Пару-тройку секунд в кабинете висит тишина, а потом Вера спрашивает то, за что я никогда не смогу ее простить:

— Это она? Алиса?

И внутри просыпается нечто злое и яростное, то, что я никогда не испытывал по отношению к Вере и не думал испытать:

— Алиса — это девочка, которую я пытался вылечить от рака. Одна из моих самых первых и самых важных пациенток. Я несколько лет искал для нее врачей, оборудовал больницу, договаривался с инвесторами ради исследований именно ее типа опухоли. Как ты могла забыть такое, Вера?!

Она смотрит на меня с ужасом в огромных, несчастных глазах, видимо, наконец понимая, насколько чужими мы стали за годы разлуки.

— Уходи.

Жен

Этой ночью меня будит телефонный звонок. И хотя трель мобильного во внеурочное время уже давно не вызывает раздражения, на этот раз что-то не так, и я морщу нос, пытаясь сквозь сон понять, что именно по-другому и стоит ли реагировать.

— Спи, это мой, — слышу у самого уха.

Становится чуточку холоднее, когда Власов привстает, натягивая одеяло, чтобы взять с тумбочки свой мобильный. Поворачиваюсь и смотрю на него. Пока его собеседник рассказывает о случившемся, Стас трет глаза в надежде проснуться. Неудивительно, ведь мы уснули только пару часов назад. Иногда работу врача невозможно описать цензурными словами.

— Срочный вызов? — спрашиваю, когда Власов молча поднимается с постели.

— Да, проблемы с одним из моих пациентов. Но ты ни о чем не волнуйся, спи, я оставлю ключи.

Он одевается, а я понимаю, что, скорее всего, снова заснуть в незнакомом месте мне в одиночестве не удастся. Слишком непривычно. Вчера мы со Стасом встретились на нейтральной территории, чтобы поговорить о моих секретах. Думаю, ему были неприятны мои тайны — ведь я намекала на мужчину из прошлого, — оттого разговор вышел долгим, серьезным и обстоятельным, но разобрались во всем по порядку, в точности, как любит Стас. И мне это понравилось. Внушило некую уверенность в совместном будущем. Получилось даже душевно, что ли. Внимательный слушатель, приятный вечер. В конце концов он предложил поехать к нему, и я не стала отказываться.

Собравшись, Стас кладет на тумбочку рядом со мной обещанную связку ключей, а затем целует на прощание. Такое впечатление, будто ситуация для него из разряда обыденных. Я же сижу на кровати и не пытаюсь примириться с мыслью, что осталась одна в доме мужчины. Такое со мной впервые, и это определенная веха. В голову, соответственно, лезет какой-то бред о правилах поведения в чужом доме…

С другой стороны, с чего-то всегда приходится начинать. И для начала неплохо бы было заснуть. Ведь я в спальне, ее точно выделили в мое распоряжение…

Однако мой телефон с доводами не согласен, о чем сообщает громкой трелью. Беру его в руки в полной уверенности, что это вызов, но вижу имя Арсения и застываю. Зачем он звонит? Почему опять ночью? И как, черт возьми, говорить с одним мужчиной, сидя в постели другого? Это кажется вопиюще неправильным…

Насколько неприлично не взять трубку посреди ночи? На ноль? Я почти решаю сбросить вызов, но вспоминаю о своем непутевом братце. Уж если кто и умеет находить неприятности, как лужи в Петербурге, то это он.

— Да? — спрашиваю осторожно. В глубине души я не верю, что дело в Яне.

— Привет, — отвечает он негромко.

От этого единственного слова сердце начинает колотиться часто-часто. Возможно, к лучшему, что этот мужчина сделал выбор не в мою пользу. Целее буду. Бывает вот встретишь человека, и понимаешь, что с ним возможно только два варианта: лететь или тонуть. Никак иначе. Боюсь, мы бы с Арсением утонули. Вместе.

— Ты что-то хотел? — спрашиваю, опомнившись.

— Он больше не побеспокоит тебя, — слышу его слова, а следом чирканье спички.

Секунда уходит на определение личности неопознанного «он». Григорий, значит. Не сказать, что я не переживала, просто об устранении опасности мне уже сообщили. И не в самых добрых выражениях. Я о том, что пришлось долго кивать и повторять: «Да, пап» и «Прости, пап». То есть, по идее, смысла звонить ночью, дабы обрадовать, не было…

— Я знаю. Мне уже сказали.

А в ответ из трубки доносится:

— Вадим слишком много на себя берет.

Не уточняю, что Вадим, в общем-то, ни при чем. Развивать тему не вижу смысла. Все-таки не стоило мне брать трубку. Понимаю, что из-за казино Арсений бодрствует, в основном, в темное время суток, но ему лучше отказаться от привычки доставать меня по ночам. Хотя, погодите, ему лучше отказаться от привычки звонить мне в принципе!

— Возможно, — отвечаю спокойно. — У тебя все?

Пара секунд сопения в трубку.

— У меня все.

Он отключается первым, а я падаю на подушки Власова и понимаю, что только что состоялся один из самых странных телефонных разговоров в моей жизни… До самого утра, глядя в потолок, я молюсь о вызове. После звонка Арсения гнездышко Власова не кажется таким уж комфортным. По крайней мере, спать не тянет совсем. Вот ведь… сколько же нужно времени, чтобы мне, наконец, стало наплевать на этого парня? Месяц? Два? Или, может быть, мне стоит сменить номер телефона, отрезав себя от прошлого раз и навсегда?

А в голове крутится предательское: Ви выходит замуж. Он больше не спит с моей сестрой. Не поэтому ли звонит?

О Власове и наших отношениях я не стала рассказывать никому, кроме брата. Родители, наверное, уже допросили Яна с пристрастием, и тут уж ничего не поделаешь, но, например, Ви — я уверена — пока ни сном, ни духом. По-хорошему, стоило бы пригласить Стаса на ее свадьбу, это бы, наверное, помогло нам с ним довериться друг другу, но я не могу открыться настолько, чтобы представить его семье. А после истории с Арсением не хочу, чтобы Ви знала о моих ухажерах хоть что-то. Чувство, будто она, пусть и не зная, меня обокрала, и так навряд ли скоро пройдет.

И то, что я всегда избегала отношений с коллегами, не помогает. Не могу сказать, что сторонилась встреч с любым носителем гордого звания «врач», просто с теми, с кем работаешь бок о бок, спать неприлично, а знакомых мне залетных докторов можно по пальцам пересчитать. И теперь, пусть между нашими со Стасом местами официального трудоустройства пролегает полгорода, чувствую, что нарушила свои правила и буду бита. Почему? Да все просто: разве может представительница прекрасного пола добраться до операционной не через постель? Неважно, что полно примеров обратного — сдалась, значит, виновна! Наверное, женщин от подобных пересудов может спасти примерно то же, что и мужчин от армии: отсутствие конечности или наличие очень уж не вписывающихся в образ запчастей. Два носа, треть ноги, ну или интеллект, в два раза превышающий среднестатистический.