Губы Гарри скривились. Он задавался вопросом, действительно ли Драко это помнил, или же зелье раскрывало правду.

И что дальше? Драко выглядел ужасно больным, его кожа была липкой и потной, руки дрожали. Гарри чувствовал себя чудовищем, борющимся с волной вины и тошноты. На секунду ему захотелось, чтобы Гермиона была рядом. Она наверняка знала бы, что делать. А потом она наорала бы на Драко, пока все в радиусе пяти километров отсюда не почувствовали бы стыд.

Он на мгновение задумался, пытаясь придумать, что еще он хотел знать. Было ли что-то, что ему было любопытно, что могло бы помочь Драко почувствовать себя лучше прямо сейчас?

Какой у тебя Патронус?

— Обыкновенный соловей.

Какое воспоминание ты используешь, чтобы вызвать его?

Глаза Драко расширились от паники. Он попытался сжать губы, но это было бесполезно.

— Не воспоминание, — выдохнул Драко, когда правда прорвалась наружу. — Сон. Фантазия. — Ох. Блять.

Драко отчаянно покачал головой, тщетно пытаясь сдержать слова.

— Мне снилось, что я лежу в своей постели голым, а со спины меня обнимает мужчина. Утро, мы просыпаемся, он гладит меня по бокам, переплетает пальцы, притягивает ближе к себе. Я чувствую тепло его груди своей спиной и его эрекцию на своей заднице… — Драко застонал и согнулся пополам, схватившись за живот, его лицо исказилось от боли. Было ли это побочным эффектом передозировки? Гарри не совсем помнил, но, наблюдая за Драко, он подумал, что теперь может вспомнить что-то о болезненных судорогах. — Но мы не трахаемся. Мы просто лежим вместе, его нос в моих волосах, и он что-то шепчет мне на ухо, и я не знаю, кто он, но я знаю, что люблю его, и что он любит меня. Это нереально. Но счастья, которое я испытал, оказалось достаточно, чтобы вызвать телесного Патронуса.

Гарри чувствовал себя блядким мудаком. Он должен был знать, что это могла быть фантазия, в которой было бы чертовски неловко кому-то признаться. Он использовал что-то похожее, хотя и менее романтичное, когда практиковал заклинание Патронуса в тринадцать лет — просто звук голосов своих родителей, которые разговаривали с ним, он даже не знал, было ли это на самом деле. Он мог бы это полностью выдумать. Но это сработало.

А теперь дело было сделано, и он заставил Драко почувствовать себя хуже, а не лучше. Руки Драко сильно тряслись, когда вцепились в живот, защищая его. Его волосы, обычно такие гладкие и идеальные, прилипали ко лбу от пота. Он посмотрел на Гарри глазами, полными смирения и поражения, так похожими на те, которые он выглядел в зале суда № 10 во время заседания: прикованный цепью к металлическому стулу, дрожащий.

Гарри ни за что больше не хотел видеть Драко таким подавленным. И все же именно Гарри заставил его так выглядеть прямо сейчас, потому что он, по всей видимости, был чертовым идиотом. Он моргнул, когда увидел, что нечаянно потянулся к Драко, и отдернул руку. Он надеялся, что Драко увидел извинение в его лице, потому что не мог сказать ни одного чертового слова. Возвращайся к делу, к тому, в чем ты хорош.

Кто раньше использовал Веритасерум на тебе?

— Авроры, лицензиаты и Визенгамот Министерства Магии. — Драко повторил предыдущий ответ тихим и безнадежным голосом. У Гарри заболело в груди.

Где ты взял этот Веритасерум?

— Подобрал, — последовал автоматический ответ, — он выпал из кармана аврора, когда тот наклонился над моей койкой и плюнул в меня. Они всегда очень много его приносили с собой. Я забился в конвульсиях и прикрыл пузырек телом.

Гарри почувствовал, как внутри него медленно нарастает глубокая, свернутая спиралью ярость. Он начал тренироваться спустя много времени после того, как Драко был освобожден, и столько всего произошло за те недели сразу после Войны… Он знал, что авроры ужасно отзывались о Малфоях, постоянно обсуждая разные способы их всех уничтожить, даже после того, как Драко и Нарцисса были полностью оправданы. Рон отсеял как можно больше отвратительных авроров, когда поднимался по служебной лестнице — он и Гарри думали, что видели все это. Но Гарри хотел быть абсолютно уверенным, что с этими засранцами покончено. Надеюсь, их кто-нибудь расчленит.

Как звали авроров?

— Я не знаю. Они никогда не носили при мне значков.

Конечно, нет. Гарри хотел что-нибудь ударить. Бесполезно спрашивать его о том, чего он не знал.

До воскресенья ты когда-нибудь ожидал снова поговорить со мной?

Нет.

С кем ты регулярно общаешься?

— Тимси, Панси и моя мама, хотя и не так часто, как следовало бы. Министр Шеклболт, иногда. Персонал отделения Ликвидации проклятий в Мунго, когда мы сотрудничаем. — Драко замолчал, но зелье заставило его продолжить. — В Лондоне есть магловская пекарня Sweet Nothings, я дружу с работниками. Я регулярно покупаю у них пахлаву, потому что Тимси ее любит.

Это было неожиданно. Разве Драко не говорил, что не общался с маглами, потому что боялся все испортить и быть арестованным или что-то в этом роде?

Как вы научились пользоваться маггловскими деньгами?

— Я узнал, как покупать пахлаву, после того, как увидел, как это делает другой магл на две синие бумажки денег, которые они используют. Я поехал в Гринготтс и сказал им обменять сумму на синие магловские бумажки с цифрой 5, так что теперь у меня немного их есть. В первый раз я отдал необходимые две синие бумажки, и магл за прилавком попытался отдать мне сдачу, но я не знаю, что делать с другими цветными бумажками или разными монетами, поэтому я сказал ему, чтобы он оставил их себе. И ему это понравилось. Теперь у нас есть некоторый распорядок: я захожу, и они уже знают, что я хочу пахлаву, я даю им две синих бумажки, и всегда говорю им оставить сдачу, а они улыбаются мне. — Драко снова захватил ртом воздух. Видимо, зелье не давало ему дышать, пока он отвечал.

Гарри подавил сияние на своем лице при мысли о том, что Драко приложил все усилия, чтобы купить пахлаву у маглов для своего домашнего эльфа. Да, Драко определенно теперь другой — это определенно не был тем заносчивым и высокомерным мальчишкой, которого когда-то знал Гарри. Совсем ничего похожего на его отца. Кстати говоря о котором…

Ты общаешься со своим отцом?

Губа Драко скривилась.

— Нет.

Вау, ни тени тепла при мысли о Люциусе? Тогда он практически поклонялся этому человеку…

Когда ты в последний раз говорил с ним?

— В момент после того, как ты убил Волдеморта. Мы сидели в Большом зале, до того, как за нами пришли авроры.

Действительно? Так долго?

Ручка Гарри быстро царапала страницу.

Ты ему не пишешь, или он тебе?

— Нет. Я не хотел с ним разговаривать с тех пор, как он предложил меня Темному Лорду в качестве залога, чтобы исправить свои ошибки. — Гарри приподнял брови. Судя по зелью, это была, очевидно, правда. Хотя было странно, что Драко переключился на «Темного лорда», когда он, по всей видимости, спокойно мог произносить имя Волдеморта.

Гарри перевернул страницу блокнота на пустую. К настоящему времени он израсходовал уже несколько. Он не мог придумать, о чем еще он хотел бы спросить — по крайней мере, не так. Даже на бумаге.

Что ты хочешь сделать прямо сейчас? Гарри посмотрел на него, когда закончил писать.

— Я хочу прекратить этот допрос, потому что я снова чувствую себя как под давлением авроров. Я хочу поспать, чтобы действия Веритасерума выветрилось. Я хочу выпить горячего шоколада Тимси.

Тимси немедленно ворвался в комнату с двумя дымящимися кружками горячего шоколада, покрытыми домашним зефиром. Гарри никогда не видел эльфа таким быстрым и умелым, как будто он соответствовал всем потребностям Драко. Его большие круглые глаза остановились на Драко, оценивая его текущее состояние, и он обратил на Гарри удивительно угрожающий взгляд.

Да, это было плохо. Очень плохо. Взгляд Тимси вызвал что-то в мозгу Гарри, и теперь он вспомнил: такая передозировка может длиться несколько часов, и у Драко скоро начнутся более болезненные судороги, и никто из них ничего не мог с этим поделать.