А эта сотрудница в деловом костюме, который её очень к лицу и ей в нём можно прямо на подиум, ничего не подозревая о намерениях встреченных ею людей, Семирамида Петровича и Орлова, с кем она не раз уже пересекалась и они были ей знакомы в какой-то степени, не испытывая на их счёт особых тревог и сложностей восприятия, посмотрела на них поверх своих очков, лёгким кивком дала им понять, что она с ними поздоровалась (они в ответ ей так же кивнули) и шикарным, просто загляденье шагом, выдвинулась по коридору в дальнюю от всех них сторону.
А господа неприятели, Семирамид Петрович и Орлов, так увлеклись наблюдением за этой её походкой как по подиуму, что шеи свои начали выворачивать в её сторону. Что на этот раз легче было сделать Семирамиду Петровичу, по причине того, что эта деловая сотрудница выдвинулась в сторону ему противоположную. И получилось так, что Орлову пришлось поворачивать свою голову себе за спину, чтобы не упустить из виду ни одной подробности из прохода этой интересной сотрудницы.
А когда она достаточно далеко от них отошла, то тут-то Орлов вдруг осознал какую он сейчас допустил и продолжал допускать оплошность – он поставил себя в незащищённое положение по отношению к Семирамиду Петровичу, кому, если он не полный дурак, ничего не стоит воспользоваться этим моментом, где Орлов стоит к нему так открыто, затылком. Правда, судя по тому, что Орлов ещё не отправлен в нокдаун, то Семирамид Петрович тот ещё тормоз.
И Орлов, дыбы больше не искушать судьбу, резко оборачивается назад и что же он видит, посмотрев в направленный на него взгляд Семирамида Петровича, так и не сообразившего воспользоваться этим удобным моментом. А видит Орлов, как температура его нетерпения в Семирамиде Петровиче на его глазах накаляется и при этом причина роста этого накала так прямо читаема в его глазах.
– Ах вот значит как! – горят праведным гневом глаза Семирамида Петровича. – Вам моей, соблазнённой вами Марты, всё-таки мало, и стоит перед вашими глазами появиться первой юбке, то вы, закоренелый в своих подлостях и недостатках человек, не упускаете момент, чтобы в её сторону не заглядеться. – Что-то примерно такое выражал в себе взгляд и вид Семирамида Петровича.
А Орлов по большей части не поймёт Семирамида Петровича и с чем связаны эти его претензии. – Я человек свободный и необременённый обязательствами супружеского толка, и я не обязан ни у кого спрашивать, на кого и в чью сторону смотреть. – Вот так невыносимо для разумения и нравственной природы Семирамида Петровича рассуждал или может только делал вид, что так думает Орлов. – К тому же я не заметил здесь присутствия упоминаемых вами юбок. – Всё же до чего Орлов человек каверзный, не может он без того, чтобы не придраться к словам своего оппонента, как будто и так не ясно, что он выражался фигурально (слишком хороша была фигура той сотрудницы, вот он и сбился на эту аллегорию).
Но и это ещё не всё. А Орлов таким ехидным тоном своего голоса заметил Семирамиду Петровичу о том, что он один здесь не видит никаких юбок, что не понять его в следующем контексте, – вы, пакостный человек Семирамид Петрович, зациклились на этом элементе одежды, и он сводит вас с ума, – никак было невозможно. Ну а чтобы Семирамид Петрович даже и не пытался себя оправдать, как-нибудь ему возразив, то Орлов довершает свой наезд на Семирамида Петровича козырями.
– А что насчёт Марты, – проговорил Орлов, прямо смакуя имя Марты до дрожи в Семирамиде Петровиче, и бурном состоянии своего духа и настроения, когда он был выпивши, не позволяющего себе такие слащавые эквилибровки с именем своей супруги, – то она человек широких взглядов на мужчин. И уж не думаете ли вы, – Орлов фиксирует свой взгляд на Семирамиде Петровиче, – никакого в вас эффекту и привлекательности, что являетесь тем, на ком ей хотелось бы остановить свои изыскания идеального спутника своей жизни, или на крайний случай, мечты. – И Орлов этим своим заявлением осаживает и ставит в тупик Семирамида Петровича, у кого на это возразить нечего, и судя по его потекшему в бледность лицу, то он видит наличие правоты в этом, разбивающем его жизнь заявлении Орлова. Подлеца из наглецов, но в этом вопросе, кажется, правым на все сто.
А Орлов всё сказал, и он добился того, что хотел, и ему больше незачем здесь задерживаться. И он, окинув снисходительным, с долей презрения взглядом Семирамида Петровича, впавшего в умственную прострацию, приходит в движение, и обойдя Семирамида Петровича, выдвигается в своё удаление от этого места.
– Вот бы заглянуть в душу или на крайний случай в голову этим людям, и понять, что привело их к такой ненависти друг к другу. – Глядя на всё происходящее с этими людьми, Семирамидом Петровичем и Орловым, встретившимися на своём пути друг с другом, со своей диспозиции и понимания происходящего рассудил вслух программист.
– В душу и голову заглянуть, то это без проблем, – характерным для себя тоном хладнокровности, с замесом бесцеремонности проговорил в ответ Илия, – нужно лишь зайти к психотерапевту. А вот что насчёт того, чтобы это сделать вовремя, то, если есть такая необходимость, то я это беру на себя. – Илия сделал удивительные и удивившие программиста выводы из его заявления. Но программист не стал интересоваться и задаваться вопросами к Илии насчёт этих его выводов, когда столько вопросов вызывают демонстрируемые им часы, на подобие тех, которые в своё прошлое время носили в специальном кармашке жилетки люди купеческого звания, облечённые состоянием.
И хотя эти раритетные часы сами по себе уже вызывают любопытство и интерес, всё же не их винтажная сущность вызвала такой повышенный интерес в глазах программиста. А программисту показалось необычным и удивительным то, что ему увиделось под стеклянным корпусом часов – там, в самом устройстве часов ничего особенно необычного не было, циферблат вокруг которого двигались стрелки, ну и плюс встроенный календарь с датой на нём, а вот то, что нависло над самим циферблатом как раз и вызвало такой интерес со стороны программиста, вначале решившего, что это часы у Илии запотели (прошлый век и они точно не не водопроницаемые). А когда он пригляделся к ним, то вот тут-то он и увидел, с чем связана эта непрозрачность и чуть ли не облачность – в самом деле стоящими над циферблатом времени грозовыми облаками, определяющими собой местную атмосферу и давление ртутного столба быть может.
– Да как так? И как это было сделано и осуществимо? – задался в восхищении поначалу про себя этими вопросами программист, в край удивлённый тем, как далеко продвинулся научно-технический прогресс в области коммерции (явно там используется стереоскопический эффект и голограммы; опять китайцы всех обошли), и хотел было уже вслух обратиться с этими вопросами к Илии, но отчего-то только спросил одно. – И что это?
А Илия сама бесстрастность и он ничего не видит удивительного в своих часах. Правда его ответ на вопрос программиста звучит не то чтобы странно, а не полностью для программиста понятно. – Это есть инструмент нахождения того самого вовремя, которое позволит нам узнать причину возникновения этой неприязни друг к другу этих людей. – А программист и не поймёт, что имеет в виду и, вообще, о чём это говорит Илия. И так он не поймёт, что не знает, что спросить у Илии. А тому видно не нужны мотивирующие его для ответов вопросы, а он продолжает свои объяснения.
– А всякое вовремя характеризуется ответом: в своё время узнаешь, что оно значит. – А вот это что ещё за выпад такой и в чью сторону, спрашивается про себя программистом, догадавшегося о том, что Илия догадался о том, что он его хотел спросить из того, чего он не понял.
– Как, к примеру, Ной стал тем, кем он стал, когда наступил потоп, с этого момента зовясь хоть и так же, но уже именем нарицательным. – Не обращая нисколько внимания на стоящее в лице программиста недоразумение, Илия продолжил свои разъяснения. – Так и для твоих и моих знаний наступит своё время откровений, когда придёт свой знаковый потоп. И тогда мы назовёмся теми именами, какие будут нам к лицу. – Илия замолчал, со всем к программисту вниманием уставившись на него, и вот теперь ты можешь задавать свои вопросы, так и говорил его взгляд.
