«… ты останешься здесь, со мной?»

Это бред, парень все еще в лихорадке. Зеницу не может думать о нем так хорошо — Узуй отказывается верить собственному слуху.

«Прошу тебя, Танджиро…»

Суровая реальность обрушивается на Тенгена и пронзает его прямо в сердце. Это было так больно, предполагать, что Зеницу может испытывать к нему такие светлые чувства. Резко вырвав руку, он зажимает нос блондина между большим и указательным пальцами, и Зеницу издает какой-то булькающий звук, в ужасе распахивая желто-коричневые глаза.

«Ой! Какого черта?!», — кричит он, до смерти перепуганный, мотая головой направо и налево в поисках преступника. Тенген пытается подавить ярость. Костяшки его пальцев белеют от слишком сильного сжатия.

«Это ты зажал мне нос?» — недоуменно спрашивает Зеницу, обнаружив Узуя около себя.

«Никогда бы не осмелился так с тобой поступить, — отвечает мужчина, — Тебе наверное приснилось».

Его тон настолько холоден, что заставляет Зеницу вздрогнуть. Если мальчишка и собирался продолжать пререкаться с ним, то яростный голос Узуя заставляет его передумать.

«Ну раз ты проснулся, тебе нужно что-нибудь поесть», — Тенген приносит поднос с рисом и с лязгом ставит его перед Зеницу. Блондин отодвигается и неуверенно смотрит на еду, трогая свой покрасневший нос.

«Ешь, пока не остыло».

«… ничего страшного, я не голоден».

«Чушь несусветная. Прошло двадцать шесть часов с тех пор, как ты ел последний раз».

«Ты не можешь меня заставить, — возражает Зеницу, — меня стошнит».

«Тогда старания Сумы ради тебя, сопляк, будут потрачены впустую».

Парень смущенно отводит глаза, но Тенген улавливает в звуке его дыхания нотку вины.

Узуй вздыхает — ему в голову приходит хорошая идея, хотя он бы многое отдал, лишь бы не произносить эти слова: «Тогда поешь ради Танджиро. Представляешь как бы он волновался, если бы увидел тебя сейчас такого обессиленного и отказывающегося от еды? Ты бы очень расстроил своего друга».

«Этого не произойдет, потому что Танджиро не знает, где я и что со мной», — ворчит Зеницу, лежа на футоне и натягивая одеяло себе на голову.

«А вот в этом ты ошибаешься, малыш, — ухмыляясь, стучит ему пальцем по лбу Тенген, — Я отправил письмо в Поместье бабочек, чтобы сообщить Шинобу твое местоположение…». Зеницу внезапно присаживается на постели. «И, к сожалению, у тебя большие проблемы со Столпом насекомых».

Одеяло соскальзывает с юноши, и он недоверчиво смотрит на мужчину, сидящего рядом. Тенген улыбается ему в ответ: «У тебя просто талант выводить из себя столпов, тебе так не кажется? И Танджиро тоже написал тебе письмо. Если кратко, то он очень волновался, когда ты не вернулся с задания, но теперь уверен, что скоро ты поправишься и заживешь нормальной жизнью охотника на демонов. Хотя лично я никогда не стал бы употреблять слова Зеницу и нормальный в одном предложении…»

В его сторону летит подушка, но Тенген легко отклоняется, и она даже не задевает его. «Видишь, твои друзья думают о тебе, так что на твоем месте я бы не стал усугублять свое состояние».

Он придвигает поднос ближе к мальчику.

«Ешь. Или я снова напишу Шинобу. Попрошу ее зайти к нам в гости и покормить тебя».

Зеницу бледнеет, но в конце концов протягивает руку и поднимает чашку с рисом. Он неохотно начинает есть, медленно пережевывая пищу. Тенген внимательно следит за ним, а затем решается обсудить волнующую его тему.

«… перед тем как проснуться, ты разговаривал во сне».

«Кто? Я?» — Зеницу проглатывает свою еду и снова кладет в рот немного каши. Узуй замечает рисовое зернышко в уголке его рта, но отводит свой единственный глаз прежде, чем мальчик замечает его пристальный взгляд.

«Ты, ты, это было словно…»

«Подожди, ты смотрел, как я сплю? — Зеницу прячет ухмылку за рукав, — Это как-то странно…»

Бровь Тенгена дергается, но он не в настроении спорить. «Да, я наблюдал за тобой».

Зеницу явно не ожидал такого прямого ответа, потому что еда внезапно застревает у него в горле, и он пытается откашляться. Тенген протягивает ему чашку чая.

«Это так жутко! Я не собираюсь спрашивать почему, но, пожалуйста, не делай так больше. Я уверен, что ты, скорее всего, задушишь меня во сне, Узуй-сан, — прерываясь на кашель, просит Зеницу, — Или опять накрасишь лицо косметикой».

Тенген фыркает: «Макияж хуже, чем убийство?»

Зеницу пожимает плечами, но молчит. Затем юноша склоняет свою золотистую голову набок, как будто ему искренне любопытно, но Тенгену кажется, что он пытается прислушаться к своему собственному звуку. «А что я говорил?»

Тенген отворачивается, чтобы скрыть смущение, вспоминая события, произошедшие всего несколько минут назад. «Что-то там о звуках». Прежде чем Зеницу успевает усомниться в его ответе, Узуй резко переходит к следующей терзающей его мысли: «Я хочу задать тебе один вопрос, ты не против?»

Зеницу вяло качает головой, делая еще один большой глоток…

«Только не нервничай, но… ты влюблен в Танджиро?»

… и последний глоток чая Зеницу мгновенно оказывается снова в чашке.

========== Глава 4. Не создан для любви ==========

Зеницу боялся смерти больше всего на свете. Этот страх заставлял его прятаться за спинами других людей в надежде, что они защитят его, и вызывал тревогу, доходящую до приступов паники. Он ничего не мог с собой поделать! Как бы он ни старался выглядеть храбрым, возможность умереть вызывала у него слезы. Это была одна из многих причин, по которым он ненавидел себя. Его беспомощность мешала его счастью. Будучи снова и снова обманутым теми, кому он привык доверять, он продолжал жить в надежде, что однажды боль, пожирающая его сердце, прекратится.

Сколько он себя помнил, вкус одиночества всегда ощущался на его языке. Никто никогда по нему не тосковал, даже его родители не хотели растить такого сына. Но дедушка был другим. Зеницу восхищался его терпением и любил его искренне, всей душой.

Его наставник был строгим, он заставлял его заниматься до тех пор, пока у него не начинали болеть даже кости, но Зеницу чувствовал, что нашел свой дом. Не важно, какие бы жестокие вещи не говорил ему Кайгаку, дедушка был его семьей. Но чувство пустоты вернулось, когда он отправился в свое первое путешествие, чтобы пройти финальный отбор.

А еще ему часто хотелось, чтобы у него не было такого острого слуха.

До того, как он стал охотником на демонов, он считал свой слух подарком судьбы. Он часто слушал отголоски далеких сердцебиений, приятные разговоры жителей деревень, шорохи маленьких зверей, копошащихся в лесу. Это были приятные ему звуки, но был один, самый невероятный, с которым не могли сравниться остальные.

Звук, который так восхищал Зеницу — это слияние стука сердец двух влюбленных. Короткая высокая нота, легкая, словно взмахи птичьих крыльев в воздухе, которую еще нужно успеть уловить, прежде чем другие звуки замаскируют ее. Но он умел слышать звуки любви. В людных местах эти тонкие ноты накладывались друг на друга, создавая прекрасные симфонии, которые вводили Зеницу в транс.

Но со временем он их возненавидел. Он знал, что это эгоистично, но каждый подобный звук напоминал ему, что он никому не нужен в этом мире. Без дедушки он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо. Он скучал даже по грубым жестам и злобным взглядам Кайгаку.

Это было глупо, но иногда Зеницу мечтал, что его сердцебиение будет так же гармонично звучать с чьим-то другим. Какой тогда он услышит звук? Побегут ли от него мурашки по коже и будет ли сладко скручиваться узел в его животе?

От этих мыслей лицо Зеницу краснело, и он чувствовал себя самым жалким человеком на свете.

А потом он встретил Танджиро Камадо. Красноглазый рыжеволосый мальчик, издававший такой добрый и нежный звук, что Зеницу никак не мог им насладиться. Он подарил ему доброту, предложив единственный рисовый шарик при их первой встрече. В груди Зеницу впервые за долгое время стало тепло, и он неуверенно принял этот подарок. Ведь друзья делятся едой друг с другом, а значит, у него появился друг! С того дня ему больше не было одиноко. Ему пришлось привыкнуть к дерзким выходкам Иноске, но в конце концов он привязался и к этому дикому и необузданному кабану.