После этого мать с отцом, как один гигантский монстр, вышли из комнаты.

Крис кинулся на кровать и закрыл глаза руками. Господи, какие же они с Эм были дураки! Что, если его мать захочет поговорить с мистером Чембером, который, разумеется, ничего не знает о том, что Крис «попал в историю»? Никто не вспомнит, что было месяц тому назад.

Он раздвинул шторы на одном из окон, которые выходили на восток и смотрели прямо на спальню Эмили. Они не могли разглядеть друг друга, но им виден был хотя бы маленький прямоугольник света в окне. Крис знал, что Эмили тоже устраивают разнос, но не знал, где это происходит – в ее комнате, на кухне или где-нибудь еще. Он уселся у лампы, стоящей у кровати, и выключил ее. Комната погрузилась во мрак. Затем снова включил. Выключил и включил. Четыре длинных промежутка темноты и три коротких – света.

Крис поднялся и стал ждать у окна. В комнате Эмили маленький желтый прямоугольник, обрамленный ветвями деревьев, потух. Потом снова зажегся.

Они научились азбуке Морзе прошлым летом в лагере. Окно комнаты Эмили продолжало мигать. П…Р…И…В…Е…Т.

Крис снова принялся включать и выключать лампу. К…А…К…П…Л…О…Х…О.

Окно Эмили погасло дважды.

Крис просигналил три раза.

Улыбнувшись, он снова лег на кровать, глядя, как слова Эмили освещают ночь.

В коридоре Гас и Джеймс привалились к стене, стараясь не смеяться.

– Представляешь, – задыхалась Гас, – они позвонили человеку по фамилии Лонгвангер?

– Не знаю, смог бы я сам сдержаться, – ухмыльнулся Джеймс.

– Я чувствую себя как старперша, которая кричит на него. Мне тридцать восемь, и я могла бы быть Джесси Хелмс.

– Придется его наказать, Гас. А иначе он будет обзванивать всю округу, спрашивая принца Альберта в жестянке.

– Что такое принц Альберт в жестянке?

Джеймс со стоном потащил жену по коридору:

– Ты никогда не станешь старпершей, поскольку этот титул будет принадлежать мне.

Гас вошла в их спальню.

– Хорошо. Ты можешь быть старым ворчуном. А я буду сумасшедшей старухой, которая вламывается в кабинет директора, твердя, что ее сын что-то натворил.

– Они тебя достали, верно? – рассмеялся Джеймс.

Она бросила в него подушку.

Джеймс схватил ее за лодыжку, и Гас с визгом упала на кровать и откатилась от него.

– Не надо было этого делать, – сказал он. – Может быть, я и старый, но пока живой.

Он подмял ее под себя, чувствуя, как обмякает ее тело, ощущая очертания ее грудей и биение жилки на шее. Потом прижался губами к ее рту.

Гас невольно вспомнила, как здесь было более десяти лет назад, когда дом еще пах распиленной древесиной и свежей краской, а свободное время воспринималось как подарок от администрации больницы. Она вспомнила, как они с Джеймсом занимались любовью после завтрака на кухонном столе, в кладовке, как будто статус жителя этой страны выбил из его головы всю уязвимость потомков первых переселенцев.

– Ты слишком много думаешь, – прошептал ей на ухо Джеймс.

Гас улыбнулась ему в шею. Ее редко в этом обвиняли.

– Может быть, тогда мне надо просто чувствовать, – сказала она, просовывая руки под рубашку Джеймса и чувствуя, как волнообразно напрягаются мышцы у него на спине.

Она подтолкнула его на бок, расстегнула молнию на его брюках и взяла в руки пенис.

Потом взглянула на Джеймса сверкающими глазами:

– Полагаю, мистер Лонгвангер?

– К вашим услугам, – ухмыльнулся Джеймс.

Когда он вошел в нее, у Гас перехватило дыхание, и потом она уже ни о чем не думала.

Дорогой дневник!

У морской свинки из живого уголка родились дети.

Сегодня Мона Риплинг сказала мне, что во время урока физкультуры целовалась с Кенни Лоренсом за стенными матами. А это классно, потому что все знают, что Кенни – самый крутой из всех мальчишек четвертого класса.

Не считая Криса, но Крис не похож на других мальчиков.

Для доклада по книге Крис читает автобиографию Мухаммеда Али. Он спросил меня, что я делаю, и я начала рассказывать ему о Ланселоте, Гвиневре и короле Артуре, но скоро замолчала. Возможно, он хотел узнать о рыцарях, а эти куски я пропускала.

Лучшие главы – это те, где Гвиневра проводит время с Ланселотом. У него темные волосы и темные глаза. Он помог ей сойти с лошади и назвал МИЛЕДИ. Готова поспорить, что он обращался с ней как мама с пасхальным яйцом – никого даже близко не подпускает. Король Артур – старик и придурок. Гвиневре надо просто убежать с Ланселотом, потому что она любит его и потому что они созданы друг для друга.

По-моему, это очень романтично.

Если Крис узнает, что я помешана на сказках, то я этого не переживу.

На той же неделе Крис на спор с Эмили украл в библиотеке «Радость секса».

Сначала он спрятал книгу под пальто, а около дома – в их тайнике. Этот валун напоминал по форме перевернутый прямоугольный треугольник – широкая каменная плита с выступом наверху, на который можно было усесться или, сжавшись, спрятаться под ним, в зависимости от воображения. В разные моменты их детства валун становился «домом» при игре в прятки, пиратской пещерой, укрытием для индейцев. Крис смахнул на землю мягкие сосновые иглы и уселся рядом с Эмили.

С минуту, наклонив головы и всматриваясь в рисунки с изображением переплетенных ног и сжатых рук, ни один не произнес ни слова. Эмили провела пальцем по контуру мужской фигуры, склонившейся над женской.

– Не понимаю, – прошептала она. – Не вижу в этом ничего радостного.

– Должно быть по-другому, когда действительно этим занимаешься, – откликнулся Крис и перевернул страницу. – Ух ты! Это похоже на гимнастику.

Эмили пролистала книгу в начало и остановилась на странице, где была показана женщина, лежащая на мужчине, вытянувшись по всей его длине, с сомкнутыми над головой руками.

– Подумаешь! – бросил Крис. – Мы так с тобой играли на пляже.

Но Эмили не слушала его. Она с интересом рассматривала следующую картинку, где мужчина и женщина сидели, повернувшись друг к другу, раскинув ноги, как два краба, и держась для опоры за плечи друг друга. Их тела вместе напоминали большую чашу, словно главным мотивом занятий сексом было создание нечто такого, что вмещало бы все чувства, испытываемые ими друг к другу.

– Наверное, когда любишь кого-то, все должно быть по-другому, – рассудила Эмили.

– Наверное, – пожал плечами Крис.

Гас меняла простыни на кровати Криса, когда обнаружила «Радость секса», спрятанную под матрасом.

Она взяла книгу и пролистала страницы, находя позиции, о существовании которых давно позабыла. Потом, прижав книгу к груди, она направилась к Голдам.

Дверь открыла Мелани с кружкой кофе в руке и взяла книгу, которую без слов протянула ей Гас.

– Что ж, – взглянув на обложку, сказала она. – Это точно выходит за рамки соседского долга.

– Ему всего девять! – взорвалась Гас, уронив на пол куртку и опускаясь в кресло. – Девятилетние должны думать о бейсболе, а не о сексе.

– Думаю, эти вещи в чем-то похожи, – предположила Мелани. – Знаешь, доходишь до первой базы, потом до второй, и все такое.

– Кто позволил ему взять это в библиотеке?! – повернувшись к подруге, возмутилась Гас. – Какой взрослый позволяет ребенку нечто подобное?

Мелани рассмотрела заднюю обложку книги.

– Никто, – ответила она. – Эта книга не зарегистрирована.

Гас спрятала лицо в ладонях:

– Отлично! Он извращенец и вор.

Дверь кухни распахнулась, и вошел Майкл с большой коробкой ветеринарных принадлежностей.

– Дамы, – опустив коробку на пол, приветствовал он. – Что случилось? – Заглянув Мелани через плечо, он с ухмылкой взял у нее книгу. – Ух ты! – хохотнул он, пролистывая страницы. – Я это помню.

– И тебе было девять, когда ты это читал? – спросила Гас.