Когда мисс Р. пришла во второй раз, мы снова изучали занавески, пепельницу, календарь, и я на мгновение задумался: что же ты с ней сделал, старина Райан? Не решаясь сразу вернуться к ее словам о страхе, я начал с тех же вопросов, что в первый раз. И снова она утверждала, что спит хорошо и ее не мучают головные боли. Судя по ответам, визит к врачу представлялся мисс Р. глупой, бессмысленной затеей, но стоило ей взглянуть на меня – и я увидел в глазах девушки мольбу, как у животного (я люблю животных и вовсе не хочу унизить мисс Р. подобным сравнением – я видел множество собак, которые вели себя куда более разумно, чем мисс Р. в нашу вторую встречу), когда оно не понимает, за что с ним так жестоко обошлись, и просит о помощи.
– Вы боитесь меня? – мягко спросил я наконец.
Мисс Р. помотала головой.
– Доктора Райана?
Снова нет.
– Боитесь рассказывать о своей болезни?
И тут мисс Р. кивнула. Она неподвижно смотрела на край ковра, однако я не сомневался, что кивок предназначался мне, и, воодушевленный, продолжал:
– Вам трудно говорить?
Девушка опять кивнула.
– В таком случае вы позволите себя загипнотизировать?
Уставившись на меня широко распахнутыми глазами, она сначала яростно замотала головой, но потом – видимо, будучи из тех пациентов, что больше боятся врача, чем лечения, – согласилась.
Так прошла вторая крайне содержательная беседа мисс Р. с доктором Райтом. И все же я считал, что добился определенного успеха. Конечно, похвастаться тем, что завоевал доверие пациентки, я пока не мог, но по крайней мере я получил ответ на вопрос (держу пари, Райану и этого не удалось).
Когда она уходила, я как бы невзначай сказал, что мы попробуем гипноз в следующий раз. Мой горький, выстраданный опыт подсказывал правильно, и, увидев мисс Р. снова, я почти не удивился тому, что походка у нее стала медленнее, а взгляд не поднимался выше носков ее собственных туфель. Она заговорила с порога – я даже не успел поздороваться.
– Доктор Райт, мне пора. Я не могу остаться.
– Почему же, мисс Р.?
– Потому что.
– Потому что, мисс Р.?
– У меня назначена встреча.
– Разумеется. Со мной.
– Нет, кое с кем другим. Мне нужно вернуться на работу, – приободрившись, добавила она.
Мы встречались через день в половине пятого, поскольку мисс Р. работала до четырех. Хотя мне слабо верилось в то, что ее вызвали на работу, я спокойно спросил:
– Стало быть, мисс Р., вы говорите правду?
Врать она не умела и тотчас залилась краской.
– Нет, – ответила девушка, теребя сумочку. – На самом деле тетя не хочет, чтобы меня подвергали гипнозу.
– Вот как? Что же она раньше мне об это мне сказала? Уверен, доктор Райан…
– Я с ней согласна. Я тоже против гипноза.
Возможно, я бы даже понял такое отношение (учитывая, сколько развелось шарлатанов, предлагающих под видом гипноза бог знает что, удивительно, как люди, не сведущие в этой области, до сих пор верят докторам) – жизненный опыт мисс Р. был совсем невелик, равно как и вероятность того, что у нее есть твердое мнение хоть по какому-нибудь вопросу, – но только глаза мисс Р. смотрели умоляюще, как бы говоря: девушка хочет совсем другого.
– И тем не менее, – сказал я твердо, – я настаиваю, чтобы мы продолжали лечение, как договорились в прошлый раз.
– Но как? – удивилась она. – Если я не хочу?
Мольба в ее глазах придавала мне уверенности.
– Было бы глупо думать, что я стану лечить вас вопреки вашему желанию, да и мне бы этого не хотелось, но против продолжения нашей беседы вы ведь не будете возражать? Мне кажется, мы очень мило общались.
Осторожно, будто опасаясь, что я наброшусь на нее и подвергну ужасным пыткам, мисс Р. подошла к креслу. Ну и облегчение я испытал, когда наконец уговорил ее сесть неподвижно и остановить взгляд на каком-нибудь безобидном предмете.
Вопрос, как начать, меня не беспокоил. Я знал: однажды согласившись на лечение, мисс Р. больше не нуждалась в уговорах – она нуждалась в методе, который был бы ей понятен и мог дать то, что она хотела (а хотела она лечения, и такого, как я предлагал, – в этом я уже убедился), но в завуалированной форме, чтобы сопротивление мисс Р., даже самое неразумное, можно было преодолеть с ее же бессознательной помощью. Впрочем, в случае мисс Р., чьи умственные ресурсы до сих пор расходовались, мягко говоря, весьма экономно, для всего, что оставалось на поверхности, подобно нежеланию лечиться, мне хватило бы самой обыкновенной хитрости.
Я дружелюбно улыбнулся, глядя в стол, и заметил, что мне наше общение весьма приятно. Мисс Р. мельком посмотрела на меня и тут же отвернулась – она уловила мою интонацию, увидела то, что я хотел показать: недовольство и огорчение.
– Простите, – произнесла она, и, сказанные добровольно, эти слова оправдывали любые усилия, которые мне еще предстояло приложить. – Мне жаль, что у вас не получилось меня загипнотизировать.
Я учтиво кивнул, как подобает джентльмену, чьи благородные намерения были встречены вежливым отказом (Виктор Райт, маркиз Стейнский!) и, сдержав улыбку, вкрадчиво добавил:
– Может быть, позже. Мы узнаем друг друга лучше, и вы сможете мне доверять.
– Я вам доверяю, – потупившись, пролепетала мисс Р.
Видя, что обсуждать свое самочувствие мисс Р. не расположена, я попытался перевести разговор на семью и работу, однако обнаружил – без особого, стоит признать, удивления, – что и на эти темы подробного рассказа я не услышу. В какой-то момент, совсем отчаявшись, я уже готов был поверить, будто бедняжка вообще не ориентируется во времени и пространстве и, если сейчас вдруг спросить, как ее зовут, замешкается с ответом. В ходе допроса, которому позавидовала бы сама испанская инквизиция, я выяснил, что мисс Р. выполняет мелкую канцелярскую работу в музее: печатает на машинке (заученное действие, не требующее ни воображения, ни изобретательности, и, скорее всего, мисс Р. прекрасно его освоила), отвечает на шаблонные письма (опять же, никакой самостоятельности) и составляет описи (все, что нужно уметь – аккуратно переписывать названия и цифры).
Эту работу ей приходилось пропускать из-за недомогания, а ведь она кормила мисс Р. (впрочем, я сомневался, что тетя, какой бы бессердечной она ни была, допустит, чтобы племянница голодала; судя по ответам мисс Р., ее тетя являлась обладательницей весьма приличного, даже по нынешним меркам, состояния). Без нее девушка потеряла бы последнюю крупицу независимости и страдала бы еще сильнее. Тетя нашла мисс Р. место в музее, убедила пойти туда работать, потом уговаривала не бросать работу, и я бесцеремонно предположил, что она тоже воспринимала ежедневное отсутствие племянницы как возможность развеяться. В ответ на мои пытливые расспросы мисс Р. призналась: у нее по-прежнему болит голова. Потом и вовсе выяснилось, что головные боли, как и боли в спине, мучают ее почти постоянно. А вот относительно полного равнодушия моей пациентки к окружающему миру у меня вскоре возникли сомнения. Заметив, что я взглянул на часы (хотя мне казалось, она, как обычно, смотрит на угол стола), мисс Р. резко вскочила, сослалась на тетю, которая ждет ее дома, и направилась к двери. Я заверил мисс Р., что посмотрел на часы, так как у меня назначена встреча, но до нее еще два часа. И хотя мои слова не убедили ее остаться, я чувствовал: мы на верном пути.
– Доктор Райт, – вдруг сказала мисс Р., замерев у двери, но не поворачиваясь ко мне, – по-моему, мы зря тратим ваше время. Со мной все хорошо.
Я ласково улыбнулся ей в спину.
– Если бы вы могли сами поставить себе диагноз, мисс Р., вы бы не пошли к врачу. Скажу больше… – Я не стал ждать, когда она возразит, что не приходила сама. – Один-два сеанса гипноза – и мы будем знать наверняка, все ли с вами хорошо.
– До свидания, – бросила мисс Р. и вышла из кабинета.
Я не стану мучить нетерпеливого читателя излишними подробностями. (Или вы все-таки терпеливы, сэр? Значит, мы оба застряли в том неспешном времени, когда никого не утомляли старания автора развлечь читателя и мы с удовольствием читали долгие, наполненные смыслом рассуждения и любили тяжелые книги в кожаных переплетах. Мы с вами позабыты, сэр, и вынуждены предаваться этим радостям тайком, как некоторые принимают опиум или пересчитывают золото.) Итак, я не буду досаждать читателю подробным отчетом о том, каких успехов я достиг, уговаривая мисс Р. попробовать гипноз. В конце концов она согласилась на короткий эксперимент, хотя, уверен, он представлялся ей каким-то непотребством. Мисс Р. настаивала на том, чтобы я не задавал ей «неловких» вопросов и чтобы под гипнозом она находилась не больше минуты – слишком мало для аморальных действий с моей стороны, цинично заметил я (разумеется, про себя, сэр, – я ведь не изверг!). На все ее условия я с легкостью согласился, так как знал: даже короткий эксперимент уменьшит страх мисс Р., а может, и позволит снять острые симптомы ее нервного расстройства. Как я и подозревал, на деле она оказалась весьма покладистой, охотно выполняла все указания, и очень скоро я погрузил девушку в неглубокий гипнотический сон.
