– Выглядит круто! – похвалила она.

Парень просиял и, отложив бубен, вынул из сумки длинную доску, расписанную маленькими красными солнцами. Между заостренными концами доски были натянуты струны. Он коснулся их пальцами, извлекая мелодичные звуки, похожие на гитарные.

– Вот это и есть санквылтап. Бабушка сказала, что на нем играл мой отец и даже учил меня, но я тогда был маленький, не помню этого совсем. Помню, что играть меня бабушка научила.

– А где сейчас твой отец? – полюбопытствовала Тильда.

– Он умер, как и мама. Осталась только бабушка, она живет одна на кладбище.

– А почему на кладбище-то?

– Это древний обычай. А появился он после большой беды: давным-давно, когда бабушки еще на свете не было, злой демон вырвался из подземелья, где стояли чумы наших предков, и почти всех убил. Те, кто выжил, похоронили погибших родных на том же месте и сделали рядом жертвенник, чтобы задобрить демонов и вызволить из их подземного плена души убитых. Присматривать за кладбищем оставили одну женщину. Люди ушли кочевать по тундре, но привозили женщине еду и дары для жертвоприношения. Когда женщина умерла, на ее место назначили другую. С тех пор прошло много времени, и так очередь присматривать за кладбищем дошла и до моей бабушки. Однажды мои родители погибли на охоте, и тогда меня отправили жить к ней, но потом пришли люди из администрации района и забрали меня в интернат. Сказали, что я должен учиться. Тогда бабушка осталась совсем одна. Родственники иногда приезжают к ней, привозят еду и дары для демонов, но с каждым годом это бывает все реже. Многие забыли эту историю или перестали в нее верить. Некоторые переселились в города, захотели жить в цивилизации. Кочевников становится все меньше. А если не кормить демонов, они снова вырвутся из-под земли, убьют бабушку и пойдут убивать дальше. Когда они злы и голодны, то могут убить всех на свете. Не веришь? Но это правда. Так бабушка говорит, а она никогда меня не обманывает. Поэтому я должен ей помогать. Я прошу небесных духов почаще смотреть на землю. Когда они смотрят вниз, из их глаз падает свет и прогоняет демонов обратно в их подземные норы.

– Невероятно! – Тильда, конечно же, не поверила ничему из услышанного, но легенда о небесных ду́хах ей понравилась. – И что, с неба, и правда, падает свет?

– Правда, правда! – заверил ее Якур. – Скоро сама увидишь!

Все это время, пока парень говорил, он доставал из сумки разные вещицы и теперь стоял перед Тильдой в причудливом костюме: на голове красовалась тряпичная повязка, с которой свисали красно-белые веревочные косы, скрывающие лицо; поверх тулупа была надета белая накидка, расшитая кусочками пушистого черного меха и красно-белой тесьмой с рисунком из ромбов и треугольников; санквылтап в его руках довершал образ северного шамана. Внезапно что-то выскользнуло из рук парня, блеснув в свете фонаря, и упало на пол с громким стуком.

– Что это?! – Тильда с ужасом уставилась на огромный охотничий нож, лежащий рядом с ее ногами.

Якур поспешно поднял опасную вещицу и спрятал в недрах своего многослойного наряда, объяснив при этом:

– Это память об отце. Я всегда ношу его с собой. Но это мой секрет. Если выдашь меня, нож отберут, а меня накажут.

– Не выдам, – произнесла Тильда не очень уверенно: вид острого длинного лезвия ее сильно напугал. Но она успокоила себя тем, что Якур совсем не похож на кровожадного убийцу. Для этого у него слишком простоватый вид, а в этом своем пестром маскарадном костюме еще и смешной.

Тильда не удержалась и потрогала веревочные «косы».

– Мне прям не терпится увидеть небесных ду́хов!

– Тогда пошли. Держись за меня, чтобы не отстать.

И Якур повел ее куда-то. Слабый желтоватый луч света скользнул по пыльному дощатому полу, устланному какой-то трухой, клубами пыли и скелетами птенцов.

Металлические перекладины лестницы обжигали кожу рук так сильно, что у Тильды на глаза навернулись слезы. Хорошо, что эта лестница была короткой в отличие от той, что вела с площадки пятого этажа на чердак. Вскоре они с Якуром уже стояли на крыше по колено в снегу. Крыша была плоской, с такой нельзя соскользнуть и сорваться вниз, но Тильда все равно нервничала: с некоторых пор она боялась высоты.

С тех самых пор, как возненавидела кошек.

Они подошли к противоположному краю крыши, тонувшему во тьме: сюда не проникал свет фонарей со двора интерната. Тильда завороженно уставилась вверх и замерла. Она никогда прежде не видела звезды так близко. Их было так много! Хотелось дотянуться рукой до низкого полярного неба, смахнуть густую звездную россыпь и устроить звездопад, а потом подставить сложенные ковшиком ладони и набрать полные пригоршни сияющих искорок.

Пространство наполнила тихая музыка. Тильда обернулась. Якур, усевшись прямо на снег, перебирал струны санквылтапа, низко склонив голову. Завеса из веревочных косичек дрожала и покачивалась перед ним, но вдруг взметнулась вверх, разлетаясь веером от резкого движения. Из горла парня вырвался протяжный звук, слишком странный для человеческого голоса, – казалось, в его груди завибрировала еще одна струна.

Тильде показалось, что воздух вокруг них всколыхнулся и покатился в бескрайнюю тьму расширяющимися кругами, как потревоженная вода, унося с собой звуковые вибрации. Внезапно чернеющую даль пронзил извилистый ярко-зеленый всполох. Он заскользил в воздухе, двигаясь подобно змее или горному ручью. Следом появился еще один, и еще, и вскоре небо над ними сплошь покрылось длинными изумрудными лентами, сотканными из сияния, сгущающегося в местах изгибов, а по краям растворяющегося до полной прозрачности. Над горизонтом разлилось зеленое зарево и потянулось вниз тонкими иглами.

– Так это ж… северное сияние! – обернувшись к Якуру, вымолвила Тильда – беззвучно, одними губами, опасаясь, что даже малейший шепот способен разрушить разворачивающееся перед ней магическое действо.

Якура было не узнать, но Тильда не могла определить, что именно изменилось в его облике. На первый взгляд – ничего. Однако перед ней сидел совсем не тот забавный парнишка, который привел ее на крышу. Это был кто-то другой, даже не человек, а сверхъестественное существо, обладающее неземным голосом и колдовской силой, способной изменять пространство, той древней и вечной силой, которая разжигает и гасит вулканы, поднимает и усмиряет бури, воздвигает горы и рвет землю на пропасти…

Шаман…

Тильда поняла, что не сможет остановить его сейчас, даже если завопит во все горло. Вряд ли это подействует на него сильнее, чем упавшая с неба снежинка. Девушка подозревала, что, даже если коснется или толкнет его, он этого не почувствует. Но, скорее всего, она не сможет и притронуться к шаману, пока тот не выйдет из транса. Она интуитивно ощущала вокруг него некое поле, сквозь которое была бессильна проникнуть.

Сколько времени все это длилось, Тильда не поняла. Она стояла и смотрела то на шамана, вселившегося в Якура, то на переливающееся зеленью ночное небо, и почти не дышала от счастья. Ей давно уже не было так хорошо.

Очень давно.

С тех самых пор, как она возненавидела городские парки.

И елки, которые там растут.

И бетонные дорожки под ними.

Музыка смолкла так же внезапно, как началась, и шаман мгновенно перевоплотился в Якура. Парень убрал инструмент в сумку, откинул с лица свой веревочный занавес и улыбнулся так, что его узкие глаза-щелочки превратились в черточки. «Наслаждается произведенным эффектом», – догадалась Тильда и насмешливо спросила:

– Ты считаешь, что вызвал северное сияние?

Мистическая аура рассеялась, и теперь девушка скептически воспринимала свои недавние ощущения, решив, что они были навеяны необычным гортанным пением и приятной музыкой, а свечение в небе началось в этот момент просто случайно. А может быть, парень знал по каким-то своим народным приметам, что оно вот-вот начнется, и решил таким образом произвести на нее впечатление.

– Я разбудил небесных ду́хов, чтобы они присматривали за подземным злом, – невозмутимо ответил он.