Из саблезубой пасти твари вырывался длинный и цепкий язык. Ловко подцепляла хозяйка туши, протыкая их насквозь острыми наростами на краю языка, как вилкой, и отправляла в пасть. Кости перемалывались с хрустом, как в мясорубке. Этот хруст надолго врезался в память. Долго девушка слышала его ночами. Во сне...
Вот тут "зверёк" и озверел от страха. Поняла, что испытанные ею чувства раньше были просто испугом, а это... Страх, пронизывающий ни просто тело и существо, душа замерла, затаилась, забилась в "тёмный угол". Понимала, что надо что-то делать, но что, не знала. Она ребёнок, испуганный ребёнок - зверёк, зверёныш...
Руки судорожно искали что-то в глубине туш. Но что она собиралась найти там? Сама не знала. Серьёзного оружия при ней не было. Нет. Она могла, конечно, достать свой складной ножичек, только, чтобы это изменило?
Нашла...
Она нашла, тело местного воина. Выдохнув, со странным облегчением, поняв, что это не её "рыцарь". Нет. Это был другой мужчина.
Вцепилась она в него, в надежде найти хоть какое-то оружие, хищница в ней не хотела сдаваться без боя.
В изодранной в клочья амуниции трудно было понять, какому роду он принадлежит и, какое оружие может находиться при нём. Есть...
При нем оказалось две тяжёлые сабли. Аккуратно вложенные в ножны, крепко связанные, будто он намеренно предчувствуя последние минуты жизни, прибрал дорогое оружие, чтобы не затерялось, и встретил смерть.
Толку то, что нашла. Воин, практически, был погребён, раскапывать его не было возможности. Да и замки ремня не подавались, не отцеплялись. Не сдержавшись,- выругалась на древнем священном языке ярых. "Мертвец" открыл глаза, - шевельнулся. То, что случилось в голове, в разуме, в сознание можно было сравнить со взрывом. Она почувствовала его боль и чуть не взвыла. Сжав зубы - "заскулила". Сильно было изувечено его тело. Телом назвать - истерзанный кусок...
Он жив... жив. Девушка всхлипнула, заставляя себя проглотить подкативший к горлу комок горестного рыдания. Всплыло сострадание к чужой боли, к жизни, которую не чувствовала, вот-вот и ей никто не посочувствует. Никто и никогда не узнает о её судьбе - где она сгинула. Она заглянула в его глаза, и установилась "связь". Они стали целым в сознание. Телепатия?
Приказной тон, словно гром раздался внутри её головы, приказав больше никогда... нет, поклясться. Да.
Ураганным вихрем проносилось забытое: она давно знает ярых. Да. "Саранан" - подсказал истерзанный имя видения. Огромный "медведь" укачивал малышку, напевая колыбельную на своём древнем языке. Это умирающий воин, вырвав из забытого подсознания фрагмент, показал ей, что должно вырываться из уст девушки, даже в самые тяжёлые минуты. Не ругаться! Она ему обещала, что такого больше не повториться, - поклялась.
-
Безликий, увидев милую сцену, предложил грозному хищнику забрать больного младенца себе. Всё-таки она ему не чужая. Саранан видел прикосновение тёмных миров к малышке, видел в глазах ребёнка бездонный колодец Тьмы. Он тайком сделал ей прививку, намереваясь облегчить боль, ненадолго. Угощение, что он дал малышке, должно было избавить её от страданий. Облегчить участь. Надеялся, что смерть малышки будет сном...
Браслет - так вот он откуда. Саранан вложил младенцу в ручку медальон в виде монеты - солнышка. Поручился он за неё, перед богами. Плата мёртвым богам. Да. Когда медальон обратился браслетом, обвившись вокруг ручки, он не видел. Но он видел, как мать прятала ребёнка. Нападение на базу "охотников" было стремительным. Взрывы и суматоха. Всё...
Яркие голубые глаза, стеклянным блеском провалились в черноту "колодца". Чтобы связать их души, хватило этого мгновения. Мгновение жизни было у них, у неё...
Крик вырвался с хрипом. Не от боли она кричала, а от беспомощности. Из тела торчали зубья твари. Умереть как-то так, не хотелось. Девушку приподняло, потянуло...
Цепляясь за жизнь, она хваталась за всё, что попадалось. Как страшно, как больно умирать, как ей хватило времени подумать: что, чтобы не случилось, она будет бороться за жизнь, за любую жизнь, как бы не было всё плохо, и чтобы ей это ни стоило...
Хотелось жить! В глазах темнело. Произошедшее дальше не вызвало в ней удивление. В момент краткого помутнения, в миг отчаяния, время замедлилось. На миг остановилось.
Бесформенная безликая тень, схватив её зубами за плечо - удержала.
Объяснять ничего не надо было, краем глаза она видела, что из соседней кучи, что-то выползло и кинулось на помощь. Мига хватило...
Из кучи мёртвых, мимо девушки, пролетела стрела и исчезла в пасти зубастой твари.
Полуживой пёс мёртвой хваткой вцепилось в длинный язык, разрывая его когтями. Как зашипела "госпожа", отбросив добычу.
На визг хозяйки бежало огромное количество подчиненных. Бежали...
Девчонку отбросило в единственное надёжное укрытие, хотя по её мнению, она должна была улететь совсем в другую сторону. Чувство, что кто-то, словно за руку, как провинившегося ребёнка, затолкал её прямо в плотоядный цветок, который тут же захлопнулся. Ещё по пути - отругав.
Так однажды прятала своего щенка в нору дикая псина, своей тушей затыкая проход. Псина...
В обволакивающей цветочной жижи, оказалось уютно. Поудобнее расположив тело, сознание отключилась от происходящего.
Крики, визг, рычание, - стихли, сменившись глубоким тяжёлым уханьем.
Время шло, скользящими над чёрной пропастью игривыми солнечными зайчиками. Пытались разбудить они её сознание, пытались выманить из мглы. Она не одна...
И вновь, первым вернувшимся чувством, была боль. Боль было всем. Огнём горело в ней всё и, видимо, горела в ней не только плоть, но она радовалась тому, что жива. Жива!
Слух уловил отдалённый зов пса, очень знакомый - Кутя.
