Увеселительные заведения также делились на два вида — для людей и нелюдей, последние можно было отыскать только благодаря рекомендациям знакомых или совершенно случайно. Но и в обычных салонах массажа знающие нелюди могли получить услуги особого рода: традиционный массаж ступней от дев из потустороннего мира, которых звали также сидами. Раньше сиды жили в холмах, вратах в оборотный мир, баловались, накладывая чары на путников и подворовывая человеческих мужчин, в понятных целях, естественно, но со временем путников стало меньше, все мужчины перебрались в города, и баловаться стало нечем. Сиды нашли себя в сфере услуг и погружали любого желающего в состояние неги и блаженства, где время было не властно, на час или два. Интим в услуги не входил — от секса с сидами, которые одним прикосновением сводили с ума, можно было перекочевать в их потусторонний мир навсегда.

Лепреконы нанялись в банковские служащие, феи Благого двора продавали жасминовый чай для похудения, гроганы и клуруканы чинили обувь и часы, а Ингред, изготавливая лучшие акупунктурные иглы на континенте, мог предложить помимо этого еще и немного дури. Хорошей, но кратковременного действия, из-за чего клиентура у него была маленькая, но постоянная.

— Вивьен, какая неожиданность! — вскочил из-за стойки Ингред, маленький, преклонных лет метис — он был рожден от смертной женщины, потому время для него шло так же, как для смертных.

Вивьен, прикрыв за собой дверь и отклоняя голову, чтобы не задеть трубочки «музыки ветра», вошел в густо заставленное низкими шкафами и полками помещение. Ингред выкатился к гостю, улыбаясь приветливо, но сразу же изучая его руки и их положение, не тянутся ли они за пояс брюк. За оружием, например.

— Как отец? Как здоровье Моро-старшего?

— Неплохо, радикулит беспокоит, но это мелочи, — ответил Вивьен, тоже следя за его руками. — Мне бы получить от вас кое-какую информацию. Касательно вашего бизнеса.

Взгляд Ингреда метнулся к стене с висящим на ней веером. Можно было предположить, что веер был только ширмой для чего-то иного.

— Что именно вы хотели бы узнать?

— Расширили ли вы базу товаров.

— Я сейчас работаю с новыми поставщиками трав из провинции, если вы об этом. И с одним известным практиком — собираюсь получить разрешение на продажу гомеопатии. От радикулита там тоже будет, так и передайте Моро-старшему.

— А что у нас по более действующим способам?

— Могу предложить гирудотерапию.

Вивьен успел перехватить торговца до того, как тот выхватил бы из-за упавшего под ноги веера пистолет. В его руках более слабый физически Ингред завизжал, как поросенок, и забился.

— Прекрати истерить, — произнес Вивьен, уворачиваясь от сжатых кулаков. — Расскажи, что знаешь о новой «пыли», и я закрою глаза на то, что ты хотел меня продырявить.

— Усыпить! Только усыпить! — орал торговец, и его, чтоб успокоился, пришлось слегка придушить.

Усаженный на стул, бледный Ингред облизнул пересохшие губы раздвоенным языком и выдохнул:

— Ничего не знаю! Я сам по себе!

— У меня не так много времени. Лучше сразу все выложи. Сломанный нос будет срастаться дольше, чем займет наша беседа.

Ингред выпучил глаза и повторил, что ничего не знает, но знает человека, который может оказаться полезным. Через пару часов Вивьен нашел этого человека, выбил телефонный разговор с еще одним человеком, который знал курьера и подсуетил ему встречу в «Вешалке», где в этот вечер Вивьен и рассчитывал выйти на поставщика. Однако стоило признать, что все шло слишком гладко, чтобы закончиться удачно, поэтому Вивьен и не удивился, что в баре нарисовался господин полицейский. От запахов кружилась голова, Вивьен не мог толком понять, человек он или нет, да и тень ложилась на лицо, но когда тот повернул голову, стало ясно — человек. У нелюдей шрамы и ранения затягивались почти мгновенно, а этот шрам свежим не выглядел. Вивьен оценил крепкую фигуру, породистое лицо и заинтересованный взгляд, подумал, что даже если встреча не состоится, можно будет составить компанию этому мужчине, от которого веяло усталостью. Судя по костюму — не обычный служащий, явно кто-то из департамента в штатском. От брата Вивьен знал, что в «Вешалке» они бывают чаще, чем хотелось бы всем его обитателям.

В номере, конечно, сразу стало все очевидно, к большому его сожалению. Придется завтра начинать все сначала.

— Ты чего такой кислый? — спросил его Глор, когда Вивьен появился дома.

— Дурацкий день, — произнес Вивьен, поднимаясь к себе.

— Что, отсосал у клурукана? — донеслось в спину, но он не обернулся.

— Ваш лед, господин.

Арман, взяв завернутый в кухонное полотенце пакет, приложил его ко лбу, на котором еще темнела гематома размером с его ладонь.

— Спасибо, Гретхен. Можешь идти.

В камине потрескивали поленья, огонь яркими ровными полосами ложился на ножку бокала и столешницу, на которой тот стоял. Сегодня была теплая четвертой группы без добавок. Воротило от всего.

В номере гадюшника Арман пролежал без сознания четверть часа или больше того, за это время мозги пришли в норму и сквозная дырка в черепе затянулась. Крови натекло немного, как и всегда, совсем недостаточно, чтобы умереть насовсем. Хорошо, что очнулся он раньше, чем его нашла горничная.

О той своей, самой первой, смерти Арман рассказывал мало кому — слишком она была глупой. Его зарезали в поножовщине в одной из харчевен, где отдыхали после сбора урожая обычные деревенские парни. Он и сам был такой, простой, неотесанный и горделивый болван, не подозревающий, что физическая сила и выносливость — это не все. Потом, окунувшись в новый мир, кишащий сущностями и разумным зверьем, он повстречал собратьев по новому рождению. Кого-то спасла прекрасная вампирша, кого-то прекрасный вампир, и только Армана вытащила с того света старуха, владелица харчевни. Пожалела его, молодого-красивого, и напоила своей кровью. В тот же вечер, когда в окошко хлынули алые всполохи заката, он также узнал, что жажды, как таковой, нет. Есть только необходимость принимать постоянно человеческую кровь, потому что это единственный доступный источник энергии в их случае.

— Не будешь есть — высохнешь и рассыплешься в труху, — пояснила старая вампирша.

Правда, для того, чтобы высохнуть и рассыпаться, нужно было не питаться десятки лет. Это ему потом рассказал Крис, когда Арман совершил ошибку, за которую и расплачивался службой на людей. Люди и нелюди презирали его одинаково: люди — за то, что уже не человек, а нелюди за то, что служит смертным, как цепной пес.

Арман откинул голову на подголовник, чтобы пакет не сползал и можно было скрестить руки. Странное дело — до сегодняшнего дня, не считая той большой лажи, после которой Крис собирал его по частям, он трудностей в задержании не испытывал. В обращении с задержанными нелюдями у него была огромная поблажка — ему разрешалось стрелять сразу на поражение при малейшей угрозе. А тут он не смог нажать на курок, когда дуло упиралось ему в лоб. Не идиот ли?

Он слышал от многих про тех фейри, которые касаниями могли дурить голову кому угодно, принцы и принцессы отказывались от дворца и уходили за ними в леса, чтобы вернуться потом потерявшими всякий ум. И память. Может, этот азиат из таких фейри? С аурой очарования?

Отхлебнув из бокала, Арман вернул его на стол. Встал, прошелся по комнате, достал ноут и открыл его.

— Гретхен! — позвал он после нескольких минут изучения черного экрана. — У нас сломался компьютер?

Гретхен явилась в тот же миг, шурша юбками, сдвинула русые брови:

— Вы его включили, господин?

— Разумеется, я же не настолько отстал от прогресса, — сказал Арман.

— Значит, с ним все в порядке. Должно быть. Когда вы пользовались им в последний раз?

Арман задумался:

— В прошлом году, кажется. Все, я понял, спасибо, Гретхен.

Поставив ноут заряжаться, Арман отправился в ванную. Вернулся посвежевшим, отдохнувшим и без гематомы на лбу, одетым в халат, нажал на кнопку пуска и вскоре уже изучал все, что было в сети о семье дипломата.