– Ух ты! А как ты собираешься это сделать? У нас приказ есть, не забыл?

Серж посмотрел на молчаливого гоплита, вытянувшегося по стойке «Смирно».

– Давай тут, смотри внимательно, – приказал он ему. И, Докучееву: – Пошли вниз, поговорим.

– Ну, пошли.

Они спустились по лестнице в опорник, где никого не было, и присели у стола. Желтая слабая лампа на стене, без абажура, но в стальной сетке, бросала резкие тревожные тени, как на картинах Караваджо.

– Что ты придумал? – спросил Докучеев.

– Я хочу вытащить Воробья оттуда, – повторил Серж.

– Забудь!

– Почему?

– Потому что это сажа. К нему нельзя приближаться, к нему нельзя прикасаться, ему нельзя помочь. Ты парень рисковый, как я погляжу, но не в этот раз, понял? Я не собираюсь терять еще одного взводного.

– Все равно ведь разведка боем намечается, верно?

– Ну. И что?

– Так по-любому вперед идти, рисковать. И мне в том числе.

– Это другое. Это приказ, а не самодеятельность. К тому же Воробья можно обойти по сторонам, не приближаясь к нему.

– Почему?

– Потому.

– А если кого-то еще зацепит? Тогда что?

– То же самое. Оставим на месте и пойдем дальше.

– Это тоже приказ?

– Приказа такого нет, но есть негласное правило – оставлять тех, кому не повезло.

– Гуманно.

– Служба такая.

– Так, может, гуманней было бы пристрелить беднягу?

– Наверное, да, гуманней было прекратить мучения, но за это можно и под трибунал загреметь. Приходится просто закрывать уши. Вот так.

– Совесть не закроешь. Черт! И все же, я его достану!

– У нас приказ! Разведка боем! Не обсуждается!

– Есть еще одно обстоятельство.

– Какое обстоятельство?

– Фактор неопределенности. Короче, в приказе сказано, силами взвода, но конкретное количество человек не указано. Мой план таков. Мы вдвоем, я и еще один товарищ, выдвигаемся вперед. Нас прикрывают огнем здесь, и поддерживают соседи. Все в соответствии с приказом. Думаю, чужие не усидят в кустах, выползут, зашевелятся в ответ.

– Но сажа? Как с ней?

– Есть, говорят, один способ. Заодно и проверю.

– Блин, я не хочу, чтобы ты так рисковал и лез под огонь. Ты понял?

– Если сейчас не полезу, такие приказы на разведку боем будут приходить каждый день.

– Почему это?

– Поверь мне.

Докучеев задумался на долгую минуту, черты лица его при этом сделались жесткими, суровыми – точно как на полотне Караваджо, Серж отметил снова, хотя и не вспомнил название.

– Короче, – сказал ротный в конце, перед тем как уйти, – приказ у тебя есть, и я его отменить не могу. Как ты его выполнишь – твое дело и твоя ответственность. Начинаем в течение часа, по мере готовности. Все.

Серж после ухода Докучеева закурил и едва успел, вытянув ноги, откинуться на стенку землянки, намереваясь еще раз все как следует продумать, как в воздухе прямо перед ним наметилось какое-то серебрение, которое быстро оформилось в контур человеческой фигуры. Серж молниеносно выхватил из-за пояса ракетницу и, взведя курок, наставил ее на очевидно опасный объект.

– Стой, стой! Это я! – закричал объект, обретая вид, и облик, и голос Сан Саныча, и предостерегающе протянул вперед руку: – Я это, ну!

– Сан Саныч! С огнем играете! Вы это прекращайте здесь, маскировку свою!

– Почему это?

– Пристрелит же кто-нибудь. От неожиданности или испуга. И прав будет, между прочим.

– Уж больно вы тут все нервные, как я погляжу!

– Вы тоже нервным станете, со временем. Не очень-то хочется из-за вас под трибунал угодить. Вон, там, на чужих тренируйтесь, а здесь не надо.

– Поживем, увидим, может, и там еще потренируемся.

Сан Саныч, материализовавшись в полной мере, присел рядом с Сержем на лавку. Тот протянул ему сигареты: – Угощайтесь. Сан Саныч закурил, пустил дым в потолок.

– Я, кстати, все слышал.

– Я уже догадался. И что?

– Ничего. Твой план кажется вполне рабочим, мне нравится. Но надо бы предусмотреть кое-что еще, дополнительно.

– Что вы имеете в виду?

– Я так понимаю, что ты хочешь проверить кого-то в деле? Ну, это же классика, ты и он. Верное решение, вполне. Но, не пускай это дело на самотек, не теряй подозреваемого из виду. А это возможно, когда будешь с раненным возиться. Поэтому, на всякий случай, привлеки дополнительно кого-то еще за ним присмотреть, персонально. Это называется «поставить АЗС на задницу».

– А, да есть такое понятие, в авиации, слышал. Насчет проверить… Не то чтобы кого-то подозреваю, просто хочется кое в чем убедиться. Но я тоже думал о том, чтобы подстраховаться. Все равно, спасибо, Сан Саныч.

– Хорошо, что думал. Думать, оно – первейшее дело, как говаривал классик. Тем более, когда ничего другого не остается. Хочу тебя еще об одном спросить. Про приказы, которые будут приходить каждый день. Почему ты так думаешь?

– Скажем так, предчувствие, основанное на предыдущем опыте.

– Подробней рассказать не хочешь?

– Нет. Да и нечего тут рассказывать.

– Ну, нет, значит, нет. Пора, однако, за дело браться.

– Правда ваша, пора.

Они вышли из блиндажа. Стоявший под навесом Тагази с удивлением воззрился на невесть откуда появившегося Сан Саныча.

– А вы как здесь оказались, товарищ подполковник? – спросил он, не сдержав любопытства.

– Что, не уследил?

– Да я, вообще-то, все время здесь был. Видел, как центр пришел, потом как ушел. А вас нет, не видел. Так каким же образом?..

– Вот! Это значит что? Не теряйте бдительность. Если я сумел, то и враг сможет.

– Э, нет, Сан Саныч, враг это враг, а вот вы зачем тут такое вытворяете? Эти эксперименты? Я, например, не хочу за вас под трибунал попасть. Ведь, не ровен час, могу и пальнуть на инстинкте.

– Что вы тут все про трибунал какой-то толкуете? Мы же не в штрафбате, право слово. Не усугубляй совсем уж, голубчик, не сгущай краски-то. А главное, не расслабляйся. Будь всегда внимателен и начеку!

– Да я как раз-то внимателен.

– Я уже предупредил товарища подполковника, что они рискуют, – вступил в разговор Серж. – Обещали исправиться, правда, Сан Саныч?

– Да я, в общем..

– Вот, видишь, господин подполковник согласны. Теперь, слушай сюда, Тагази. У нас веревка есть?

– Длинная?

– Метров четыреста.

– Альпинистская имеется, в бухтах. Там концы по сто метров, пойдет? А что вообще нужно?

– И лыжи. Две пары.

– Что? Какие еще лыжи?

– Обычные, армейские подойдут. Я, мне кажется, видел где-то.

– Командир, давай подробней, что ты хочешь сделать? И помедленней, я записываю.

– Задача, значит, такая: достать Воробья с нейтралки.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Для этого надо соорудить волокушу. Подойдут, думаю, вот эти щиты, которыми бруствер прикрывается. Тут уже все по сути готово, только нужно разместить дополнительные экраны по бокам, соорудить настил сзади за передним экраном, и приделать снизу лыжи, причем в ту и другую сторону. Ну, ты понял, да? Туда и обратно. Вперед будем толкать перед собой, обратно, с Воробьем на помосте, потянете за веревки отсюда. Классический тяни-толкай. Вот такой план. Понятно?

– Так точно!

– Давай, времени соорудить салазки – двадцать минут. Только не утяжеляйте сильно! Как будет готово, объявляй общее построение. Там я все объясню, что и кому делать дальше.

– Думаешь, успеют? – поинтересовался Сан Саныч, когда Тагазимула – плоский черный бунчук волос на спине, точно хвост у бобра – убежал выполнять приказание.

– Уверен. Отступать, как говорится, некуда, за нами, вон он, Кашканар. Нет, на самом деле Тагази мужик запасливый, у него все, что может понадобиться, есть. Так что, должны успеть.

Сан Саныч, закинув голову, посмотрел на курящуюся сизыми лохмами вершину горы долгим взглядом и, совсем уж неожиданно, пропел: – Кашкана-ар…

– Пойду, осмотрюсь хорошенько.