– Наслаждаюсь жизнью.
– Вероятно, вы можете себе это позволить.
– Разве это сложно?
– Вероятно, вы можете себе это позволить, если так говорите. Не против, если я провожу вас домой? Можем где-нибудь поужинать.
– С удовольствием!
– А вы, Николь?
– Нет, спасибо. Я устала. Ужасно хочу спать.
Анжелика виснет на руке у Георга.
– Спать! Ненавижу спать. Мне всегда снятся кошмары!
Георг смотрит на Николь.
– А вам снятся кошмары?
– Нет. Перед сном нужно пройтись по улице и сосчитать шесть домов, стоящих рядом друг с другом.
Анжелика засмеялась и взглянула на Георга.
– Какая чушь!
Георг пристально смотрит на Николь.
– Почему же? Я обязательно последую этому совету прямо сегодня же.
*** *** ***
Когда я обернулась и увидела Георга, я сразу же безоговорочно влюбилась в него. В него нельзя было не влюбиться. А когда он сдул челку со лба небрежным, привычным жестом, полюбила. Его нельзя было не любить. И когда Георг посмотрел мне прямо в глаза, поняла, что ради него я сделаю все, что он пожелает. Это того стоит.
К тому же, Георг первым подошел ко мне! Он подошел ко мне! Ко мне! Он хотел познакомиться именно со мной. Ему понравилась именно я.
Это меня полностью оправдывает.
*** *** ***
6
Дым, сквозь который просвечивают руки и пальцы, горящий кончик сигареты и взгляды – такие же как дым: смутные и расплывчатые…
– Георг не наркоман. Он художник.
– И все же.
– Такая пошлость. Я всегда стремилась избегать пошлости. Но ее вокруг слишком много.
– А то, что Георг был наркоманом – не пошлость?
– Обычность. Он хотел видеть больше, чем видит. Он художник.
– Но если бы…
– Глупая, ненужная, пустая фраза. «Если бы»… «Если бы» нет. Как и того, о чем говоришь, употребляя «если бы».
– Но если бы…
– Что ж… Давайте сыграем в «Если бы».
– Если бы Георг стал другим, каким бы он стал?
– Таким, как все. Люди всегда играют. Притворяются. Хотят казаться лучше. Потому что хотят, чтобы их не дергали. Не судачили о них. Мы все мечтаем о свободе. Даже когда свободны.
– И почему так происходит?
– Настоящая свобода идет изнутри. Когда чувствуешь себя свободным – значит, ты свободен. А те, кто несвободен – играют… А Георг не играл… Он жил…
– И… если бы он изменился…
– Он стал бы правильным. Он потерял бы свое мироощущение. Он остался бы без своей сумасшедшинки.
– Он перестал бы быть мерзавцем?
– Он не был мерзавцем.
– Он был не таким, как все.
– Да.
– Но разве наркотики придают человеку индивидуальность?
– Нет.
– Зачем же Георг употреблял наркотики?
– Употреблял… какое дурацкое слово… какой банальный сюжет, не правда ли?.. Никогда не любила наркоманов… Но Георг… В нем я любила все, и даже такая помарка меня не смущала… Просто Георг хотел больше того, что имел. Он пробовал все. Он хотел всегда новых впечатлений, ощущений, фантазий… Он чувствовал себя свободным. Он делал то, что хотел.
– Но иногда играл.
– Конечно. Мы все иногда играем. Без этого мы бы не выжили.
– Значит, когда мы играем, можем и переиграть?
– Так и случилось. Георг переиграл. И сразу потерял свободу. Он сразу перестал рисовать. Он только пытался… Он…
Длинные, бледные, дрожащие пальцы держат сигарету. Сигарета горит, а пепел с нее падает на стол, рядом с пепельницей. Рука резко, с силой сжимает сигарету в кулаке.
– Что вы делаете!?
– Хочу, чтобы мне стало больно. Физически больно.
– Зачем?
– Чтобы стало немного легче.
– И вам больно?
– Нет!
– Успокойтесь.
– Я спокойна. Разве нет?
– Достаточно на сегодня.
Молчание. Тишина.
• Меня никто никогда не понимал… Кроме Георга… Но ведь вы меня понимаете?
– Достаточно на сегодня.
Доктор Вайс откинулся на спинку кресла. Выдохнул сигаретный дым.
– Вам не идет имя Изабель.
– А как вас зовут? – вдруг вздрогнула она. И он это заметил. Она смутилась. Она вдруг смутилась, хотя и не поняла этого. – Мне никогда, в принципе, было не интересно, кого и как зовут. Я не знаю, почему, но я хочу знать, как звучит ваше имя…
– Сезанн.
Тишина. Тиканье часов. Он усмехнулся.
– Наверно, тут можно сказать – судьба? Но вы же не верите в судьбу.
Она посмотрела на него. Долго, пронзительно. Он так же смотрел на нее.
– Верю. Конечно, верю. И это судьба, что я сейчас делюсь своим миром с доктором, у которого такое живописное имя. Доктор – художник…
– Я привык к своему имени. Его мне дали родители, имя – это в каком-то смысле, память. И дань предкам.
Доктор снял очки, дунул на стекла.
– Знаете, вам совсем не идет имя Изабель. Вы – Николь…
*** *** ***
7
Мы встретились в тот же самый вечер, как я и знала. Встретились на темной улице, когда шли и считали шесть домов, стоящих рядом друг с другом. Шли медленным шагом. А когда остановились, – были уже рядом.
– Шесть.
– Шесть.
– Николь. Мы идем к тебе домой?
– Зачем спрашивать, когда знаешь.
Щелчок. Зажигается тусклая лампа. Большая комната, синие стены увешаны черно-белыми рисунками, комната почти пустая, все, что в ней есть – стоит и лежит на полу. Окно завешано темно-синими шторами.
Георг рассматривает рисунки, Николь стоит у стены и улыбается.
