Забравшись внутрь, она быстро целует меня и тотчас начинает играться с обогревателем.

— Как это работает?

— Понятия не имею. Как это Ричи не заметил, что ты ушла?

— Я подмешала порошок ему в выпивку. Старый семейный рецепт, и совершенно безвредный. Он бы, наверное, одобрил, если бы знал. Всё органическое.

Я везу её вниз с холма тем же путём, которым прибыли, а затем направляюсь к дому Спрингхила. Обогреватель работает, и она начинает расслабляться. Она открывает бардачок и вытряхивает его содержимое на колени, словно ребёнок, перебирающий свои конфетки на Хэллоуин. Я замечаю пачку сигарет.

— Удача.

— Забирай их. Я бросила перед тем как приехать в Лос-Анджелес. Богачам нравится, когда их девочки целомудренны внутри и снаружи.

— Дорогая, целомудренность не имеет никакого отношения к тому, почему Ричи подбивал к тебе клинья.

— Ты понимаешь, о чём я. Трофейные подружки должны красить тебя перед твоими друзьями. Здесь это означает не курить. Следующее место, куда я отправлюсь на охоту, будет где-нибудь во Франции или Японии. Туда, где не считают, что будут жить вечно, если откажутся от всего, доставляющего удовольствие.

— Кстати, о твоей охоте, я всё ещё мало что о тебе знаю. Ты как Ван Хельсинг в женском платье, но ведёшь полноценную публичную жизнь на видео. Как твоя жизнь пошла этим руслом?

— Чего ты не понимаешь? Восставших или порнографию?

— С порно мне всё ясно. Многие Саб Роза и Таящиеся здесь этим занимаются. Но я никогда раньше не встречал профессионального истребителя Бродячих. Как это стало семейным бизнесом?

— Гуситы съели мою бабушку.

— Это станет моей второй догадкой. Что за гуситы?

— Протестанты. Им не нравилась коррупция в Церкви, и Церковь воздала им, сжёгши на костре их лидера, Яна Гуса. Моей деревне было всё равно. Для нас все они были дураками. Но гуситы и правительство развязали войну, а с ними пришли и чудовища, которые больше всего любят хаос. Однажды вечером в нашу деревню наведался отряд гуситов. Они забрали столько еды, сколько смогли унести, а ещё несколько коз, и ушли. Мы проклинали их, но если бы знали, что нас ждёт впереди, то приберегли проклятия. Снова пришли солдаты, но эти были другими. Они были в лохмотьях, и от них разило смертью. Некоторые представляли собой практически одни кости, и никто из них не разговаривал. Бабушка была чародейница[267]. Ведьма. Она и другие старухи вместе с монахинями из местного монастыря отправились изгнать солдат-призраков. Те несли Библии, а моя бабушка и старухи — зелья и магические предметы. Никто из них не вернулся.

— Чёрт.

— Спустя два дня, несколько старух и монахинь вернулись, включая бабушку. Но это была не совсем она. Она была обнажена. Плоть с её груди, живота и ног была съедена. Большая часть лица исчезла, но дедушка узнал её и подошёл к ней. Она выдавила ему глаза и сожрала его в главном зале нашего маленького дома, прямо под распятием, которое её мама подарила им на свадьбу.

— Тебе ведь не пришлось самой убивать их?

— Это случилось шестьсот лет назад, так что нет, не пришлось, но мы по-прежнему помним.

— Итак, ваш народ решил преследовать этих солдат-призраков.

— Самые смелые, самые отважные мужчины отправились той ночью за ними. Все они были съедены или сами обращены в восставших. Другим удалось поймать несколько этих зверей, и со временем мы научились их уничтожать. После этого моя семья перестала быть фермерами. Мы были убийцами. Как ты. И как ты, мы делаем всё, чтобы жить и продолжать свою работу.

— Тебе не нужно ничего мне объяснять.

— Знаю. Вот почему я тебе это рассказываю. Обычные люди вроде Саймона этого не поймут.

— Ты определённо победишь в конкурсе больших тёмных секретов. Я никогда ничего так хорошо не скрывал.

— А как же твоя магия? Ты должен был хранить эту тайну.

— Когда я был ребёнком, то ничего не понимал, а к тому времени, как разобрался, было слишком поздно.

— Бедняжка Джимми. Полон магии и счастлив ею пользоваться. Обречён побеждать мальчиков во всех их играх и показывать фокусы девочкам, чтобы заслужить их поцелуи.

— У меня не было машины. Приходилось как-то выкручиваться.

— Поставлю за тебя свечку.

— Не трать зря воск. Они больше не отвечают на мои звонки.

Я прошу Бриджит подержать руль, пока достаю сигарету, закуриваю и делаю глубокую затяжку. И тотчас становлюсь доком Холлидеем, пытающимся выкашлять свои лёгкие.

— Боже. Они ментоловые.

Я выбрасываю в окно остаток пачки, включая ту, что закурил. Избавляясь от этих сигарет с нервнопаралитическим газом, я делаю владельцу «Лексуса» одолжение. Он будет ныть, когда поймёт, что они пропали, но иногда жестокость из милосердия — единственный выход.

Улица напротив пустыря на Восточной Шестой пуста. Я выключаю двигатель и фары, и мы с минуту сидим, наблюдая за местностью. В лунном свете лачуга Спрингхилов выглядит как оставленная под дождём картонная фигурка. Я не вижу никакой охраны.

Бриджит перегибается через меня и смотрит в окно.

— Это дом влиятельного семейства?

— Когда-то самого влиятельного.

— Мне кажется, что у вас, Саб Роза, отличное от других людей представление о красоте.

— К этому привыкаешь. Как к герпесу или отсутствию ноги.

— Мне хочется заглянуть внутрь.

— Не сейчас. Сперва мне нужно кое-что сделать.

Я беру сумку с заднего сиденья, вылезаю из «Лексуса», обхожу его и встаю с пассажирской стороны. Бриджит наблюдает, как я вываливаю кучу порошков, растений и кусочек свинца, который я использую для некоторых видов кругов.

— Как мило. Я увижу магию?

— Ты увидишь магию. Надеюсь, эти ингредиенты ещё годные. Они принадлежат Касабяну. Моему соседу по комнате. Он давно не практиковал такое худу.

— А какое он практикует?

— Срёт из шеи.

Бриджит таращит глаза.

— Позже объясню.

В сумке есть ступка и пестик. Я передаю их Бриджит вместе с пакетиком ингредиентов.

— Возьми эти листья с семенами и разотри в порошок. Мне нужно добыть да Винчи.

Я беру кусочек свинца и в тени автомобиля рисую круг таким образом, чтобы его трудно было заметить, проходя мимо. Изображение несложное. Обращённая на север пентаграмма внутри двойного круга. Снаружи круга я пишу слова на латыни, древнееврейском и демоническом. Не заклинание. Скорее что-то вроде дружелюбного «привет, спасибо, что заглянули». Это достаточно произвольное худу, но работает оно лучше, чем звучит. Если думаете, что так легко сказать на демоническом что-то, что не будет звучать как завуалированная угроза, то ошибаетесь. Я не силён в магии молока-с-печеньем, но мне нужно привлечь как можно больше живности, не взрывая её.

— Твой порошок готов. Что за магию мы творим?

Стража должна была поставить на дом сигнализацию. Скорее всего, ангельскую, которая настроена на разумную жизнь. То есть, животных, насекомых и нас. Всё, что может проникнуть внутрь или магически управляться с целью проникнуть внутрь. Мы не можем вырубить эту сигнализацию, но можем вызвать у неё мигрень.

Порошок отправляется в центр круга, и я склоняюсь над ним, чтобы нашептать отрывок приветственной магии, который вроде как наполовину помню. Бриджит улыбается, стараясь не рассмеяться. Я выгляжу так, будто шепчу нежности куче грязи, не совсем то энергичное худу, на которое она рассчитывала.

Когда мне надоедает ворковать тротуару, я высыпаю на кучу порошкообразную серу и перемешиваю всё руками. Достаю зажигалку Мейсона, щёлкаю ею, и со всей силы подбрасываю месиво в воздух. Касаюсь пламенем хвоста облака, и сера занимается, воспламеняя шестиметровый столб пламени.

Огонь гаснет так же быстро, как возник, но к тому времени, как последние тлеющие угольки порошка падают на землю, я уже слышу то, на что надеялся.

Вокруг нас и над нами слышится шелест. Первыми прибывают птицы, рассаживаясь на пустыре возле дома, чирикая, каркая и клюя землю. Из сточных труб и складов выбираются крысы и мыши, за ними следуют насекомые. Землю сплошным волнистым ковром покрывают ползучие твари, а с неба чёрным блестящим кулаком падают летающие насекомые. Последними прибывают коты и собаки, самые умные из скопища животных, поэтому их труднее всего убедить. Они направляются прямо к дому, окружают его, метят доски и забираются на крышу. Птицы и насекомые, наконец-то, улавливают идею и направляются в ту же сторону. Как только они приходят в движение, я хватаю Бриджит за руку, и мы пускаемся бежать. Животные знают, что мы идём. Да, они тупые, но это худу, и это было бы довольно дерьмовое заклинание, если бы в конечном счёте оказалось, что ты передавил всю живность, которую только что вызвал.