Узуй смотрит на мальчика, его лицо не выражает никаких чувств, так же, как и кольцо пронзительной тишины, за которым он спрятал свое сердцебиение. Ничего не изменилось — тот же монотонный гул, что и два дня назад.

«Это ты чуть не сбил меня с ног, так что прояви немного сострадания к больному! — Зеницу не может сдержаться, — Если конечно ты вообще на это способен».

В ответ Узуй щелкает средним пальцем ему по лбу, не больно, но ощутимо.

«Ой, я так тебе сочувствую, но не забывай, кто позволяет тебе торчать здесь».

Зеницу в гневе стискивает зубы. Как может этот ублюдок вести себя так беспечно, словно ничего не происходит? Но парень не решается поднять этот вопрос.

Кажется, что в комнате становится еще жарче, когда Узуй внезапно пристально смотрит на него. В глубине бордового глаза горит какое-то чувство, незнакомое Зеницу, но очень его смущающее. Мальчик отступает на шаг, слегка раздраженный этим странным голодным взглядом.

«Что не так?»

«Ты изменился».

Прежде чем Зеницу успевает ответить, вмешивается Сума. Он и забыл, что все это время она стояла за ним. Девушка хлопает его по спине с широкой улыбкой: «Вы наконец-то заметили, Тенген-сама? И как Вам? Он потрясающий, правда? Хорошо для разнообразия, теперь у Зеницу будет что носить дома вместо формы Охотника».

Узуй не отвечает. Вместо этого его взгляд скользит по темно-синей юкате. Зеницу кажется, что каким-то загадочным образом этот взгляд проникает даже под нее, он чувствует себя обнаженным, но не может заставить себя возразить. Внутри него горит огонь, и жар поднимается по его шее. Во рту все пересыхает, а ладони начинают потеть, и Зеницу сжимает кулаки у бедер. Он надеется, что дело во влажности, а не в откровенном взгляде этого красивого мужчины!

Юноша пытался сообразить, что делать дальше, но стоит ему только открыть рот, как бывший Столп внезапно прерывает зрительный контакт и, не говоря ни слова, отворачивается и идет прочь.

Сума и Зеницу удивлённо моргают, глядя на его удаляющуюся спину, сбитые с толку таким внезапным уходом.

Что это было?

«Он сбежал», — разочарованно произносит Сума.

Зеницу не ожидал какой-то особой похвалы от Узуя, но ему хотелось бы получить хотя бы несколько добрых слов. Но зачем? Почему это было для него важно? Зеницу был близок к тому, чтобы признать, что он действительно ударился головой, когда той ночью упал с холма. Это единственное разумное объяснение! Для Узуя он был никем, просто гостем, занимающим место в его доме.

…гостем, которого нужно уважать!

Особо не раздумывая, он кричит вслед Узую: «Как бы мне ни нравилось быть здесь с твоими женами, я уйду из твоего дома сразу же, как только врач отпустит меня!»

Единственным ответом остается звук удаляющихся шагов. Зеницу фыркает, довольный тем, что Тенген слышал каждое его слово, сочащееся горечью. Он решает, что своим ответом хоть немного, но отомстил за дерзкое поведение Узуя. В эту игру можно играть и вдвоем.

«В Поместье бабочек со мной не стали бы так общаться. Да и кого волнует, что думает этот придурок, правда, Сума-чан?»

Он взглянул на нее и увидел, что она смотрит не на Узуя, а на него, сбитая с толку его вспышкой гнева. Черт возьми, он потерял последние крупицы здравого смысла и совсем не следит за своим языком! Теперь она обидится на него за то, как он грубо отозвался о ее тупице-муже. Ну откуда у него эта способность все портить?

«Что-то… происходит между вами двумя?» — недоуменно спрашивает Сума.

«Что? Нет, ничего такого…»

«Зеницу?»

«Клянусь, ничего серьезного! Узуй-сан — просто самовлюбленный идиот. Он это начал, а не я! Он думает, что прятать свой звук от меня — это круто, но я на это не куплюсь!»

Девушка удивленно уставилась на него. «Тенген-сама может так делать? Я заметила, что в последнее время он ведет себя отстранено, но я предположила, что это из-за…»

Она обрывает себя на полуслове, словно осознав что-то, легким движением руки прикрывая губы. Зеницу озадачен ее странным жестом.

«Что-то не так?»

«Нет, ничего особенного, но… теперь это имеет смысл».

Смысл? Зеницу совсем теряется в догадках, но прежде чем он успевает продолжить свои расспросы, Сума убегает в том же направлении, что и Узуй, оставив его в одиночестве.

Что происходит?

***

Все куда-то исчезают после встречи Зеницу с Узуем. Когда он возвращается в свою комнату, то обнаруживает, что Хинацуру тоже ушла со своим швейным набором. Он снимает желтое хаори и бережно откладывает его в сторону. Хаори, новая юката и воробей — вот те немногие вещи, которые принадлежат только ему в этом огромном чужом доме.

Теперь, когда он остался один, Зеницу может наконец-то приступить к тому, что так долго откладывал. Подойдя к маленькому столу у стены, от достает из ящика письменные принадлежности и аккуратно садится на пол, стараясь не повредить уже почти зажившую лодыжку.

Настало время написать Танджиро, нравится ему это или нет.

Он берет перо и слегка окунает в чернильницу.

***

Спустя час у Зеницу заканчивается бумага. Каждый лист либо смят и выброшен, либо разорван надвое.

«Да что со мной не так? Не думал, что будет так сложно, — жалуется он воробью, — И бумаги больше нет!»

«Чирик».

«Макио-сан убьет меня. Она разрешила мне использовать всю бумагу, но как я объясню, что потратил ее впустую?»

Он кладет голову на стол, запоздало понимая, что теперь возможно испачкался в чернилах. Его больше беспокоит то, что он никак не может подобрать слова, чтобы рассказать Танджиро, как ему плохо без него.

Внезапно Зеницу чувствует запах риса, доносящийся из кухни. Его живот мгновенно отзывается громким урчанием. Парень медленно поднимается и набрасывает на плечи свое хаори.

«Пойдем проверим, Чунтаро. Может раздобудем тебе немного укоги».

Глазки воробья блестят от упоминания его любимого блюда.

***

Через открытую дверь кухни он видит, что Макио и Сума сидят на корточках возле плиты и яростно о чем-то спорят тихим шепотом. Наполовину обработанные продукты лежат на столе за их спинами. Похоже, ужин еще не готов.

Сначала Зеницу думает, что у них снова возникло одно из глупых разногласий, но услышав, как в их сердцах бьется беспокойство, он понимает, что речь идет о чем-то крайне важном. Он решает отступить — подслушивать их разговор было бы невежливо, но взгляд Макио падает на него, и ее лицо озаряет улыбка.

«О, Зеницу! Ты вовремя, я как раз собиралась за тобой. Ужин почти готов», — говорит она, вставая и вытирая грязные руки полотенцем. Зеницу снова смотрит на продукты на столе. Ничего из этого не было даже близко к тому, чтобы быть готовым.

«Я могу помочь, если хочешь, это же часть нашего договора, верно?» По правде говоря, он не собирался начинать сейчас, потому что не мог избавиться от неприятного узла, который образовался у него в животе после встречи с Узуем. Это беспокоит его и отвлекает. Может он снова заболевает? Что-то с ним не так, это точно.

Или это как-то связано с их шепотом? Сейчас он видит их радостные лица, но по издаваемым звукам сразу может сказать, сколько фальши в этих улыбках. Он взволнованно переступает с ноги на ногу. Это все из-за того, что он поссорился с их мужем несколько часов назад. Сума машет ему рукой со словами: «Не беспокойся, мы дадим тебе работу завтра. Можешь пока пойти в столовую и устроиться там поудобнее. Нам тут нужна еще минута».

«На самом деле, гораздо больше, чем минута», — грустно бормочет Макио себе под нос.

Зеницу нерешительно кивает. «Если хотите, я могу позвать Хинацуру-чан. Я думал, она будет здесь…»

«Не волнуйся, не волнуйся! Иди отдыхай, хорошо? Я принесу тебе чай!» — с улыбкой продолжает Сума.

«Д-да».

Боги, дайте ему сил пережить этот ужин! Ему придется снова встретиться с Узуем, и он не был уверен, что сможет справиться с напряжением и проглотить хотя бы кусочек. Если бы только Танджиро был здесь… как ему было бы тепло и спокойно рядом с ним.