— Входите, — бросила я. Дрожь волнения сотрясла коленки. Чтобы скрыть её, пришлось напрячься и закусить губу.

В дверном проёме появился ожидаемый собеседник.

— Надеюсь, не побеспокоил? — из вежливости поинтересовался он, по-хозяйски вваливаясь в комнату.

— Отнюдь.

— Это прекрасно. Я знаю, что вы, дамы, любите отходить ко сну пораньше, поэтому не займу много времени, — и устроился за столом.

— Пфф! — я закатила глаза, невольно вспоминая бессонные институтские ночи и пролитые над дипломом литры валерьянки.

— Уверен, вы знаете, зачем я пришёл.

— Догадываюсь. Впрочем, в догадке не совсем уверена. Вы уже взяли курс, не поинтересовавшись у меня. Интересно, куда вас направил Воробей? — я нагнулась над столом, мгновенно разрабатывая самую разумную, по-моему, тактику поведения: прежде чем вопросы посыплются на меня градом, стоит узнать самое главное, что бы наши с Джеком позиции не разошлись.

— Ха-ха, мисс… Надеюсь, верным курсом.

— Почему вы проигнорировали мой вопрос?

— Сначала я хочу услышать ваши слова. — Стивенс развёл руками, а его губы дрогнули в слащавом подобии улыбочки.

— Интересно, чьим же словам вы собираетесь верить? — проговорила я, сверля визитёра пристальным взглядом.

— Тем, чьи прозвучат более убедительно.

Я неоднозначно повела бровью, мягко опустилась на стул, устроила локти на столешнице, прыснула, отвела взгляд… и расхохоталась. Стивенс опустил руки на подлокотники, выпрямился и бесстрастно воззрился на меня в ожидании.

— Тогда мне рассчитывать не на что. — Я с улыбкой покачала головой. — Воробей профессиональный переговорщик, а я — так! — ни то ни сё, буквально.

Серые глаза оппонента подсветились одобрительными искорками.

— Вы умны, мисс Оксана. — Он поправил ворот мундира и хлопнул руками по коленям. — Но я не до конца верю вам.

— Стало быть, ненавистному вам пирату, что некогда увёл у вас симпатичную девушку, вы доверяете больше, — пропустив комплимент мимо ушей, заметила я.

— Ха-ха… Отлично ведёте свою партию! Вы умеете добиваться своего, — прозвучало в ответ, приправленное нотками уважения.

— Значит, добилась? — я задрала бровь, подперев голову рукой. Стивенс неоднозначно скользнул взглядом по шторам балкона, потеребил в пальцах кружево скатерти и неохотно, с натугой подвёл черту:

— Тортуга.

— Странно. — Я позволила себе выдохнуть и принять более расслабленную позу — откинуться на спинку стула и опустить руки с подлокотников. — Не ожидала, что Воробей найдёт себе выгоду в том, чтобы сразу сказать верный курс.

— Верный…? — Стивенс оживился, подался вперёд и заелозил в кресле. Я размеренно закивала, удовлетворённо прикрывая глаза.

— Именно на Тортуге дневник Розы Киджеры, — в подтверждение добавила я. Стивенс едва заметно просветлел от улыбки.

— С вами приятно иметь дело, — он поднялся, шаркнув креслом. У порога остановился, медленно обернулся и мягко протянул: — Ещё свидимся.

Дверь хлопнула за спиной в синем мундире, а с моих губ снизошёл долгий тяжёлый выдох. До глубокой темноты я просидела в мучительных раздумьях.

На старом шкафу в обилии пыли и паутины обнаружилась карта, пожелтевшая от времени и долгого забытья в незаметном укромном углу под потолком. Она пролежала бы там ещё столько же, если бы мне не довелось обшарить каждую щёлочку комнаты в поисках подручных средств. И когда дряблое полотно развернулось на столе, я даже не поняла, радоваться или огорчаться. Сен-Бартелеми от Тортуги отделяли многие мили воды, а если учитывать необходимость обходить Пуэрто-Рико и Эспаньолу, огни Тортуги затеплятся на горизонте спустя ни меньше недели. Впрочем, своим собственным расчётам я не могла доверять до конца — и, будучи новичком в судоходном деле, надеялась, что ошиблась. И надежда подтвердилась. Однако, не в лучшую сторону.

Паруса не теряли ветра который день, и судно неуклонно вспарывало гребни волн. За всю неделю, что мы двигались на северо-запад, Стивенс практически не навязывал своё общество. Однако стоило появиться на идеально-чистой сверкающей палубе, несколько взглядов неприятно сверлили спину. Особенно выделялся среди них холодный, пробирающий до дрожи, взгляд капитана «Августиниуса». Мистер Геральд — статный представительный мужчина, щеголял на палубе идеальной солдатской выправкой почти круглые сутки. Во всяком случае, ещё не было раза, когда при моём появлении на палубе, его прямой угнетающий взгляд не вызывал неприятное раздражение. И пускай, капитан «Августиниуса» ни разу не обмолвился мне словечком, его презрение так и чувствовалось в радиусе трёх метров, а значит, моя теперь уже официальная принадлежность к славному пиратскому народу не осталась скрытой от него.

За пролетевшие дни, пожалуй, свершилось лишь одно примечательное событие.

Покоя не давало знание, что где-то там, внизу, в камере корабельного карцера, свои интрижки старательно выплетает Джек. И пока я мучительно разрабатываю стратегии переговоров со Стивенсом, он уже наплёл ему с три короба таких небылиц, что мозг вскипит.

Поэтому по истечении нескольких дней, далеко за полночь, когда тьма покрыла море непроглядным покрывалом, я осторожно показала нос из каюты. Собственные шаги разлетелись по пустынной палубе, как показалось, громче слоновьего топота, а излишнего внимания привлекать не хотелось. У спуска в корабельный карцер передо мной шлагбаумом вытянулась чья-то рука, а за ней появилось лицо офицера.

— Вам сюда нельзя.

— Вам что, не сообщили, что я союзник сэра Стивенса и могу полноправно передвигаться по кораблю? Нет? Странно. Мне приказано обговорить с пленником о прибытии на Тортугу, — безапелляционно заявила я.

— У меня не было указания, — ответил настырный служитель закона.

— Вот как? — я грозно сдвинула брови и принялась наступать к нему. — Вы хотите, чтобы я позвала губернатора средь ночи, чтобы он лично объяснил вам расклад вещей? М? Ммм???

Честной малый замялся на долю секунды, после чего без удовольствия отступил в сторону, открывая проход.

— Проходите.

В темноту карцера я спустилась в полном одиночестве — офицер остановился у порога и зорко наблюдал за моей спиной. Едва огонёк фонаря раскинул тёплый свет по стенам трюма, глаза разбежались: стройный ряд пустых камерных решёток уходил в темноту, а где помещение перерастало в кубрик, было не разглядеть. Лёгкий холодок пробежал по коже: огромный карцер, способный уместить не менее сотни человек, был олицетворением мощности судна. А значит, «Августиниус» как раз-таки предназначен для перевозки, и, собственно, ловли преступников. Возможно, в будущем нам придётся горько пожалеть, что связались с кораблём такого уровня: не удивительно, если помимо несколька десятков пушек, здесь найдётся и одна-две мортиры. Переборов суеверный ужас, я продвинулась в глубь карцера, однако, далеко уйти не успела, как из-за спины донеслось:

— Ты решила спуститься в страшный мрачный карцер, потому что захотела пощекотать нервишки или меня повидать?

Я остановилась и улыбнулась уголком губ.

— А разве это не одно и тоже?

Джек развалился на лавке в камере, как король на троне. Ей Богу! Если не видеть окружающей обстановки, можно подумать, что лежит на перине в собственной каюте. Когда я обернулась и встала около камеры, в пиратских глазах блеснул лукавый огонёк, а кошачья улыбка окрасила его губы. Джек медленно принял сидячее положение и потянулся, якобы демонстрируя, что я потревожила его неприкосновенный капитанский покой.

— И?

— Что «и»?

— Что привело даму в столь… не дамское место?

— Джек, — я сердито выдохнула. — Мы идём на Тортугу. Мне нужно знать, что ещё ты наговорил Стивенсу.

— Ничего, что было бы не похоже на правду, — заявил пират, увлечённо поворачивая перстень на указательном пальце. — Наш старый друг Барбосса, остановился на Тортуге. «Чёрная Жемчужина» пошла ко дну, поэтому вместо неё он прибыл на остров на другом судне. Дневнику Розы и бумажке с Исла-Сантос повезло — Гектор успел их забрать с покойной «Жемчужины». Мы высадимся на берег и пойдём на «новый корабль Барбоссы», чтобы забрать их. А когда поднимемся на борт, книппелями перебьём «Августиниусу» мачты, а картечью сметём с палубы всех людишек.