Но Маришка тогда сгорела с ним вместе. И это сроднило их куда ближе, чем десятки совместных ночей под одним одеялом.
Норт вошёл в кафе, спросив, где третий столик. Странно, что Мари не забронировала место на веранде, а в зале. Ей обычно нравится вдыхать вечерний воздух, лишённый дневной пыли и зноя, разглядывать прохожих и подставлять лицо морскому бризу. Огнев выдохнул, сбрасывая возникший перед глазами образ.
Третий столик пустовал. Норт обошёл его, но, разумеется, ничего после этого не поменялось. Может, она отошла в дамскую комнату? Да, скорее всего… Огнев сел, сложив руки на накрахмаленной скатерти. Хорошо, что столик рассчитан лишь на две персоны и оттого расстояние между ним и Резниковой будет весьма… многообещающим.
Улыбаться Огнев перестал, когда его накрыла тень. Парень поднял взгляд, уже решая, в каких выражениях пошлёт недоумка, перепутавшего место… решил и тут же проглотил всё эти выражения вместе с языком.
— Нортон Огнев, правильно понимаю? — соседний стул занял высокий черноволосый мужчина с цепким, холодным взглядом. Рок Драгоций. — Рад с вами свидеться.
— Где она?
Мужчина скупо усмехнулся, и в его взгляде промелькнуло что-то мрачное и торжествующее.
— Полагаю, что не с вами.
— Я договорился о встрече с другим человеком, — Норт уже хотел подняться, как Рок остановил его одной короткой фразой.
— А она много рассказывала о вас, — Драгоций лениво прищурился, — хотите узнать, что?
— Нет.
— Жаль, вас бы это тронуло, — мужчина усмехнулся, словно говорил с пустым местом, и это заставило Норта остаться. — Я предпочту чай… а вы слышал, любите что покрепче?
Кровь бросилась в лицо Огневу, и липкая невидимая рука схватила за горло. Казалось, что с него снимают лоскутами кожу, обнажая всё тайное и запрятанное так, чтобы самому поменьше видеть.
— Если я узнаю, что ты сделал ей плохо, — Норт навалился на стол, — то тебе не… тебе будет плохо, Драгоций.
Рок дёрнул уголком рта, будто прогоняя муху.
— Она сейчас в моей машине, на стоянке. Хотите, можете выйти и проверить. Сидит и, возможно, ждёт вас, — его глаза смотрели не то с насмешкой, не то с презрением, не то со всем вместе, — я запер её там, а сам пришёл сюда… вы могли бы вызволить её.
Норт сглотнул, не спуская с мужчины взгляда. Смеётся или нет? Испытывает его? Он же специально провоцирует Огнева, нет там никакой машины и никакой Мари… точно нет. И выходить на улицу ему незачем… там темно и мало людей. А вдруг нет, шепнул тот самый тихий голос, что советовал ему убраться, а вдруг ей действительно плохо сейчас? Это же маров Драгоций…
— Хорошая попытка. Но я на такое не поведусь.
— А жаль… был бы хоть один стоящий поступок, — Рок аккуратно размешал сахар, постучав ложкой по фарфоровой кромке. — До нашей встречи я не думал, что все слухи о человеке могут оказаться правдой.
Норт сжал кулаки, надеясь, что сейчас у него, как и отца, такой же твёрдый и пробирающий до мурашек взгляд. Мара, ведь они с ним так похожи. Но отчего-то скорее серые глаза Драгоция напоминали ему отцовские, а не его — фисташковые с золотистой каймой.
— Нам не о чем говорить.
Рок откинулся на спинку, пропустив его слова мимо.
— Она играла вами по моей указке… с первой и до последней вашей встречи.
Норт застыл. Перед ним осталась только эта ложка в руках Драгоция. Туда-сюда, туда-сюда. Он сглотнул, но весь мир сузился до маровой ложки и руки, сжимающей её — не было ни звуков, ни других красок, только серый и беж. А потом с каким-то диким хрустом эта грань сломалась, и на него обрушился потолок, стены и её серебристый надрывный смех.
«Таким, как нам, этот мир ничего не даёт… но тебе хотя бы есть к кому идти»
Норт никогда не дрался, но сейчас рука сама полетела в скулу Драгоция. Тот, кажется, удивился и оттого не смог вовремя блокировать её. Куда попал второй удар, Огнев уже не видел, как и третий, а после его оттолкнули, и в бок врезался угол стола. Норт втянул воздух, раздувшись, словно кузнечный мех.
Она играла вами по моей указке. Играла вами…
— Я видел её слёзы, — это был его голос, такой непривычно хриплый и низкий… почти отцовский. — Я утешал её, Драгоций… может, это тобой играли?
Рок дёрнулся. На щеке у него была ссадина, а рубашка сбилась — он уже не выглядел таким невыносимо надменным. Вокруг толпились люди, и приближалась охрана. Чайник был перевёрнут, а прекрасная фарфоровая чашка превратилась в не менее прекрасные фарфоровые осколки.
Норт ещё раз втянул воздух, чувствуя, как гнев ржавчиной оседает, уступая место густой, мягкой пустоте. Она, как пуховая перина, окутывала его, пригибая к земле.
— Спрошу, как вернусь к ней, — Рок вытер лицо рукавом, — хотите помочь вашей подруге? Жаль, один вы ничего не стоите.
Огнев дёрнулся, но вовремя остановился — будут проблемы, а потом усмехнулся своим же мыслям: проблемы и так будут, так зачем себя сдерживать? Тот скрученный комок нервов — его сердце — издало протяжный вой, перед тем, как с новой силой врезаться в рёбра. Оно всё ещё билось, разгоняя кровь, и будто бы до этого оно вообще молчало, так отчётливо Норт слышал стук.
— У меня есть к кому идти! — выкрикнул он почти в бледное лицо Драгоция, — не знаю, чего ты хотел добиться, но своё получишь.
Бескровные, почти сливающиеся с кожей губы тронула слабая усмешка.
— Огневу сейчас не до вас.
— А это мы посмотрим, — Норт подступил ещё ближе, — мой отец вас всех отлупасит… он уже это делает.
Промелькнувшее смятенье в серых глазах стало лучшей наградой, но уж слишком быстро оно потонуло в хмуром, как утренний туман, равнодушии. Рок с чувством отцепил его руки от ворота и презрительно расправил рубашку. Его скула всё ещё горела.
— Я донёс до вас всё, что хотел.
Мужчина отступил, не решаясь повернуться спиной, а Огнев сделал шаг за ним — отпускать он не хотел. Драгоций явно во многом темнил, а ещё все его слова про Мари… Норт старался поменьше думать, что могло связывать этих двоих, но мысли сами липли. Ей уже нравился один из Драгоциев… да что там, она душу за него была готова отдать и отдала… Какая же эта поганая, мерзопакостная порода.
— Охрана, — Рок махнул рукой, словно подзывая курьера, — теперь можно.
Норт только и успел развернуться, как ему скрутили руки, ощутимо выкрутив их, не больно, но мара, как же паршиво. Парень зашипел сквозь зубы, когда под ногами хрустнули рассыпанные осколки.
— Отпустите, я заплачу штраф.
— Он напал на меня, — Драгоций провёл рукой по вспухшей щеке, вот же скотина, — думаю, дело может кончиться заявлением… это бы плохо сказалось на вашей репутации.
После такого Норт ещё пытался что-то вставить, добиться законного права совершить звонок, пересмотреть запись с камер, но всё кончилось весьма плачевно: задержанием и переездом в участок до выяснения всех обстоятельств. И всё это время Драгоций не спускал с него холодных серых глаз, наполненных сухим дымом.
— Дайте позвонить, — в который раз потребовал Огнев, сидя за решёткой, — вы, мара дери, знаете, кто я?
На него поднялась пара заспанных глаз. На потолке мигала лампа, светя то тусклее, то ярче — это бесило неимоверно, и приходилось щуриться. А ещё этот запах… Норт даже не знал, откуда тот был знаком ему… так пахла трухля, подгнившая вода и щи, который разок сварила Дейла.
— Сынок Нортона Огнева, — зевнул мужчина в форме зодчих, — поверь, твой отец тоже бывал у нас.
— Мой отец уже завтра утром будет тут, — Норту очень не понравился тон этого недомерка, — когда как ты отправишься куда подальше! За что меня задержали?
— За нарушение общественного спокойствия, драку в том же общественном месте, провокацию и намеренное причинение вреда с прямым умыслом… думаю, на суток пять хватит. И ещё штраф.
Дверь хлопнула, и в помещение вошла девушка-офицер, судя по нагрудному знаку: две скрещенные времмы.
— Что, у нас правда Огнев? Вот дела, завтра здесь будет жарко… долбанная пресса, — она забрала со стола какие-то бумаги, — у вас есть паспорт для подтверждения личности?
