После генеральной примерки к утру третьего дня был готов генеральский мундир. К вечеру были готовы фрак и смокинг.
Надо будет исхлопотать Кацу чин коллежского регистратора и орден святого Станислава третьей степени. Пусть почувствует себя Его благородием. Заслужил. Весь цвет российского офицерства вышагивает в его мундирах.
Был на приёме у ЕИВ. Обойдя меня вокруг, Алексей Второй прицокнул языком и сказал:
– Хорош! А это ваши полномочия на официальном бланке Российской империи с подписью императора и председателя Совета министров, скреплённые большой государственной печатью и точно такой же экземпляр на китайском языке. Все органы должны оказывать вам полное содействие, а вы наделяетесь полномочиями принимать любые решения для локализации конфликта и его последствий.
– Ваше Величество, – сказал я, – призываю Вас держать теснейшую связь с начальниками Генерального штаба и Главного штаба. Вы Верховный главнокомандующий и должны в мгновение ока заменить все полицейские силы армейскими. Военную контрразведку возьмите под личный контроль с ежедневным докладом. При необходимости проявите твёрдость, вы – объединяющая сила нашего государства.
ЕИВ ничего не ответил. Мало ли что ему сказал советник, но Алексей Второй был достаточно умён, чтобы игнорировать советы людей, которых он держит поблизости.
В конце аудиенции пришёл цесаревич Николай и потребовал, именно потребовал, чтобы его включили в делегацию на переговоры с китайцами.
– Я цесаревич и я требую быть включённым в состав делегации, – требовательно сказал он.
– Состав делегации уже утверждён и в ней нет должностей для портупей‑юнкеров, – сказал ЕИВ.
– Но делегацию возглавляет мой наставник и при нём должен быть портупей‑юнкер, – сказал цесаревич, еле сдерживающий слёзы обиды.
Мы с ЕИВ стояли и смотрели в потолок, чтобы не встречаться взглядами, размышляя о том, то ли действительно взять мальчика с собой, то ли оставить его в столице. Я склонялся к тому, чтобы взять его с собой, но это такая большая ответственность. А вдруг что‑то случится с цесаревичем. С его дедом в своё время, будучи цесаревичем, тоже приключилась история, когда японский городовой напал на него с самурайской саблей и рассёк ему кожу на лбу.
Когда мы опустили глаза, то в глазах ЕИВ явно чувствовалось согласие, как и в моих.
– Хорошо, – сказал ЕИВ, – но только в качестве портупей‑юнкера. Идите и собирайтесь.
Цесаревич с диким воплем унёсся собирать дорожный саквояж. Посмотрим, что там будет. Лишнее всё выкину.
Моя жена Анна была сама не своя.
– А это не опасно? – постоянно спрашивала она меня. – Я поеду с тобой, – говорила она, – жена офицера всегда должна быть рядом.
Я сам понимал, что не к тёще на блины еду, а в лапы опасного и коварного противника.
В ночь перед отъездом мне снова приснился Кхунцзы.
– Ни хао та цзян сиень шэн (Здравствуйте господин полный генерал), – сказал он. – Вэй во да цзу гуо во да синь цзан ёу бин (моё сердце болит за родину). Я верю, что вы можете помочь нам. Уважаемый лидер может решить все вопросы, удовлетворив желания и требования его подданных, за которых он не пожалеет своей жизни. Я думаю, что ваш китайский язык достаточен для проведения переговоров. Ваша задача затрудняется тем, что люди, с которыми вы будете общаться, поют песню: Дун фан хун, тхай ян шэн, чжун гуо чху ла га Мао Цзэдун. Мао Цзэдун ай жень минь, тха ши вомень де да цзиоу син (Алеет Восток и встаёт заря, а в Китае родился Мао Цзэдун. Мао Цзэдун любит народ, он наша путеводная звезда). Эти люди хотят всех людей сделать бедными, а люди, которые с ними воюют, хотят всех людей сделать богатыми. Не пускайте сторонников Мао в свою страну, чтобы не сделать всех своих граждан бедными.
Глава 56
Прощальной вечеринки решили не устраивать. Заехали с Анной к её родителям, выпили по чашке чая, и я уехал, оставив Анну у родителей. Так лучше. Не люблю проводы.
Вылетели на Дальний Восток вечером, чтобы ночью поспать во время перелёта. Мой портупей‑юнкер всё время был рядом и напускал на себя серьёзность, как взрослый.
На календаре был 1988 год, а развитие техники соответствовало примерно шестидесятым годам из моей первой жизни. Всё‑таки, войны толкают вперёд научно‑технический прогресс, придавая ему такое ускорение, что после войны его бывает очень трудно остановить, когда приходится военное оборудование применять в гражданских целях. Одно дело на патронных фабриках, которые без труда начинают выпускать макароны различных калибров. Ну, и так далее. Поэтому мы летели на современном американском блестящем со всех сторон самолёте типа «Дуглас», который расходует один литр бензина на один километр. Самолёт надёжный. Тридцать пассажиров. Крейсерская скорость триста километров в час. Дальность полёта две тысячи сто километров. И легко подсчитать, что восемь тысяч километров бы будем лететь больше суток с четырьмя посадками для заправки и отдыха. Реактивная авиация была в стадии разработки и широкого применения не имела, хотя космические полёты уже были обыденностью.
Во время второго этапа полёта мой портупей‑юнкер доложил мне, что наш самолёт машет крыльями. Я посмотрел в окно и мне тоже показалось, что самолёт машет крыльями как птица. На заре авиации были модели птицелётов, но они так и не взлетели в воздух, а здесь почти десятитонная махина на высоте семь тысяч метров летит и машет крыльями.
Я подошёл к командиру экипажа и спросил, нормально ли это, что наш самолёт машет крыльями. Командир экипажа в чине штабс‑капитана дал команду бортмеханику – подпрапорщику и тот быстро пошёл в салон, даже не глядя в иллюминатор. Сняв боковые кресла, он открыл жестяной ящик, и мы увидели стальную блестящую пластину, уходящую вглубь крыла. Пластина была прикреплена к основанию четырьмя болтами, с двух болтов слетели гайки и валялись на дне ящика. Бортмеханик спокойно взял гайки, накрутил на болты, подкрутил гайки на двух других болтах, закрыл ящик и поставил на место пассажирские кресла. Те же самые операции он проделала и на противоположном борту. Там было примерно тоже. После подкручивания гаек самолёт перестал махать крыльями и летел себе как ни в чём ни бывало. Ничего, братцы, вы у меня будете проверять крепление крыльев после каждой посадки. А то не хватало ещё, летит важная делегация, а у её самолёта крылья отвалились.
Во время просадки в аэропорту Читы нам сообщили, что по дипломатической линии согласована встреча с руководством Северного Китая в городе Харбине. Последняя посадка будет в аэропорту Хабаровска, где китайскими военнослужащими будут выставлена охрана и обеспечена заправка самолёта. Миленько. Мы у себя в России согласовываем полёты с военнослужащими сопредельного государства. Нас застали врасплох и задавили численностью. Активных боевых действий не велось во избежание огромного количества потерь среди гражданского населения. И агрессор тоже не проявлял военной активности, правда, полностью перекрыв движение по ТСЖМ и отрезав от России огромный кусок территории. Как бы нам сейчас потребовалась Байкало‑Амурская магистраль, которая в моей первой жизни начала строиться в 1926 году, но во время Второй мировой войны её строительство было приостановлено.
В Хабаровске мы приземлились в полдень. Самолёт подрулил к зданию аэровокзала, где стояло подразделение китайских солдат, на двух флагштоках развевались российский флаг и флаг революционного Китая: красное полотнище с жёлтыми серпом и молотом в верхней части знамени.
Подошедший к трапу офицер отсалютовал и доложил о построении почётного караула в честь прибытия высокого гостя дружеского государства Россия. Ничего себе, высокий гость в своём государстве.
Мы прошли к построенному подразделению, встали по стройке смирно. К нам присоединился гражданский китаец в синей полувоенной форме и фуражке армейского образца с красной звёздочкой. Маленький духовой оркестр кривенько сыграл «Боже царя храни» и задушевно «Интернационал», который запели солдаты почётного караула: Ци лай, цзи хань цзя пхода ну ли, цюань ши цзи шо кхуда жень… (Вставай проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов).
