– Пространство сновидений. – Амри узнал голос Кайлана и вздохнул с облегчением. Хоть узнал, что сказитель песен в порядке. – Мир внутри нашего мира…

Так значит, они оказались внутри сновидения. Огра проигнорировала Кайлана и заговорила в своем странном и нетерпеливом стиле.

– Райан, храбрый стоунвудец! Найя, неистовый дренчен! Вы слушаете? Вы здесь?

– Я здесь.

Этот голос принадлежал Райану. Вслед за ним отозвалась Найя:

– Я тоже.

– Хорошо. Да. Найя, которая лично видела поврежденный Кристалл. Райан, который видел, что сделали скексисы, чтобы повредить его. Ваша правда осветит путь. Вы должны сейчас же поделиться ею! В этом сновидении исправителей!

– Поделиться моим видением… то есть сновидеться? – спросил Райан.

– Да! – рявкнула Огра. – Сейчас и поскорее!

Амри ощутил в своем сознании знакомое тепло сновидения, которое проникло сквозь удерживаемое Огрой пространство сновидения. Проникло через проекцию слепящего Кристалла. Это было сновидение Найи, ощущалась ее жизненная суть: деревья и свежая вода, аромат обильно цветущих растений и симфония густых зарослей леса.

Сновидение оказалось очень ярким и ясным настолько, будто он сам находился в том месте: Амри увидел заболоченный лес Сог – родной дом Найи. Заросшую зеленью болотистую местность разрывало огромное узловатое дерево, защищавшее участок болота, который клан Дренчен считал своим домом. В этом воспоминании Найя покинула родной дом вместе со своим отцом Беланджи и сереброволосой воительницей Таврой из Ха’рара, которая принесла новости о предательстве брата-близнеца Найи…

Потом неприятность на болотах: дикий небри. Его чудовищные бивни отбросили тогда еще бескрылую Найю, и она погрузилась глубоко под воду. Там, под слоями ила и грязи, она увидела жилу Кристалла, такую же лиловую, как и глаза потемневшего небри.

«Потемнение добралось даже до Сога». – Голос Найи прозвучал посреди воспоминания и в уме Амри.

«Я тоже его видела, – произнес другой голос. Это была Оника? – В видении о глубинах океана».

«И я, – произнес другой голос. – В Море Кристалла, когда был жуткий шторм…»

«А я видел нурлоков с лиловыми глазами в глубоких пещерах Грота!»

Сколько гельфлингов слушало? Скольких мать Огра призвала в пространство сновидений, сколько исправителей она избрала?

Голос Найи печально продолжил свой рассказ:

«Я отправилась на поиски Кристалла, чтобы выяснить, защищен ли он от болезни…»

Темный лес. Скексис Охотник в костяной маске. Скексисы и Замок Кристалла. Неясные очертания плащей и когтей, смех; жестокий император скекСо приказывает отвести Тавру в лабораторию ученого скекТека. Ужас, творящийся в Зале Кристалла. Понимание, что Кристалл Истины, когда-то бывший белым и чистым, оказался поврежденным и умирающим, что из него диким огнем сочилась проникающая в мир тьма.

Но он был источником.

Видение Найи стало зыбким и утратило резкость. Возвращаясь к видению проецируемого в темноте Кристалла, Амри будто поднялся на поверхность озера. Все это происходило в его сознании: одно видение внутри другого. После окончания одного видения началось другое, на этот раз ведущим был голос Райана.

«В таком состоянии Кристалла виновны скексисы, – сказал он. – Это случилось из-за того, что они с ним сделали».

Теперь Амри оказался в Замке Кристалла. Глядя через глаза Райана, он, пробираясь тайком по коридору, забрался глубоко в подземелье. Заметил полоску красного света, услышал приглушенный шепот скексисов. Заглянул и увидел… механизм. Проем в стене, наполненный неистовым светом Кристалла. Вапранская воительница – Мира, – которую заставили смотреть на луч смертоносного света, исходящего из того самого Кристалла, который когда-то защищал Тра. Вместо того чтобы давать свет, он его брал. Он брал и брал до тех пор, пока у нее ничего не осталось, а вся ее жизненная эссенция оказалась перекачанной в один сосуд, теперь наполненный голубой жидкостью.

«Этот сосуд был моим единственным доказательством, – произнес Райан, в его внутреннем голосе прозвучали гнев и чувство вины. – Она была моим единственным доказательством. А теперь…»

И последнее воспоминание. Эти события Амри видел сам. Казначей, двигая кожистым языком по острым зубам, проглотил последние капли драгоценной эссенции из сосуда.

Сновидение закончилось. Голос Райана звучал резко, с надрывом и так ясно, словно он стоял рядом с Амри.

– Этот сосуд был нашей последней надеждой. Теперь его больше нет. Ее нет…

– Это не имеет значения, – вступила Найя. – Даже без сосуда мы должны дойди до Ха’рара, должны рассказать Аль-Модре…

– Вы уже рассказали.

Голос Аль-Модры разносился по пространству сновидений, словно море, бьющееся о ледяную скалу. Когда она заговорила, ее образ возник на грани проекции Кристалла. Она была такой же, какой они видели ее в далеком видении Оники: благородная и внушительная, а ее крылья походили на призматический лед.

Амри стало интересно, видит ли это видение и Тавра тоже. Если да, то почему она не заговорила хотя бы для того, чтобы сообщить матери, что жива? Или, возможно, из-за паучьего тела она не смогла присоединиться к этому пространству сновидений. Как бы то ни было, серебристая воительница не подала голоса.

– Я видела лепестки, принесенные ветром с юга, – продолжила говорить Аль-Модра. – Я слышала ползущие по Ха’рару слухи: об исчезновении Миры, о предательстве Райана и Гурджина. – Ее эмоции были скрыты за невозмутимым выражением лица. – Но теперь я знаю правду.

Огра хрюкнула.

– Да, да. Теперь знаете. Теперь вы все знаете. Все ваши видения едины. Все ваши истины – одна.

– Почему вы так долго не помогали нам? – снова заговорил Кайлан, хотя ему не давали слова. – Если у вас была сила сотворить такое… если вы желали помочь нам…

Огра молчала, оставив их в тишине, которая грозила разорвать образованное пространство сновидений. Свет Кристалла приглушился, и Амри ощутил, что пробуждается. Но его вернул голос Огры, который теперь звучал мягче и печальнее.

– Огра создала это место, это пространство сновидений. Чтобы спросить Тра о том же! Тра ответила, – пробормотала Огра. Амри не знал, отвечала ли она на вопрос Кайлана или просто говорила сама с собой.

– И теперь Тра ответила, – продолжила она. – И вот что было сказано. Следует разжечь семь костров сопротивления. Семь костров семи кланов, пока скексисы не уничтожили Кристалл своей жадностью. Семь удивительных мелодий должны зазвучать как одна, единой песней… Таково твое поручение, Найя. И всех исправителей, которые слышат плач Темного Кристалла. Таков ответ Тра.

– Я выполню поручение, – без колебания ответила Найя. – Семь костров, семь песен – если Тра считает, что это нас спасет, то можете положиться на меня. Я донесу истину всем кланам и объединю гельфлингов.

Амри поежился. Он почти видел ее бесстрашно обращенное к глазу Огры лицо. Он хотел, чтобы она могла почувствовать его близкое нахождение, пусть даже рядом они были только в видении. Она была не одна. Он будет с ней, а также Кайлан.

– Аль-Модра Мейрин, – заговорил сказитель песен, – мы проделали длинный путь, чтобы рассказать вам о том, что сделали скексисы. Мы хотели сновидеться с вами лично. Хотели показать сосуд… но не знали, можно ли вам доверять. Теперь, когда вы увидели то, что видели мы, и то, что видел Райан, скажите честно: вы поверили?

На грани Кристалла появлялось и исчезало изображение Аль-Модры – текучее и подвижное, – до тех пор пока в итоге не стало ясным и четким. В ожидании ее ответа Амри затаил дыхание.

– Да, – ответила она. – Теперь я вижу, что отрицать это невозможно. Идите дальше, зная, что первый костер уже пылает… Ха’рар и вапра поднимутся против скексисов.

Сердце Амри чуть не разорвало светом. Слова Аль-Модры прозвучали словно целительный бальзам для его израненной души. Исцелили страх того, что она откажет им, посчитав их лжецами и предателями, или, что хуже, что она уже знала, но решила никак не реагировать. Возможно, они зря сомневались в ней. Ну и что, что она отказалась выслушать Брейю.