Зато сможем сразу приступить к выпуску «кроксов», осчастливим планету резиновыми калошами для яхтинга. Полученные деньги сразу вложим в запуск завода, а организацию возложим на товарища турецкоподданного – ибо нафиг прохлаждаться в своём музее-универмаге без пользы для общего дела.

На третий день, прогуливаясь по rua tamandaré я, аки вождь краснокожих Зоркий сокол, внезапно обнаружил, что рядом с моим съемным вигвамом, буквально в ста метрах, расположен удивительный объект.

– ХВ, – уставился я на знакомую любому россиянину надпись. Логически рассуждая, в переводе с русского на русский это означает – Христос Воскресе! А здание, судя по кресту на куполе – православный храм. Надпись же видимо осталась с Пасхальной недели, у католиков она на две недели раньше закончилась.

Длительное пребывание на чужбине почти у любого русского человека вызывают приступ необъяснимой ностальгии. Даже спиртное в любых количествах перестаёт помогать, тем более, если закусывать квашенной пальмой. В Бразилии есть советское посольство и торговое представительство в столице, и даже консульство СССР прямо в Сан-Паулу находится, но мне категорически противопоказано появляться там, как и вступать в контакт с советскими гражданами.

Увидев родную церквушку посреди чужого города я чуть не прослезился от умиления – так это было приятно и неожиданно. Рассудив логически, что раз я и так на нелегальном положении, и слежки за мной быть не может, то ничего не теряю и ничем не рискую, если зайду в это богоугодное, причём в прямом смысле этого слова, заведение. Успокою душу, поставлю свечку за успех нашего безнадежного дела.

Судя по «ятямь», «ерамЪ» и дате на табличке у входа – храм не Московского Патриархата, построен на средства белоэмигрантов в 1926 году. Не силён в церковно-административном устройстве, но это, скорее всего, приход «Русской Православной церкви за границей» с центром где-нибудь в Нью-Йорке или Чикаго. Был у меня однокурсник, атаман Нижневолжского казачьего войска, у них как раз был главный офис в США, и церковь соответственно там же. Помню, он меня ещё замом к себе звал – атаманом по маркетингу, но не сошлись на количестве акций в совместном предприятии.

Поэтому искать друзей и союзников здесь наверное бессмысленно. Советскую власть местные ненавидят искренне и традиционно во многих поколениях, поэтому демонстрировать знание русского языка не стал, прикинулся англичанином, случайно проходивший мимо и заинтересовавшийся «ортодокс-church». Имени Сан-Николае, что и без перевода понятно – Святого Николя Угодника церковь.

Внутри церкви оказалось хоть и скромно, но светло и уютно. Пахло терпким ладаном, воском от свечей, и почему-то цветами и фруктами не по сезону, а от икон и образов веяло чем-то родным, забытым, светлым и печальным, родом из детства. Ощущения словно с бабушкой в храм на Спаса пришёл.

Единственный прокол, который я допустил – приход маленький, и все друг-друга знают в лицо. Появление нового лица в практически пустом храме не могла не заинтересовать батюшку, поэтому настоятель отец Виктор лично решил пообщаться с гостем. Пришлось изображать туриста не владеющего португальским языком. На ломаном бразильском попросил разрешения поставить свечку и прочитать молитву, полюбоваться на иконы. Разрешение было получено, но въедливый батюшка не угомонился, даже незнание английского его не остановило. Откуда-то из глубины храма была вызвана подмога, владеющая нужной мовой.

Переводчиком оказалась очень милая девушка прямо-таки ангельской внешности. Я чуть дара речи не лишился узрев такое чудо в синем скромном платочке под цвет глаз.

– Вдобавок ещё и блондинка! – мысли мои свернули совершенно не в подобающую сторону. В храме надо о душе и борьбе с грехами в первую очередь думать, а не о блондинках.

– Анна, – представилось милое создание и приступило к допросу.

Пришлось на ходу сочинять легенду о том, что местные бразильские проповедники с гитарами и песнопениями меня как-то не вдохновляют. А ортодоксальная церковь – это всегда красиво, торжественно, и даже благоговейно (reverently). Тем более, что я живу по соседству.

Прозвучало не слишком убедительно, но с другой стороны, на советского шпиона я тоже не похож. Зашёл турист поглазеть и ладно. Ведёт себя прилично, денежку на ремонт храма пожертвовал – вдруг, да, проникнется. К сожалению, место для романтического флирта совершенно не подходящее, поэтому просто поставил свечку, прочитал «Отче наш» по памяти – полезно иногда о вечном задумываться.

Зато никто не осудит меня, если я дождусь голубоглазую мадемуазель снаружи. Все-таки брюнетки-бразильянки несколько приелись.

Ждать пришлось долго – больше часа, и как выяснилось совершенно напрасно. Продолжать знакомство красавица не захотела, быстро тормознула такси прямо у входа и укатила в неизвестность не прощаясь. На память мне остался лишь номер такси, но это почти безнадежный путь для розыска. Вряд ли мне что-то даст адрес, где ее высадили. Проще покараулить у церкви, похоже она здесь часто бывает, ведь сегодня не воскресенье и службы вроде бы нет, а это значит, что голубоглазая регулярно здесь появляется и не только по праздникам. Тем более, батюшка ее хорошо знает и даже в курсе, какими иностранными языками девица владеет.

План реальный, но есть один недостаток – караулить придётся долго, а девчонка очень симпатичная. По местным меркам, конечно, слишкам худая, даже тощая, но на мой, испорченный двадцать первым веком, взгляд – очень даже аппетитная: стройная, длинноногая с тонкой талией и чуть раскосым разрезом кошачих глаз. Чем-то напоминает Кайли Миноуг в молодости. Кстати, Кайли наверное уже начала свою карьеру и теоретически ничто не мешает мне с ней познакомиться.

Тяжело вздохнув, я вспомнил, что в нашем фитнес-клубе собрались одни брюнетки повышенной «жопастости», и решил, что неделя ожидания – это слишком долго.

– Надо что-то делать!

Память услужливо предложила кучу вариантов скоростного пикапа, но все они требовали присутствия объекта обольщения и никак не помогали в поисках. Самый простой способ: попросить друзей-спортсменов, чтобы они инсценировали ограбление. После чего появляюсь я и героически спасаю честь девушки вместе с кошельком и сумочкой. Далее благодарная спасённая прыгает мне на шею и лобызает в сахарные уста… или наоборот? Сахарные уста – это у боярыни Морозовой были, а не у князя? Чегось меня на дореволюционный стиль потянуло? Наверно подсознание глючит – цветы эмиграции белой так влияют.

Ещё раз освежил образ голубоглазой блондинки в памяти и понял, что именно зацепило мое внимание! Сумочка – вот он, ключ к успеху.

Через час интенсивных поисков я нашёл в одном из магазинов точно такую же дамскую сумочку. Может, и не совсем такую же, но визуально очень похожую. Положил внутрь купленные там же кошелёк, косметичку и флакон духов. Для убедительности добавил пару крупных купюр и связку ключей. Получив железобетонный вещдок, я отправился обратно в церковь, где надломанном португальском рассказал жуткую историю об ограблении несчастной девушки злобными бандитами. Сама Анна якобы вырвалась и убежала, а сумочку это я уже позже отобрал у хулиганов.

– Хотелось бы вернуть вещи хозяйке. Тут и деньги и ключи от квартиры. Не подскажите адрес?

К сожалению адреса отец Виктор не знал, зато бабуля, продающая свечи, вспомнила, где Анна работает.

– Здесь недалеко. В двух кварталах. На углу Вила да Костелло. Зелёное здание. «Сиерра компани» – gerente sênior.

Заодно имя недоступной недотроги узнал – Анна Безерра Михалишин. Судя по фамилии – из семьи белоэмигрантов, как я сразу и подумал. Печально конечно, но если из старообрядцев, коих здесь пруд пруди, было бы ещё печальнее. Там вообще строго, никаких вольностей до свадьбы. Тьфу, совсем не в ту степь занесло.