Быстро вбежала в свою комнату. Да, я помню, как в детстве пряталась под одеяло, наивно полагая, что так меня не найдут. И помню, как в тот страшный вечер мама затолкала меня сюда, бросила на кровать, выдохнув свое главное правило, скорее для себя, чем для меня – «сцепи зубы и улыбайся» (вообще-то, некоторых улыбка бесит сильнее, чем ее отсутствие) – и выскочила в коридор, прикрыв собою дверь моей спальни. В тот день я случайно сломала его часы, а он за это сломал мне руку, угрожая прибить насмерть. Мама услышала крики, но, кажется, не увидела моего перелома, просто решила, что он меня ударил. Она меня защищала… Она меня любила… А он лишил меня ее, получил за убийство срок, и его самого потом зарезали в тюремной потасовке – это было божье возмездие, о котором я так молилась.
Черт, у меня нет чемодана. Что же делать? Куда сложить вещи? Так, так, успокойся, забудь обо всем, абстрагируйся… Есть пакеты. Отлично. Сложу все туда. А что, собственно, «все»? Шмоток у меня не так уж и много. Пара старых, как мир, футболок, спортивная форма, брюки, парочка стиранных-перестиранных платьев, тетради да учебники. Вот и весь, так сказать, гардероб – остальное из одежды и так на мне… А как же быть с коробкой, где хранятся мои газетные вырезки и «милые сердцу вещички»? Забрать или… оставить?
Швабра храбро держала оборону. Секунду я прощалась с этой квартирой, оставляя всех скелетов в ней на веки вечные, и стремительно выбежала на улицу. Замечательно, но как быть теперь? Отличное воскресенье, нечего сказать. Погода превосходная, солнышко припекает. И я, как полная идиотка, с несчастным видом и манатками в помятых пакетах.
Ничего не оставалось, кроме как позвонить Андрею. Настала очередь для более интересного вопроса – как это сделать?
Идти к Сверстниковым я не могла. Не знаю почему, но желанием не горела. Не чувствовала безопасность. К тому же, мне ближе дойти до Полины Поповой. Да, я ее разбудила, плохой я человек. Тем не менее, позвонить смогла без лишних угрызений совести.
Самый старший брат Маши прикатил куда надо спустя пятнадцать минут. Удивленно окинул меня взглядом и помог устроиться на заднем пассажирском сидении. Стекла окон задних дверей его «Вольво» затонированы, а передние и лобовое стекло – нет. Потому лишней еще одну меру предосторожности я не посчитала.
- Что случилось? – едва заведя автомобиль, поинтересовался Андрей.
Ну, дорогой, ты сам спросил… Я выложила решительно все: последние адские недели, месяцы, годы, жуткое обращение со мной, смерть родителей, алкоголизм и жестокость деда и бабки. Да, безусловно, его восхитила моя выдержка. А кого б не восхитила? Я же безумно обрадовалась его поддержке и помощи.
По правде сказать, я бы никогда не решилась уйти из дома, не появись в моей «тихой» жизни старшенький Сверстников и не предложи свои услуги по любому поводу. Заметьте, сама я его ни к чему не склоняла. Я лишь направляла его предложения в нужное русло.
Правило десятое: Честь и долг – все слова из звуков.
Как вы думаете, сколько живет любовь? Один французский писатель прямо в заголовке своей книги заявил – «три года!». Большеватый будет срок, вам так не кажется? Или же, наоборот, слишком короткий…
Я как раз размышляла о превратностях любви и ее продолжительности, когда в нескольких метрах от авто, за которым я моментально спряталась, остановилась машина, и на свет Божий не без чьей-то помощи вывалилась Вика Смирнова. Деваха сладко прощебетала своему водителю слова вечной любви и пожелание совместных ближайших выходных, отправила пару жеманных воздушных «чмоки-чмоки» и попорхала в сторону нашего учебного заведения. Интересно. По ее тону и словечкам – уменьшительным «усипулечкам» можно на полном основании утверждать, что говорила она со своим возлюбленным или, по крайней мере, покровителем. Однако, когда иномарка проехала мимо меня, за рулем отчетливо проглядывался мужчина лет тридцати пяти – не меньше! Шок! Да, именно шок я и испытала… Но, знаете ли, я была бы не я, если бы не зафиксировала сию любопытную картинку в своем мозгу с возможностью ее дальнейшей эксплуатации…
Как жаль, что долго ждать не пришлось. Смирнова в своем стиле. У ее сестры Оксаны язык без костного мозга – это стопроцентно. Как только Маша узнала, что я временно перекантовываюсь у ее старшего брата, она тут же пропела пикантную информацию всем своим дражайшим подружкам… Катастрофа. Хорошо, хоть Диман пока ничего не знает. Да и Машка бы не знала, не зайди она в неурочный час к старшенькому и не обнаружь меня там у плиты… в домашнем халате! Конфузная ситуация, где выходом могла быть только истина… которую я лично просто ненавижу. Забавно, правда? Это я-то! Ярая защитница правды и справедливости – ненавижу то, за что борюсь. Думаю, здесь конфликт в моей эгоистичности – я считаю, что обязана все про всех знать, но не обязываю себя говорить людям правду, правду и ничего, кроме правды. Это идиотизм. Идиотизм, на который я иду осознанно и, как видите, признаю это. И, знаете, что еще я могу добавить? Если чувствуете странный зуд внутри – не обманывайтесь! Это не совесть, а просто несварение.
Смирнова старшая, то бишь сама «Ее Высочество», подкарауливала меня у входа в школу. И едва нога моя ступила в священное место, как цепкие пальчики с наманикюренными коготками ухватили меня за локоть и оттащили в сторону.
- Ну, ты экстрималка! – с ходу объявила Вика.
- Благодарю, - иронично откликнулась я, ничуть не испугавшись ее переспевших щек и дешевых искр из глазниц.
- Я всегда предполагала, что ты панелью закончишь, но даже представить не могла, что так рано!
- Заинтриговала, - театрально вздохнув, я приняла смиренный вид, - я вся внимание.
- А как Диман относится к тому, что ты живешь у его братца?
Ну, дамы и господа присяжные, я никогда не сомневалась, что когда человек рождается, Бог может его пропустить и забыть дать мозги… или хотя бы ниточку, чтоб глаза с ушами держала.
- О, Боже, нет! – испугалась я, - только не вздумай говорить ему, он… он… - я всхлипнула, - не переживет этого!
- Знаю, - довольная собой, оповестила деваха, улыбнувшись по-змеиному, - так что ты у меня на крючке.
- Да, - покорно согласилась я, потупив взор, затем словно где-то внутри тысяча дьяволят встрепенулись и прибыли из самих шаманских краев с дикими танцами, я медленно перевела взгляд с пола на «Королеву всех Королев», и моя улыбка не предвещала ничего хорошего, - однако, боюсь, твой крючочек слабоват будет. У меня есть новость посвежее.
- Какая? – мгновенно насторожилась блондинка.
- Один престарелый господин на «Тойоте» белого цвета, с ароматической елочкой на зеркале заднего вида и тремя цветными подушками сзади – могу даже цвета назвать: оранжевый, синий и зеленый – подвозящий кого-то до школы, - на одном дыхании выдала я. - Каково?
Вся кровь отлила от лица «королевны», губы, ставшие белее школьного мела, на секунду задрожали, глаза наполнились ужасом. Что ж, я всегда знала, что хорошая память и орлиное зрение только на руку. Не хотите себе проблем – будьте осторожны, милы и воспитаны. Хотите их создать кому-то? Все в ваших руках! Не играйте честно, даже если все козыри у вас на руках. Какая победа слаще? Пожалуй, та, где вы неплохо попотели, но другие – в миллионы раз больше.
Я молча смотрела на изменения в ее мимике и, кажется, даже слышала, как скрипели запыленные шестеренки в черепной коробке «Ее Высочества».
- Предлагаю компромисс, - наконец, выдохнула она.
- Какой?
- Ты молчишь о том, что видела, и я ничего не скажу Димке.
- Идет, - я протянула руку для скрепления договора.
Блондинка облегченно вздохнула, и краски вернулись к ее мордахе. И вот пока она отправилась встречать друзей и беззаботно щебетать со своей свитой, я кинулась в кабинет, где, к моему немалому удивлению, уже находилось несколько человек. За последней партой первого ряда сидел Сверстников и со сдвинутыми на переносице бровями листал книгу.
