, что возвращаются в свои родные земли. К нему пришла мысль, что стало поводом для удара по колоколу, по звонку которого прибежал его помощник.

– Пригласи ко мне Тизелика! – буркнул Алооке хан, не оборачиваясь своему помощнику. Его проглотили с головой великие мысли.

– Слушаю вас, таксыр! – с поклоном отозвался Тизелик, который прибежал по зову помощника хана.

– На наших землях появились чужеземцы, – сказал Алооке хан. – Устраивают себе кочевья без спроса. А ты молчишь, не принимаешь никаких мер.

– Жапак же уехал к ним, – начал оправдываться Тизелик. – Вот и ждем от него вестей.

– Ждать уже не нужно, – повернулся к нему лицом Алооке хан. – Поедешь к ним ты сам.

– Хорошо, таксыр! – Повиновался Тизелик и спросил. – Что сказать бурутам?

– Скажи, если бежали от Эсенкана из Алтая, пусть просит пощады и приюта. Не позволю сеять смуту на моей земле.

– Хорошо. Что еще?

– Если не знают где остановиться, то мы им покажем дорогу и место. Но они должны вести себя мирно и покорно. В этом случае я возьму Манаса на службу и буду защищать его от кары Эсенкана.

– Хорошо, мой таксыр, будет передано, – Тизелик поклонился.

– И еще. Если у них другие замыслы, то пусть уберутся из моих земель.

– Хорошо, мой таксыр, – Тизелик засомневался, что сможет передать все замыслы своего хана и спросил. – А может быть привести его в ставку? Пусть он услышит все наши требования из ваших уст.

– Иногда из твоих уст выходят очень умные слова, – похвалил Тизелика Алооке хан. – Приведи его ко мне. Возьми с собой пятьдесят жайсанов.

Тизелик вышел из покоев Алооке хана.

На западе земель ханства расположен город Кокон, на юге города Маргалан и Андакен, на севере большой Анжиян, Сузак и река Когарт и на востоке земли Эркештам. На всех землях ханства развились больше сотни аулов и селений. Больше половины народов ханства составляют мангулы и калмыки из племени тыргоотов и дангытов. Нужно собрать войско только из этих племен. Алооке хан отправил по всем городам и селениям много посыльных, чтобы они собрали и привели в ставку пятьсот тысяч жайсанов для наказания бурутов, которые без спроса начали занимать земли ханства Анжияна…

С пятьюдесятью жайсанами в сопровождении, калмыцкий знаток Тизелик, он и близкий советник Алооке хана, явился во временные кочевья кыргызов, которые находились под главенством бая Жакыпа в отсутствии Манаса. Кочевья ханства расположились в предгорьях Отуз – Адыра, а войсковые кочевья разбрелись по разным ложбинам и малым долинам. Аскеры были заняты отдыхом, кто занимались игрой ордо, кто борьбой и кто охотой на птиц и мелкие дичи. Бай Жакып решил оказать почести калмыцкому знатоку. Пригласил Тизелика отведать кумыса. Тизелик спешился, выражая явное недовольство тем, что на окраине земель Алооке хана появились странные кочевья, хотя они временные.

– Чьи эти кочевья? – грубо спросил Тизелик, как только спешился с коня. Он хорошо знал, чьи эти кочевья, а спросил просто так грубо, чтобы начать ссору, если чувствуют себя достойными относиться пренебрежением к представителям Алооке хана. И нагонять огромный страх, если они чувствуют за собой вину за занятие пастбищ без спроса.

– Кыргызского хана Манаса, – ответил бай Жакып, жалея о том, что Манас уехал на охоту.

– Где он? – Опять грубо спросил Тизелик.

– Уехал на охоту, – объяснил бай Жакып. – В горы.

– Вы что, издеваетесь что ли, – разозлился Тизелик. – Заняли наши земли без спроса. И еще охотитесь на нашу дичь.

Бай Жакып испугался. Но незнание человека, который учиняет допрос, немного его успокаивало.

– А вы кто будете? – Бай Жакып решил выступить более мужественно, а не выслушивать упреки незнакомца.