Только спустя время я понял, что Томи имел ввиду Оззи Осборна, ведь все, чем он по-настоящему интересовался это был рок-музыка. Томи был и оставался фронтменом местной группы, игравшей тяжелый металл. Я даже был однажды на его концерте, который он давал в парке. Его публикой были постаревшие рокеры, ради которых он скакал по столам и не жалел своих связок.
Называть Томи «боссом» мог только старательно лизавший ему задницу мой темнокожий коллега Блейд. Я не могу осуждать Блейда за его хитрость. Он вырос в семье, где вопрос выживания стоял очень остро, и от начальника зависела карьера, а стало быть и благополучие всей его большой семьи. У Блейда трое маленьких детей, супруга, дочь от первого брака, страдавшая алкогольно-наркотической зависимостью мать. Однажды мать Блейданашли на улице нашли мертвой. Она умерла от передозировки наркотиками, и Блейд попросил администрацию школы, в которой работал уборщиком, провести церемонию прощания в актовом зале, чтобы сэкономить немного денег на ее похороны. Томи одобрил заявку Блейда и утвердил ее у директора школы. «Босс» был главным уборщиком в смене из трех человек, он считал себя одним из самых важных людей в школе, на котором было все хозяйство. В его прежней жизни было все, что и полагается иметь белому выходцу из рабочей окраины Портленда. Черных в Портленде и сейчас не много, а во времена его молодости они и вовсе считались экзотикой, поэтому бедность никак не ассоциировалась со цветом кожи – она была фактом жизни, ее естественной средой. Томи и по сю пору сохранил присущее своему классу презрение к хорошей одежде, здоровой еде, образованию, верховой езде. Он ценит физический труд и людей, способных заработать своими руками на хлеб для своей семьи. Он знает, что почем в этой жизни, и не доверяет высокомерным выскочкам с университетскими дипломами. Он знает, что такое работать на улице, не иметь крыши над головой, голодать. Он помогает бедным, бездомным, участвует в волонтерской деятельности, собирая для них еду и теплую одежду. У Томи большое сердце и детский ум. Томи патронирует Блейда и поощряет его трудолюбие. У Блейда веселый нрав – он довольно гибкий и приятный в общении. Когда он повредил себе лодыжку, я временно занял его место. За то время, что я его замещал, Томи ни разу меня не похвалил. Как только Блейд вышел на свою смену после болезни, Томи тут же отметил, как качественно вырос уровень уборки в школе, намекая на то, что из нас двоих только Блейд достоин профессионального признания, а мне стоит брать у него пример. Я был зол на Томи, но мне пришлось проглотить эту невольную грубость своего начальника, поскольку он говорил то, во что искренне верил. Честно сказать, ему самому следовало бы поучиться аккуратности. Самое грязное место во всей школе это была приспособленная под офис кладовка, так называемый офис, в которой Тони проводил совещания со своими подчиненными. Томи был крупным парнем, старше меня на два года, с гривой седых уже волос и запущенной бородой. Несмотря на свой возраст он постоянно пребывал в образе крутого мужика, на которого возложена важная обязанность следить за порядком в школе. В молодости он был женат на стриптизерше, водил пьяным автомобиль, тяжело работал, крепко выпивал, имел проблемы с полицией, дважды начинал свой бизнес, и дважды был разорён. Лишь к пятидесяти годам, устроившись на работу в школу, он смог позволить себе обзавестись собственным домом и нормальной работой, гарантировавшей его семье стабильный доход.
Томи был справедлив к людям, на свой манер. Он любил трудолюбивых чуваков, умеющих что-то делать своими руками. В кармане он всегда носил с собой нож – Тони был не только мастеровым парнем, но и охотником, и знал цену оружию, которого у него в доме был целый арсенал. Разумеется, он был убежденным республиканцем. Когда-то мексы прикончили его бизнес, начав демпинговать на рынке строительных услуг и ему пришлось объявить себя банкротом и уйти работать смотрителем в лагерь, расположенным в национальном парке, что обеспечивало его семью крышей над головой, а его работой двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Поначалу это его не слишком угнетало. Томи любил охоту и рыбалку, и, в общем-то, не слишком нуждался в обществе двуногих собратьев. Томи любил свою жену, детей и ему этого было этого достаточно. Однажды из-за какой-то херни он чуть было не набросился на меня с кулаками, и мне пришлось гасить его гнев, взвалив на себя бремя цивилизованного человека, вынудив его разговаривать с собой в спокойной манере, чего он мне конечно же никогда не простил.
– Кто ты такой, чтобы говорить мне успокоиться? – едва сдерживал он свой гнев. – Я твой босс, я могу тебя в любой момент уволить!
Но Томи погорячился. В школьном округе действовал профсоюз, и я был его членом, уволить меня без серьезной на то причины было невозможно.
Томи настоящим патриотом своей родины, которую он готов защищать с оружием в руках. Его младший брат – героиновый наркоман, его средний брат два года назад умер от панкреонекроза – слишком много пил. Томи гордится тем, что у него нормальная семья и он не спился, как большинство его родственников и соседей, с которыми он вырос в американском гетто для белых. Его мир не имеет оттенков, он делится на хороших парней и плохих.
В Америке меня преимущественно окружали люди с не слишком развитой фантазией. Они мыслили буквальными категориями, наличие в команде эмигранта не слишком их напрягало, но и ни к чему не обязывало. Им не было нужды задумываться над тем, что мне пришлось преодолеть несколько тысяч километров, сменить страну проживания, крышу над головой, выучить язык, чтобы за все эти подвиги оказаться в обществе людей, убиравших школу, и мечтающих об отпуске в Диснейленде. То, что у меня на лице написано презрение к этой ранее мне плохо известной форме жизни, лишь ухудшало мое положение.
– Кем себя возомнил этот русский! – должно быть не раз думали они, и делали все возможное, чтобы показать мне насколько мало я значу в их глазах. Так что общению с коллегами я предпочитал одиночество. Больше всего мне нравилось работать самостоятельно, слушая радиоприемник, транслирующий передачи общественного радио OPB: Oregon Public Broadcasting. Радио транслировало культурные и познавательные программы, и это было лучшей версией американского общества – его второй половиной, постоянно закрытой тенью от Земли.
Кем я себя возомнил? – хороший вопрос, на самом деле.
– Вы лучшая команда в дистрикте! – любил разглагольствовать Томи в крошечной каптерке, широко расставив свои мощные ноги, одетые в грубые шорты и обутые в тяжелые ботинки – Моя мечта, чтобы каждый из вас через пару лет оказался на моем месте старшего смены, в какой-либо из школ дистрикта.
Томи говорил от чистого сердца. Он был совершенно приземленным парнем. Ему и в голову не могло прийти, что у людей могут быть другие мечты и другие цели. У него и впрямь была слишком суровая жизнь, не дававшая его воображению развиться.
Воображение не следует замыкать в рамки утилитарных задач. Воображение служит нам, чтобы дать крылья подняться над ситуацией и понять стоит ли тебе в ней оставаться, или следует в корне ее изменить. Еще лучше, если вы предоставляете ему полную свободу, как в детстве. В детстве, например, мое воображение работало на порядок эффективнее. У меня замечательные сны, из которых можно составить небольшой сборник, но дальше этого дело не идет. Мне стало трудно сочинять истории с вымышленными персонажами, а это очень плохо, я считаю. Воображение помогает человеку освободиться из тисков действительности и позволяет ему нащупать какие-то необычные стратегии поведения. Воображение подстегивает мыслительные процессы, отвечает за парадоксальные решения сложных задач и чувство юмора.
Перебравшись в Штаты, я ни на минуту не забывал о том, что Америка для меня была, прежде всего, образовательным проектом. Я хотел выучить язык, чтобы попробовать себя в жизни в другой стране, с неограниченными, как твердили, возможностями для самореализации. Работа во вторую смену давала мне возможность совмещать работу с учебой в комьюнити колледже и, несмотря на свой возраст, я все же решился два раза в неделю брать уроки математики и английского языка. Это был мой карьерный план – получить образование, чтобы потом претендовать на более высокие позиции. Мой образовательный план был попыткой оторваться от реальности, которая не сулила мне никаких перспектив. Максимум на что я мог претендовать – это стать старшим смены уборщиков в школе.
