Ни прелюдии, ни нежности не вышло. Пара рваных поцелуев, жадных попыток стать еще ближе в объятиях, и наши тела соединились. Я откинула голову на подушки, окончательно потерявшись под наплывом эмоций и ощущений. Ничего похожего на то, что было раньше, даже с ним самим — Витом. Откуда-то изнутри выплыла дурацкая мысль о том, как отчаянно я люблю этого человека, и пришлось крепко сжать зубы, чтобы не дать ей вырваться наружу словами.

Все случилось удивительно быстро, и мы дружно закричали, пользуясь одиночеством домика, забытого на самом краю моря. Это было в миллион раз прекраснее любого наркотика. Не то, чтобы я много пробовала, но все же есть с чем сравнить. Какие-то две минуты возвратно-поступательных движений в миссионерской позе, совсем как в моем прошлом, но они стали самыми яркими за мою жизнь. Потому что я любила.

Над моей головой качался потолок. Расплывался и растекался причудливыми образами, шел темными пятнами. Или это все происходило в моей голове? Это в ней все расплывалось после пережитого.

Через силу я повернула голову в сторону распахнутой двери. Прямо напротив через коридор шумел душ. Вит скрылся в ванной — то ли смывал последствия неподобающей связи, то ли ликвидировал устроенный нами погром. Его не было очень долго. И спустя минут десять я поняла, что дольше ждать не стоит: это не приведет ни к чему хорошему. Оделась (все еще в кофту Вита) и спустилась вниз по перилам. С отвращением полюбовалась на недвусмысленно подставленные около последней ступени костыли. Фыркнула на них, снова покосилась, все же попробовала опереться. Удар по самолюбию был мощный, но оно выдержало.

На первом этаже я нормально осматривалась впервые. Обошла комнатку и направилась в кухню за утешением. На столе стоял большой шоколадный торт, совсем как я заказывала. Вот, оказывается, куда ходил Вит, прежде чем обнаружить меня в ванной.

Не став мешкать, я наугад выдвинула несколько ящиков и достала вилку. Мысль о том, что неплохо бы цивилизованно отрезать себе кусочек, отбросила сразу. Вряд ли после случившегося Вит стал бы претендовать на торт. А мне сладкое утешение как раз. Он опять сделает вид, что ничего не было, и вернется к жене, которая его не хочет, но чудо какая приличная. На этой мысли я кровожадно вонзила вилку в торт, нарушая его совершенство.

Я успела прикончить совсем чуть, когда Астафьев появился на кухне. Напряженно застыл в дверном проеме с ноутбуком в руках. От его вида по телу пробежала сладкая дрожь воспоминания, но я постаралась это скрыть. Ни к чему спонсору знать, насколько он меня волнует на самом деле. Выглядел Вит непривычно, по-домашнему, и это заставило меня смущенно отвести взгляд. Привыкать не хотелось. Слишком больно будет выдирать это зрелище из сердца.

— Вот, — первое, что он сказал мне, поставив на стол ноутбук. Я мрачно смерила взглядом ультратонкий девайс. Да, именно его мне не хватало после жаркого секса. — Ты хотела оплатить…

— У меня с памятью все в порядке, — перебила я Вита и сбросила на плечо спутанные еще влажные волосы.

— И карточка.

Час назад я бы ликовала, а теперь понимала, что это слишком смахивает на своего рода извинение. За секс. В прошлый раз он даровал мне место примы, теперь — частичку доверия.

— Отдаешь мне карточку, — констатировала я, не сдержав иронии. — И что же это я такого сделала, чтобы вернуть твое доверие?

Вит смотрел на меня довольно долго, явно не уверенный в том, стоит ли отвечать, а потом развернулся и вышел.

Обычный такой разговор двух любовников. Впрочем, уже сейчас очевидно, что этой ночи так же «не было», как и первой. Раз сорвался, два сорвался. Действительно, с кем не бывает? Не ломать же всю жизнь из-за мимолетной слабости к балерине, да еще наркоманке. Ярость застлала пеленой глаза, и я открыла крышку ноутбука, не переставая поглощать торт. Оплатив необходимые счета, я мстительно открыла сайт с нижним бельем и выбрала парочку совершенно сногшибательных комбинаций. Посмотрела на товары в корзине и… закрыла сайт. Белье ведь так чудесно станет смотреться с моей искалеченной ногой! Плюс, наполовину приконченный торт обещал осесть лишними килограммами на талии, и я со стоном опустила лицо в ладони. Что я делаю? Жалею себя из-за травмы, мужчины, одиночества и рушащейся карьеры? Серьезно? Нет, хватит.

Я поднялась из-за стола, кое-как доползла до лестницы на своих костылях, взобралась наверх и уже собиралась упасть на собственную кровать, но не сдержалась и толкнула дверь спальни Вита. В комнате стоял отчетливый и удушливый запах секса. Пробирающий, притягательный. Впрочем, как и все, что между нами было. Если он останется со мной на полтора месяца, новые срывы неизбежны. Понимает он это или нет?

Вздохнув, я повернулась к выходу и направилась к себе. Туда, где пахло болезнью и отчаянием. Увы, но моя реальность такова: в ней нет шоколадных тортов. И за каждый кусочек приходится расплачиваться.

Мысли кружились в голове и так и эдак, лишь сильнее угнетая. Вспомнились и первые выступления в роли примы, и дарованная «пылью» легкость. Не выдержав депрессивного напора, я решила прибегнуть к старому и очень полезному способу избавления от лишних переживаний: физическим упражнениям. До полноценной разминки, конечно, не дошло, но пресс я покачала, сделала щадящую растяжку, а потом дошла до отжиманий. Не самое любимое мое упражнение, но безвредное для ноги, если делать это с колен. Впрочем, я лукавлю, с колен я отжималась недолго: решила, что это слишком просто, и попыталась приспособиться выполнять упражнение на одной ноге. Слышала, что многие развлекаются сменой техники, но сама в этом не преуспела и позорно плюхнулась животом на пол, чудом удержав на весу травмированную стопу. После такого меня, естественно, обуял злой азарт. Я пробовала снова и снова, падала, находила равновесие, снова плюхалась… и так пока не открылась дверь.

— А теперь ты что делаешь? — взбесился Вит.

— Я не собираюсь полностью терять форму, мне нужно заниматься.

В следующую секунду Астафьев подхватил меня как марионетку, перевернул и усадил прямо на пол.

— Думаешь, я стану жалкой поедательницей тортиков, уповающей на чужую милость? О нет, ни за что. Мне на это дело вечно не везет! И вообще, не смей меня трогать, если кишка тонка.

Но, к моему удивлению, Вит не взбесился, а плюхнулся на пол напротив меня и положил руки на мои голые коленки. Сообразив, что свитер слишком натянулся на бедрах, я потянула ладонью мягкую ткань вниз, к полу, закрывая уж слишком впечатляющие виды. Впрочем, Астафьев даже не заметил. Он смотрел мне в глаза, и в каждой мышце его лица угадывалось какое-то необычное напряжение, отражающее внутреннюю борьбу.

— Я прошу тебя полностью забыть о балете на шесть недель, — неожиданно сказал спонсор, сбивая меня с толку. — То, что ты сделала, ненормально и пугающе, Наташа. Ты не сможешь полностью восстановиться, если будешь возвращаться к этому мыслями снова и снова. Поэтому, — он коснулся моего лица пальцами, и я силой воли подавила порыв прижаться к ним теснее, как кошка, — я хочу, чтобы ты осталась здесь и сейчас со мной. На шесть недель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Это прозвучало настолько многообещающе, что у меня сладко екнуло сердце. Остаться с ним? По лицу Вита я поняла, что он прекрасно понимает, о чем просит. А потому передо мной встал сложный выбор: согласиться на что-то и осторожно пойти вперед, силясь не спугнуть зарождающуюся теплоту между нами, или спросить, узнать ответ наверняка и… Что-то мне подсказывало, что, даже реши я выбрать первый вариант, нервы бы быстро довели меня до второго. Черт возьми, мы наедине на отшибе мира: он, я и желание, сравнимое по силе разве что с цунами. И Вит все еще женат. Тут не мне осторожничать.

— Как ты себе это представляешь? — спросила я прямо.

Вместо ответа он заскользил ладонями вверх по моим бедрам, под мягкий свитер, и я затаила дыхание. Астафьев встал на колени, навис надо мной и наклонился ближе, чтобы выдохнуть прямо в губы: