— И…? — сглотнула я. — Повесили? — губы Стивенса искривила молчаливая бессердечная усмешка. Он вернул взгляд к дороге, оставив вопрос без ответа, а я опустила голову, ахнула, сжала зубы и мелко задрожала. В душе опустело. Слёз не появилось. Наверное, потому что не поверила, не осознала, пока-что… Не поверила, что это правда. Внутренний голос испуганно шептал: «Нет, не верь! Это не может быть так! Твой Джекки не мог умереть! Не мог умереть так просто и бессмысленно! Он врёт, он всё врёт! А на эту безлюдную улицу мы свернули, чтобы я не могла услышать, что он всё-таки сбежал!»

Но вопреки словам сидящего в голове спутника, на глазах выступили слёзы. К душе мощным сметающим комом подкатило отчаяние, а голос сердца метался в истерике: «Нет! Это не могло случиться! Как теперь жить?! Как жить без него?!»

«Заткнись! — рявкнул голос разума. — Как ты можешь истерить пока ничего не узнала точно? Это глупость. Ты думаешь это первая казнь Джека Воробья? У-у-у… а какое-то время назад сама страдала из-за того, что кто-то тебя недооценивает. Думаешь Джекки не нашёл бы выход?»

«Да разве можно найти выход, когда тебе на шею надевают петлю?» — воскликнул в ответ голос сердца.

«Если ты Джек Воробей — то можно. Пфф, не сравнивай себя и его! Глупую истеричку и самого великого комбинатора XVIII века!» — ответил разум.

«Зачем тогда Стивенсу врать тебе?» — удивилось сердце.

«Что бы посмотреть на твою реакцию, дура! Проверить, правда ли тебе плевать на судьбу Воробья, или же ему снова стоит вернуть тебя в тюрьму».

«Замолчите! — злобно рявкнула я в ответ на дискуссию собственных чувств. — Что я знаю точно, так это то, что ничего ещё не известно до конца. И рыдать, когда Джек, может быть, уже украл лодочку и покинул Сен-Бартелеми, глупо! И тем более нельзя показать свои чувства Стивенсу!»

Путь шёл в молчании словесном и криках душевных, которые сложно было унять. Чтобы отвлечься, не истязать себя в мысленных стенаниях, я сжала зубы и надавила на свежий ожог от клейма — и тут же пожалела об этом деянии. На лбу выступили капельки пота, а руку будто снова окунули в огонь. Пришлось до синяков прикусить губы, чтобы сдержать крик. Но надо отдать должное, внезапная боль помогла прояснить разум и очистить его от глупых истерик. Только тогда удалось вынырнуть из замкнутого мира и поглядеть по сторонам. Сочная зелень вокруг пылала жизнью и окутывала звуками и запахами природы. Дорога уходила вниз. Странно, я даже не заметила, когда мы ступили на спуск к нижнему ярусу города. Впереди просвечивались огни порта, а лес вокруг кипел шумом природы. Голоса птиц, стрёкот насекомых и шорохи умиротворяли, позволяли отвлечься на них. А отвлёкшись, среди прочего шума откуда-то из зелёной глубины громыхнули два последовательных выстрела и чьи-то крики смешались с птичьими голосами. Из-за пальмовых крон с пронзительными визгами взмыла стая попугаев, и тут же сердце замерло и наполнилось лихорадочным боем.

— Это Джек! — воскликнула я. Не сомневаясь, не думая, что это могут быть просто охотники, а каждой клеточкой тела чувствуя, что он там, рядом! И понеслась в джунгли.

«Стоять!» — прилетело в спину, но я махнула рукой, прыгая через корягу и петляя меж деревьев. Ветви били по лицу, выставленные вперёд наручники разрывали заросли кустов, под ноги прыгали кочки, но каждая царапина только ускоряла мой бег. Впереди мелькнуло движение, и, задыхаясь, несясь во весь опор, я вырвалась из зарослей папоротника. Несколько метров пробежав по инерции, затормозила, когда мне в грудь ощетинилась пара мушкетов. Два солдата сразу же опустили взгляд на наручники и клеймо, которое я, вдобавок, продемонстрировала, инстинктивно поднимая руки вверх и недоумевая, что красные мундиры делают посреди леса. В глаза бросился ещё один гвардеец, распластавшийся ничком, неподалёку, в сочной зелёной папоротниковой листве. Я сразу же начала измерять расстояние и рассчитывать при необходимости схватить у того какое-нибудь оружие, в то же время искренне удивляясь, что интуиция (а может, просто глупая надежда), подвела.

— Упс… — сдавленно хохотнула я, растягивая губы в вымученной улыбке и пятясь назад.

— Не «упс». — Солдат взвёл курок. — Ха-ха, гонялись за одним, но нашли сообщницу. Тоже преступница, а значит вознагр… — глухой удар, и оба мундира повалились глупыми ухмылками в землю. Джек Воробей сверкнул довольной односторонней улыбочкой и отбросил в сторону увесистую толстую ветку. Я поражённо хватанула воздух ртом, а в душе разноцветной бурей взорвались десятки петард.

— Джек!!! — и рванулась навстречу к капитану. Но нас разделял метр, когда на лихого пирата сбоку набросилась красная молния. Очухавшийся солдат из папоротниковых кустов прижал не ожидавшего нападения Джека к земле, а в его руке взметнулся длинный нож. Я мгновенно рванулась на помощь, с воинственным рёвом накинула цепь наручников на шею нападавшему и рванула на себя. Под коваными цепочными петлями что-то жутковато хрустнуло и тело гвардейца мгновенно обмякло. Стоило убрать цепь с его горла, солдат завалился навзничь. Джек поспешил выбраться из-под его тела и подняться; а украшенная перстнями ладонь незаметно захватила кинжал того.

Не думая, что, кажется, только что убила человека, я кинулась к Воробью, вот-вот готовая захлебнуться в собственном счастье; хотела обнять, но помешали наручники, поэтому пришлось просто прижаться к его груди, чтобы ощутить тепло его тела и почувствовать биение родного сердца — и уже плевать, что он подумает, и какой мыслью согрешит! Всё прощу — уже за то, что живой!

— Ну-ну, — по плечу легко похлопала капитанская ладонь. — Я тоже рад тебе, цыпа, но с места преступления лучше скрыться, пока этим тореодорам не подоспела подмога. — Наши взгляды встретились и, кажется, я была готова испепелить его собственным счастьем.

— Да. Да, конечно, — спохватилась я, ликуя: «Так и знала! Так и знала, что Стивенс врал!»

Воскресший для меня Воробей навязчиво потянул меня за руку в чащобу.

— Ай! — взвизгнула я, выдёргивая запястье из его ладони. Джек на мгновение остановился и кинул взгляд на мою руку; после чего аккуратно взял её и очень осторожно поднял рукав, видимо, до сих пор припоминая ужасность этих ощущений. Увидев побелевшую метку Ост-Индской компании, поморщился, будто снова ощутил это на себе.

— Извини. Больно? — сухо поинтересовался он, скорее из вежливости.

— Тебе ли не знать, — я издала краткую усмешку и качнула головой, возобновляя путь.

Однако, стоило пройти чуть дальше, нас остановило протяжное «Вот ты где». Из лесу показалась раскрасневшаяся, запыхавшаяся физиономия Стивенса. Захотелось выдать измученный стон, повстречавшись с ним лицом к лицу. Но едва тот выкарабкался из зарослей — поражённо остановился и смерил Воробья возмущённым взглядом.

— Ты-ы?!

— Неожиданно, правда? — сухо фыркнул пират.

— Зато удачливо, — дерзко ответил давний враг. — Ты в курсе, пташка, сколько назначили за твою голову?

— А ты что, нищий? Не хватает денег на пудру для рожи и парика? — издевательски отозвался Воробей. Стивенс злобно оскалился и вот-вот зарычал бы, как голодный шакал.

— Даже если бы не было награды, знаешь, как я хотел бы придушить тебя прямо сейчас?!

— И это взаимно, мой пудряной дружок. Только вот у тебя душилка не выросла.

— Ну давайте-давайте, ещё набросьтесь друг на друга, как с Тимми, — я возникла между врагами, грозно уперев кулаки в бока.

— Руки марать неохота. — Злобно выговорил Стивенс. — Палач прикончит его более позорно и мучительно, чем я.

— Тебе пудра в глаза не попала? Нет? А почему тогда ты так забавно дёргаешь левым глазом, а правым косишь куда-то в сторону? — заметил Джек.

— Придурки, — прошипела я, шаркнув ногой и двинувшись в чащобу, пока старые друзья осыпали друг друга комплиментами.

— Стой! — как и ожидалось, донеслось вслед спустя несколько метров. Я подвела глаза к ветвям и повернулась, одарив губернатора тяжёлым вздохом. Надо признать, его действительно слегка перекосило от злобы. Только вот теперь его озлобленный вид довершали два пистолета в руках, один из которых глядел мне в лоб.