Отсмеявшись, Марина Васильевна все это и рассказала обиженной Мане, заодно пообещав ей, что подумает на счет Маниного чирлидерства. И поспешила успокоить возмущенную бабушку, терпеливо объясняя, что в чирлидинге нет ничего плохого.

Через полчаса бабушка, мама и дочка обедали, все еще посмеиваясь над пипидастровой историей.

– Все, мама, я пошел!

Я целую сына в макушку, и машу ему рукой, стоя на пороге. Он тоже мне машет, пока не сошлись створки лифта.

Я захлопнула дверь, и иду на кухню. Наконец–то! Наконец–то он вышел из дома, а то мне эти сборы в школу уже поперек горла. Что за копуша! Хотя нет, он не копуша, просто не собранный, на все отвлекается.

Пока он собирается в школу, я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закричать на него. Или не кинуться помогать. Но я решила – пусть собирается сам. Опоздает? Его проблемы. Я не собираюсь за него все делать – и вещи искать, и учебники складывать.

И вот, чтобы время зря не терять, и нервы заодно успокоить, пока сын собирается в школу, я сижу и вяжу, и подгоняю его словесно. Хорошо, что мы живем отдельно от мамы, а то каждое утро не избежать перепалок и разбирательств, по поводу моего подхода к воспитанию.

Ну, все, сын за порог, а я имею полное право выпить кружечку кофе! Но не успела я поставить чайник на плиту, как входной звонок взорвался громкой трелью. Еще, и еще раз! Что же там случилось? Я торопливо иду к двери, и открываю без всякого «кто там».

На пороге стоит Дениска – куртка не застегнута, шапка сдвинута на бок, на щеке грязь, и дышит тяжело.

– Что случилось?!

– Мама! Там собачка упала в колодец! Ее надо спасти, а то она утонет!

Не успела я ничего ответить, он развернулся, и побежал вниз, бегом, не вызвал даже лифт. Скорее всего, он и сейчас не на лифте ехал, а по лестнице бежал, вон как дышит тяжело.

Какая собачка, какой колодец? Ему ведь в школу надо. И тут я вспоминаю, что видела вчера возле дома открытый канализационный люк. Еще подумала, не дай Бог, кто упадет. Но дозвониться до коммунальных служб так и не смогла.

Что, в этот колодец собака упала? Бедняжка… Так, а он что прибегал, сынуля мой? Позвал меня, что бы я помогла? Но что я могу сделать? В колодец лезть? Я боюсь… А он ведь поди-ка сам туда полезет. Мама, дорогая!

Я второпях одеваюсь, попутно думая, что взять с собой, чем эту собачку можно вытащить. Ничего не смогла придумать, и решила взять Данкин поводок.

Тоже не стала ждать этот тормознутый лифт, с седьмого этажа бегом, прыгая через пару ступенек. Выбегаю из подъезда, а рядом с этим несчастным колодцем стоит Денис, прижимая к себе мокрую маленькую собаченцию.

У меня от запоздалого страха задрожали ноги. Он сам спустился в колодец?! Тут подошла старушка из соседнего дома. И, покачивая головой, сказала:

– Ой, молодец какой. Надо же, не побоялся. Спустился, и за шкирку эту Муху схватил.

– Какую муху, – спросила я, ничего не понимая.

– Муха – собачка наших соседей. Она упала, а ваш сын вытащил. Вот из таких вырастают настоящие мужчины.

Я лишь вздохнула. Приятно, конечно, когда твоего сына называют настоящим мужчиной, но запоздалая волна страха снова накрыла меня. А если бы он сам утонул? Я подошла к колодцу и заглянула в него. Там проходили какие–то трубы с вентилями. Как еще Денис не зацепился за них, и себе ничего не разодрал, и даже одежду не порвал.

Воды колодце было немного, скорее всего туда стекла талая вода, но собачке и этого хватило. До дна она все равно не могла достать, вот и барахталась. А если бы не утонула, то и выбраться самостоятельно у нее не получилось бы. Вполне могла замерзнуть.

– Ну, настоящий мужчина, собаку–то отпусти. Как в школу сейчас пойдешь весь мокрый?

– Я не весь мокрый, я чуть–чуть. А собака – мокрая и она замерзнет.

– И что ты предлагаешь?

Но тут вмешалась старушка:

– Я сейчас собачку в подъезд запущу, постучу к соседям. Если они дома, то хорошо, а если нет, Муха их в подъезде подождет.

Едва Денис отпустил Муху, она с визгливым лаем устремилась в сторону своего дома, и старушка торопливо поковыляла за ней. Я оглядела Дениса с ног до головы. Не критично конечно, но в таком виде в школу все равно нельзя.

– Так, герой, пошли. Сейчас ты покажешь, что не только можешь быстро собачек доставать из колодцев, но и переодеваться, и бежать до школы. У тебя на все пять минут. Время пошло.

Отправив сына во второй раз в школу, я с облегчением устроилась в кресле с чашечкой кофе. Часа четыре можно побыть в тишине. Но я немного с опаской прислушивалась ко всем звукам, доносившимся с лестничной площадки. А вдруг мой спасатель опять вернется.

«Все смешалось в доме Облонских…» – эта фраза, словно на скрученной в кольцо пленке крутилась в Лениной голове, пока она металась между ванной, и спальней. В ванне, в облаке пены сидела Алина. Вода продолжала набираться и била тугой струей из крана, взбивая пену еще больше.

А в спальне скулила Яся, привязанная за ножку кровати. Причем, привязанная так коротко, что бедная Яська могла только лежать. Даже сесть ей было проблематично. Лена, как ей ни жаль было псину, сделала это специально. А иначе, полная щенячьего задора Ясишна, своей раскрашенной шерстью перемазала бы все вокруг.

В данный момент она всего лишь терлась расписным боком о свисающее покрывало. Но на нем и так уже красовался причудливый цветок, достойный кисти Ван Гога.

Проверив на прочность узел на поводке, Лена устремилась в ванную. Тут, слава Богу, все было относительно нормально – вода не успела перелиться через край, а Алинка не нырнула, не нахлебалась воды.

Эта девица, как ни в чем не бывало, сидела спокойно и насасывала свой чупа–чупс. Но только Лена поставила ее в ванне на ноги, Алинка потянулась за мыльницей. Ей, видите ли, кораблики захотелось попускать!

– Так! Стой спокойно, горе мое! Мне кроме тебя еще Ясю надо отмывать. Вот, скажи, пожалуйста, зачем ты взяла краски?

Алина, перекатив чупа-чупс за другую щеку ответила:

– Так ведь ты их мне купила.

Логично. На вечерней прогулке по магазинам (совмещая приятное с полезным) Алина выпросила гуашь. Ребенок очень хотел рисовать. Лена легко поддалась на уговоры, купила еще несколько кисточек и альбом. Во-первых, девушка и сама любила рисовать, а во-вторых, ребенка все равно надо было чем-то занять.

Но занять этого ребенка, а точнее сказать, заняться ребенком Лена собиралась после обеда. А с утра Лене срочно надо было напечатать, как минимум, страниц тридцать. Строки поджимали. И поэтому она, пообещав, что после обеда они точно, ну просто обязательно порисуют, взяла с ребенка честное слово, что она посидит тихонечко и почитает Ясе книжку.

Алина для своих пяти лет очень хорошо читала, и делала это с удовольствием. Обычно, она читала свои любимые книжки куклам, или бабушке.

Но вот, сложились форс-мажорные обстоятельства – бабушку положили в больницу. И поэтому дома, кроме кукол за ребенком присмотреть было не кому

И Алинин отец, а по совместительству Ленин брат, слезно упрашивал сестру приглядеть за любимой племянницей. Поскольку у родителей путевка горит. И вообще, они об этой поездке весь год мечтали.

А то, что у Лены по швам трещит договор с издательством этого брата, папу, а также любящего мужа, не волновало. Хотя, нет, волновало, он так и сказал, что очень переживает за творческий процесс сестры, но Алина – девочка послушная, к тому же личность тоже творческая, и они с Леной найдут общий язык.

Но Лена, мечтая найти тихий уголок для реализации своих писательских амбиций, договорилась со знакомыми – пожилой семейной парой, которые тоже уехали отдыхать. Они предоставили Лене в распоряжение свою квартиру, а Лена, в промежутках между писательством, должна была смотреть за квартирой, поливать цветы, а также, гулять с собакой, годовалым ретривером Ясей.