– Это господин Моне предложил вам убить Айзека Ли или вы ему?

Чуть не поперхнулась. А затем у меня резко пересохло в горле.

Голова и все остальные части тела сразу же перестали думать об отдыхе, еде и питье, а начали размышлять на тему как вытащить задницу из того места, куда ее пытался запихнуть следователь Кобылко.

– Но-но, господин хороший. Не надо мне ничего шить. Босса я своего пальцем не трогала, мыслей крамольных не имела, работу любила, а Доминика Моне увидела сегодня впервые в жизни.

Вот знала, что не надо строить первому встречному мужику с красивыми ягодицами глазки – боком выйдет. Так и получилось.

– И, вообще, больше я ничего говорить не буду. Мне нужен адвокат, – заявила, чувствуя как между лопаток побежала холодная капля пота.

– Да не волнуйтесь вы так, – принялся успокаивать меня следователь.

– Я и не волнуюсь, но без адвоката больше не скажу ни слова, – сложила на груди руки.

– Да никто вас ни в чем не обвиняет…

– Как же, не обвиняет…, – жутко захотелось отмотать время вспять. Если бы я знала, что так все получится, то непременно взяла отгул. Ноги бы моей в офисе не было.

Дверь в кабинет с грохотом открылась и в помещение вошел грузный мужчина с сальной прядью идущей от макушки к правому уху.

– Оставь ты девушку в покое, неужели не видишь, что она ничего не знает. Заканчивай тут. Тебе на следующий вызов ехать. В доках обнаружили притон наркоторговцев.

– Капитан, но я…, – Кобылко попытался возразить.

– Я сказал – заканчивай. Работы еще непочатый край.

Когда за мной закрывалась дверь в полицейский участок, я вздохнула с облегчением. Меня даже не пугал тот факт, что уже ночь, что до дома добираться черт знает сколько времени, что найти такси в это время суток очень проблематично. Я вдохнула полной грудью.

Свободна. И это главное.

Полезла в сумочку за голопадом, чтобы вызвать такси. И с удивлением обнаружила, что он разрядился.

Не может такого быть. Я потрясла любимый гаджет. Потыкала в единственную кнопку. Все зря. Голопад даже не блеснул картинкой – заставкой. Попыталась вспомнить когда последний раз заряжала. Оказалось, что давно. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня, когда он нужен, голопад решил притвориться мертвым.

Осмотрелась по сторонам. Неоновые рекламы на зданиях домов, трехмерные изображения висевшие в воздухе, ни о чем мне не говорили. Эту часть города я не знала. Никогда в ней не была. В какую сторону идти не представляла.

Следовало найти либо остановку общественного транспорта, либо поймать такси. В метро в такое время суток лучше не соваться. Разгул преступности ближе к ночи увеличивался в геометрической прогрессии.

Посмотрела на дверь полицейского участка, из которой время от времени выходили люди. Может быть вернуться и оттуда вызвать такси? Вспомнила допрос с пристрастием. Желания вновь оказаться в полицейском участке не возникло.

– Ничего страшного, Этель, если идти в одном направлении, то обязательно обнаружится остановка электробуса, – обнадежила себя.

Подобная идея сразу не понравилась пятой точке. Она у меня не особо сильно любила физические упражнения и прогулка по ночному городу вызвала у нее прилив паники.

Но поскольку не она была ведущей на празднике жизни, то ей пришлось молча выполнять указания более высокоразвитых частей тела. Голова довольно хмыкнула, оставляя победу за собой.

Ночной город разительно отличается от дневного. Он иначе дышит. Иначе реагирует. По другому живет. Ночью просыпаются все те, кому свет солнца мешает и раздражает. Все что неприемлемо днем, возможно ночью.

Я шла по улице, опасливо вцепившись в сумочку, и желала слиться с окружающей обстановкой, лишь бы не привлекать к себе внимание. Казалось, изо всех окон домов и подворотен тянут ко мне щупальца огромные спруты, с которыми ассоциировались ночные жители города. Вместо чистеньких, хорошо выбритых работников офисов, наводнявших дневные улицы, на свет выползли отбросы общества. Откуда-то появились грязные, давно немытые люди, от которых за версту несло потом и невыносим смрадом. В искусственном свете, перемежающимся вспышками назойливой рекламы, на каждом шагу требующей что-то купить, куда-нибудь поехать, что-нибудь улучшить, лица людей идущих навстречу напоминали звериные оскалы.

Убийство босса, бесконечный допрос, чувство нестерпимого голода выбило из колеи, обострив все чувства. Обычно я не реагировала столь остро на несовершенный окружающий мир, а тут меня понесло. Вдобавок, не покидало ощущение, что за мной следят.

Я несколько раз оборачивалась, желая обнаружить преследователя, но всякий раз оставалась ни с чем.

Улицы редели. Людей вокруг становилось все меньше, а выглядели они все ужаснее.

Когда, наконец, заприметила остановку электробуса, то чуть ли не рыдала от счастья. Так сильно накрутила себя, что шарахалась от каждого встречного.

Электробус на воздушной подушке, подплывший к остановке и раскрывший свои внутренности, показался колесницей в рай.

Я ступила внутрь электробуса, когда почувствовала резкий рывок и с моего плеча сорвали сумку буквально за миг до того момента как двери закрылись.

От страха взвизгнула, переполошив всех пассажиров. А электробус уже набирал скорость, увозя меня от неприметного мужчины, в руках которого осталась любимая сумка.

«Я же говорила», – пятая точка влезла со своим комментарием в монолог головы о том, что такое не везет и как с этим бороться.

От повторного посещения полицейского участка за безбилетный проезд меня спасла мелочь случайно завалявшаяся в кармане.

***

– Анита, – протянула, видя перед собой веснушчатое лицо подруги. – Ты даже не представляешь как я рада тебя видеть.

– Этелька, родная, что случилось? – обеспокоенно спросила девушка, вглядываясь с тревогой в мои зареванные глаза.

Стоило мне только оказаться на пороге дома, как вся тяжесть прошедшего дня навалилась на плечи. Я позорно разрыдалась прямо в коридоре квартиры, радуясь, что буквально на днях поддалась уговорам назойливой рекламе, предлагавшей заменить обыкновенные ключи на хитрые, замаскированные под обыкновенные украшения. Из всех предложенных вариантов: подвесок, сережек, браслетов, колец, я выбрала последнее. И не ошиблась. А иначе как бы попала домой, оказавшись без сумочки, в которой хранилось все те мелочи, которые так необходимы девушке. Только чистый случай и мое желание похвалиться новинкой перед подругами позволило не торчать перед дверью, в сто пятый раз доказывая глупой технике, не желающей ничего слушать, что именно я хозяйка дома и меня надо пусть в собственную обитель, а спокойно зайти внутрь, предварительно приложив чип-ключ к считывающему устройству.

– Меня ограбили, – простонала, размазывая по лицу совершенно не стойкую косметику. – Украли любимого резинового мишку, что в первом классе мне подарил сосед по парте. Помнишь, я тебе рассказывала, что была без ума от того мальчика. Он отщипывал кусочки от моей булочки во время перемены, и смешно стрелял козюлями в учителей, когда те не видели, – выдала саму важную, на мой взгляд, информацию о мальчике в которого была влюблена с первого класса по третью четверть второго. Мое увлечение длилось ровно до того момента как его перевели в другую школу, исключив из нашей, за занятие порочащее высокое имя школьника. Именно такую формулировку указали в приказе на отчисление. А все потому, что он неудачно выбрал мишень для своей козюли. Ею оказалась директрисса, совсем не оценившая спортивные способности моей школьной любви. Женщине не понравился снаряд, попавший в глаз, и состав, из которого этот снаряд изготовили. После разбора полетов и выяснения всех обстоятельств, дни мальчика в школе оказались сочтены.

– Ближе к теме, – поторопила меня Анита, – про этого мальчика я слышала уже раз десять в разных интерпретациях. Кто тебя ограбил?

– А я откуда знаю? – всхлипнула. – Сумку сорвали именно в тот момент как закрывались двери электробуса.