- Только зачем ей что-то доказывать? – не унималась я. - Разве у нас не фиктивные отношения?

Секунда и мое лицо в его ладонях. Другая, и я уже ни черта не понимаю. Тепло, мокро. Он настойчив, но я, как камень, замерла и не отвечаю. Однако отчетливо слышу, как тишина повесилась в шумном спортзале. О, ну, конечно, все уставились на нас. Наверняка впервые видят, как меня кто-то целует… Впрочем, я тоже «вижу» такое впервые.

- Что ты делаешь? – сквозь зубы спросила я.

- Делаю наши отношения настоящими.

Учительница, наконец, не выдержав, деликатно кашлянула так, что стены затряслись, и напомнила – выяснять отношения мы можем где угодно, но только после ее урока. Парень отпустил шокированную меня. Что я должна была испытывать и правильно ли чувствовала то, что чувствовала? Все еще не веря в произошедшее, я прикоснулась к губам и подбородку всеми пятью пальцами левой руки.

Тем не менее, Сверстников оставался злющим хуже некуда и весь урок метал молнии и срывался на ничего не понимающих товарищах.

- Ты согласна? – подкараулив меня на выходе из раздевалки, потребовал он.

- Зачем?

- Ну, ты первая девушка, с которой я встречаюсь месяц.

- И это повод? – не унималась я, мечты о тайной многолетней любви таяли на глазах.

- Это повод задуматься.

Он стоял, небрежно прислонившись к стене, скрестив руки на груди, рюкзак на левом плече. Брови на переносице, все лицо – суровый камень, слепо несущийся навстречу опасностям. Но могу ли я быть опасностью? Могу ли я быть проблемой? Занозой в одном месте так точно… Можно ли меня всерьез полюбить или все это только спор? В своей жизни я сделала столько всего, что рамки черного и белого давно размылись. Я почти не вижу разницы между плохим и хорошим. Или вижу, но предпочитаю не обращать внимания. Почему? Черт его знает.

- Ладно, - наконец, согласилась я и прошла мимо него.

Правило девятое: Если вам кажется, что вы ничего не видите, откройте глаза.

Как бы то ни было, а вечером я сходила с Андреем в кино. После чего мы посидели в кафешке. Я наболтала ему о непримиримых проблемах между Диманом и мною. Честно рассказала о том, что отношения наши фиктивные, совсем забыв упомянуть о желании младшенького братца сделать все настоящим. Андрей сидел в шоке. Я убедительно его попросила ничего никому не говорить и даже заставила поклясться на кружке каппуччино.

Не удержавшись, я рассказала ему и про злосчастное пари. И тут же, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Чертовски приятно иногда открыться человеку и все-все ему рассказать… С души словно несколько Килиманджаро рухнуло.

И вот с таким чувством легкости и спокойствия я проснулась утром в воскресенье. Я не звонила Андрею вчера, и мы не встречались. Однако после такого сна я задумалась – а надо ли мне пока это? И, во-вторых, мне просто было неоткуда да и не с чего ему звонить.

Так. Нужно настроиться. Во-первых, что случилось вечером? Моя голова готова превратиться в гранату без чеки. Так, так. Сверстников уговорил меня пойти с ним на день рождения его друга. На квартире не было взрослых, и старшеклассники отрывались по полной программе. Дальше… Дальше в меня вливалось бесчисленное количество литров алкоголя, смешивались градусы и дозировки. Какой ужас… Утреннее похмелье – просто ад! Особенно, если просыпаешься не в привычной жесткой кровати.

Рядом со мной храпела деваха с ярко-розовыми волосами, и какой-то чудик с зелеными лохмами обнимал ее, прижимаясь к стенке. Теперь хотя бы понятно, от чьего храпа я проснулась.

Смотрим дальше. Комната – скорей всего, спальня именинника, а то не было бы здесь того, что есть – кишела странными людьми в невероятной одежде – смесь кожи и кружев, цвета самые невероятные – от кислотно-желтого до классического черного. На мне самой - мужская рубашка, застегнутая почти по горло, а ниже – мои же черные леггинсы. Так, а где же моя серая водолазка, в которой я сюда пришла? А-а-а, точно. Кого-то на нее стошнило и… кто-то одолжил мне свою рубашку.

Боже, ну и хаос же здесь!

- Привет, - Диман широко мне улыбнулся, когда я вошла на кухню.

Я все еще пыталась восстановить в уме события прошлого вечера, но в некоторых местах зияли огроменные дыры.

- Смотри, - Сверстников все понял по моему откровенно непонимающему выражению лица, - чел в углу – Никита, это его хата, вчера был его день рождения.

- А я спала в объятиях неоновой девки и ее парня, - проворчала я, с радостью принимая кружку горячего кофе с молоком.

- Погоди, выпей сначала это, - выхватил напиток из рук и вручил кувшин с сомнительной жидкостью.

- Это что – утренний ритуал?

- В похмельное утро – да.

- Что-то я не вижу у тебя похмелья.

- А у меня иммунитет.

Странно, мне вдруг подумалось, я так давно и долго хотела чего-то серьезного, но в настоящий момент поведение Сверстникова меня смешило и забавляло. Он проявлял заботу, мило улыбался и подбадривал, успокаивал, чтобы я не волновалась. Но вдруг он просто притворяется? Уверенности нет и никогда не будет… Доверия нет.

Отрывки вчерашних музыкальных дорожек вспыхивали в памяти и смешивались с дружным гвалтом окружающей безымянной массовки. Дымящиеся сигареты, бутылочки с пивом и прочей градусной фигней, звяканье бокалов, стаканов и другого стекла. Смесь запахов и цветов.

- А где ты спал?

- Рядом, встал незадолго до тебя.

- А чья на мне рубашка?

- Кажется… - Диман задумался, пристально разглядывая меня с ног до головы, - моя… и тебе придется ею воспользоваться, потому что твою водолазку убили в прах.

- Как это мило, - с полным отсутствием энтузиазма откликнулась я.

Я вернулась домой в надежде не быть замеченной. Эх, жизнь меня так ничему и не научила. Мимо бабки даже микробы бесшумно не пройдут – все услышит.

- Где шарилась? – раздался грубый прокуренный голос из зала.

- Нигде.

- Не ври! – рявкнул тот же голос, - по мужикам шаталась? Такая же, как мать.

Я стояла посреди коридора в зареве утреннего солнца, попадающего сюда через окна кухни. Глаза закрыла, дышать старалась ровно, нужно оставаться спокойной и не поддаваться на провокацию.

- Предупреждала я сыночка, но нет, она – шалава – околдовала его, еще и тебя черт знает от кого родила, - ворчала старуха, - если бы не она – падла – он бы и не запил… Сгубила его, тварь, - чертыхалась бабка.

Знаю, дед был там, рядом с ней, и либо спал, либо тупо молчал. Несколько слезинок скатились из-под моих зажмуренных глаз. Чтобы не наделать глупостей, я сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти до крови врезались в кожу. Я многое помню – унижения, угрозы, иногда и побои… Я помню, что было до этого… Счастливое раннее детство, волнительное начало школьного возраста и беспробудное пьянство отца. И виной тому была вовсе не моя мама, а его собственные родители – законченные алкоголики. Пьяным он всегда приходил в бешенство от любого звука. Мама считала позорным постоянно скрываться от него в больницах и не могла оставлять меня один на один с таким чудовищем.

- А каким он был хорошим мальчиком, ты помнишь?

А я помню, каким он был ревнивцем и бездельником. Как мама тянула на себе нас троих.

- Это шалава его погубила.

Мое горло сжал спазм. Тысячи гитарных струн лопнули одновременно. Любому терпению приходит конец. Даже удав не всю жизнь будет поджидать кролика.

- Это он ее убил! Он! Он! Он! – прокричала я в зал, и, схватив швабру, что стояла тут же в коридоре, запихнула ее в ручки дверей, тем самым заблокировав их.

- Что ты сказала?! – голос, полный презрения и негодования, взвился чуть ли не до фальцета.

Бабка по возможной скорости вскочила с дивана, который не преминул оповестить об этом весь дом своим жалобным скрипом, и принялась ломиться в двери. Зная ее силу, я не могла тупо стоять и смотреть, чем все закончится.