— Можешь не пить. Хорошее шампанское я и сам легко прикончу.

Так, пока я мялась, кое-кто решил, что я в пятый раз протираю бокалы, потому что опасаюсь взять в рот полкапли алкоголя. Заставляю себя обернуться.

— Да хоть из вредности не дам тебе спиться в одиночестве.

Он подозрительно посматривает на мои все еще не вернувшиеся к нормальному цвету щеки, хотя напоминание о болезни остудило не хуже ледяного душа. Прикидываю, как давно мы расстались у дома моих родителей — не меньше месяца прошло, а ощущение, будто вчера. Все так отчетливо. Мокрые хлопья дождя на лице, промерзший салон автомобиля, невозможность сконцентрироваться на дороге… А ведь прескверно вышло.

— Возможно, мне стоит если не извиниться, то объясниться, — начинаю осторожно. — Я не ханжа…

— Я пришел не за твоими извинениями. И мне совершенно наплевать, что ты думаешь о моей трудовой книжке.

— Да черта с два! Я тебе о своих проблемах рассказала, потому что ты полез куда не надо, а вот тебя за язык никто не тянул. Теперь терпи мои сопливые девичьи излияния.

— Аргумент принят, — кивает и пододвигает мне бокал. — Но прежде чем начинать ныть, опрокинь-ка. Пьяные девчонки о порно рассуждают куда интереснее. И мне не настолько тошно будет. Есть чем закусить?

— У меня только оливки и мороженое есть, — признаюсь, а Арсений на меня смотрит так, будто вторую голову обнаружил. Поневоле начинаю злиться. — Слушай, чего ты от меня хочешь? Я хирург, мне некогда посещать кулинарные курсы.

— Что ж, вечер обещает быть интересным, — хмыкает гость, будто бы представляя, что за вакханалия у нас начнется после разговорчиков о видео для взрослых под аккомпанемент шампанского. — Тащи оливки и садись уже. Пить будем.

Арсений прав, вечер обещает быть интересным. Я так устала сегодня, что пропустила ужин, и теперь, после пары глотков, мир становится странно размытым и нечетким.

— Так… как тебя вообще занесло в клубничную индустрию?

Такого вопроса Арсений, кажется, не ожидал. Не уверена, что он вообще ответит, но, пожалуй, если не станет, то я не расстроюсь. Посмотрю еще разок с ним видео и, авось, успокоюсь на этом. Сама бы выворачивать душу наизнанку не стала. Но, как выясняется, на мой вопрос ответить изволят. Выловив пальцами оливку, Арсений отправляет ее в рот, и, не удосуживаясь даже прожевать, отвечает:

— Как и всех. Были нужны легкие деньги и быстро.

Ого, я еще не настолько пьяная, чтобы не понять, что его замашки неандертальца не более чем защитная реакция. С отцом он вел себя просто образцово, а как остается со мной наедине — сразу начинает возводить бастионы. Хорошо хоть ответил. Раньше со мной не откровенничал; неужели рассматривает мою болезнь как совсем непреодолимое препятствие? Тогда зачем пришел ко мне на ночь глядя?

— И ты просто сел и понял, что порно — твое призвание?

— Нет, — хмыкает, отправляет рот новую оливку и поднимает на меня глаза. — До армии у меня была богатая любовница. Нормальная баба — не злая, не глупая. А ее муж владел казино. И, когда мне потребовались деньги, я обратился именно к ней. Думал попробоваться в играх, но она лишь рассмеялась и сказала, что никто и никогда не выигрывает столько, сколько хочет.

Его слова ударяют меня под дых. Я хочу выиграть сердце. Если буду помогать людям. Ведь добрые дела окупаются. Не так ли? Подружка Арсения ошибалась. Выигрывают, черт возьми, выигрывают! Ва-банк срывают.

— А потом она подсказала мне иной способ заработать.

Допиваю шампанское и откидываюсь на спинку стула.

— Ну а ты, должно быть, воодушевился и побежал на собеседование?

— Ну, я мог бы быть счастливее, если бы мне было, например шестнадцать, но, в общем, ты права. Это казалось идеальным вариантом. Ведь ни образования, ни связей у меня не было. Но, как факт, приятного в такой работе ни хрена.

Пока Арсений наполняет бокалы, улыбаюсь, но отчего-то отнюдь не весело. Однажды я прочитала на мотивационном паблике совет: попробуйте провести вечер за беседой с человеком, рассказывая о себе, но не хвастаясь и не жалуясь. Казалось бы, что в этом сложного? Вообще-то все.

Мы не свободны от эмоций, проживаем дни иногда смиряясь с их течением, а иногда нет. Запоминаем события, заставившие нас чувствовать. История жизни, лишенная впечатлительной окраски, всегда скучна и банальна. Сейчас Арсений делает именно это — не вкладывает в слова эмоции, но мне страшно даже подумать, сколько раз нужно было стискивать зубы, чтобы такой навык приобрести. Вереницы заболеваний, отношение как к отбросам — и он говорит просто «неприятная работа».

Смутившись от мысли о том, что заставила его вспомнить темное прошлое, поднимаю бокал:

— За то, чтобы выиграть столько, сколько хотим, По Паспорту, — говорю. — Уверена, что это возможно.

Но Арсений смотрит на меня с плохо скрытой издевкой.

— Правда думаешь, что сможешь оседлать удачу? Поверь, она подведет тебя в самый неожиданный момент. И ты все равно проиграешь, — пожимает плечами, — когда будешь ожидать этого меньше всего.

Отличные окончание тоста, но я все равно пью до дна. Потому что надеюсь, что Арсений ошибается. Грядет новая операция. Даст ли она то, что мне так желанно? Злость просыпается мгновенно — она точно подкараулившая змея набрасывается и жалит очень больно, выпуская наружу то, что, скорее всего, говорить не следует.

— Знаешь, я правда не ханжа, но ты… ты сравнил свою старую работу с моей болезнью. Будто они хоть в какой-то мере равнозначны! Будто у тебя тоже не было выбора! И хуже всего, что ты выставил свое стремление не иметь ничего общего с больной девушкой так, словно это мне нужно! Вот почему я психанула и уехала.

— Да.

— Что да?

— Да. Ты ведь это хочешь услышать? Да! Я не собираюсь связываться с больной девушкой. И извиняться за это — тоже. Согласен, по отношению к тебе это нечестно и бестактно, но в моей жизни было много всякого дерьма, и расхлебывать его задолбало.

— Ты меня обидел!

— Я знаю. Думаешь, просто так, что ли, шампанское купил?

— Не отменяет того, что ты муд*к.

— Как скажешь.

— Муд*к, скажу.

— Еще раз повтори.

— Муд*к!

— Закажу тебе пиццу. Постарайся не упасть со стула.

Сантино

Я никогда не видел, чтобы человек пьянел так быстро. Надо было к шампанскому прихватить конфеты, но кто же знал, что у инопланетянки в холодильнике мыши в рядок висят? Чем, спрашивается, я должен ее в чувство приводить? Алкоголь со всеми людьми делает одно и то же: раскрепощает. Только я не ожидал, что под образом взрослого и собранного хирурга обнаружу не более чем перепуганного ребенка. С ней теперь даже не повоюешь за правду.