Проблема государственного строя Древней Руси всегда интересовала В. Т. Пашуто. Он посвятил ей целый ряд статей, а также больших разделов в коллективных трудах. Занимаясь ей в разных аспектах, В. Т. Пашуто особое внимание уделял государственному строю Руси XI — начала XIII в., наиболее полно отраженному в древнерусских источниках. Однако он не обходил вниманием и более раннее время. Период формирования древнерусской государственности в отечественных источниках освещен значительно хуже, чем последующий. Поэтому В. Т. Пашуто и Л. В. Черепнин уже в конце 50‑х годов поставили вопрос о необходимости комплексного изучения иностранных известий о Древней Руси. В 1965 г. вышла в свет коллективная монография "Древнерусское государство и его международное значение", а с образованием Сектора истории древнейших государств на территории СССР в 1969 г. на одно из первых мест в его научной работе было поставлено издание и изучение иностранных известий о Древней Руси. Осознавая, что и этого не будет достаточно для изучения ранних этапов древнерусской государственности, Пашуто большое внимание уделял сравнительно–историческому методу, сопоставлению материала по одностадийным обществам и государствам Европы и Передней Азии. Данная цель была реализована для ряда социально–экономических проблем (прежде всего формирования земельной собственности) в труде "Пути развития феодализма"[1].
В качестве дальнейшего этапа такого подхода к древнерусской истории В. Т. Пашуто выдвинул как основной объект работы руководимого им сектора коллективный труд о государственном строе Древней Руси, который должен изучаться именно в сравнительно–историческом плане, для чего в книге должны быть написаны разделы о соответствующих проблемах по ряду других славянских государств, ведущих стран Западной Европы и некоторых стран Передней Азии. Такая поставка должна дать по крайней мере двойной результат. Во–первых, привлечение параллельного материала по другим одностадийным обществам поможет лучше уяснить соответствующие государственные институты Древней Руси, которые в силу скудости источников о нашей стране на местном материале не всегда ясны. Во–вторых, в книге предполагается привлечение всего наличного материала, в том числе и иностранных источников, особенно важных именно для ранних этапов древнерусской истории.
Когда знакомишься с огромной историографией Древней Руси, то вначале может показаться, что все проблемы древнерусской истории изучены. На деле это не так, хотя, разумеется, отрицать достижения, прежде всего советской историографии, нельзя. Дореволюционная русская и западная историография Древней Руси исходила при изучении возникновения и развития древнерусской государственности прежде всего из деятельности древнерусских князей, которые объявлялись и создателями Древнерусского государства. Главное внимание уделялось личностям ранних князей, их происхождению.
Норманизм XVIII-XIX вв. объявлял возникновение государства результатом деятельности отдельных личностей. Отсюда внимание к этнической принадлежности первых русских князей. В русских князьях IX — первой половины X в. норманисты видели скандинавов, а их противники стремились опровергнуть эту точку зрения, а так как они не всегда могли доказать аборигенное происхождение наших ранних князей, то общий их поиск приводил к наилучшим результатам, когда взамен скандинавского происхождения выдвигалось прибалтийское или иное, в принципе также чужеземное.
Советская историография, изучая возникновение государства исходя из марксистской теории общественно–экономических формаций, твердо обосновала положение о том, что и Древнерусское государство возникло прежде всего в результате внутреннего социально–экономического развития восточных славян. Этот генеральный тезис нашей историографии был на огромном фактическом материале обоснован в трудах Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, С. В. Юшкова, Л. В. Черепнина, Б. А. Рыбакова, В. Т. Пашуто, В. Л. Янина и многих других историков. В результате огромной исследовательской работы рухнули основы классического норманизма, который не признавал восточных славян создателями собственного государства. Эти положения нашей науки оказались настолько жизненными и продуктивными, что привели к тому, что в 40-60‑е годы и западные буржуазные историки во многом отошли от старого норманизма. После работ норвежского историка Э. Квалена (20-30‑е годы), который безуспешно пытался обнаружить широкую скандинавскую колонизацию нашего севера и Поволжья, старый норманизм в серьезных трудах на западе практически исчез. Показательно, что известный ученый А. Стендер–Петерсен признавал, что старый норманизм уже умер. По сути дела, продолжаются споры об этнической принадлежности первых русских князей, о происхождении термина "русь" и некоторых других. Это вопросы важные, но отнюдь не главные.
Наука не стоит на месте. Это относится и к нашей науке и к буржуазной, которая в идеологической борьбе с нами также должна разрабатывать новые теории или гальванизировать старые.
За последние два десятилетия советские историки, археологи и лингвисты очень много сделали для изучения ранних этапов истории славян и Древней Руси. Идет своеобразный поиск в древность — определяются истоки возникновения Древнерусского государства, его генетической связи с населением и обществами Восточной Европы раннесредневековой и античной эпох. Естественно, появляется много гипотез, не все еще достаточно обосновано, но такого рода поиск очень важен, учитывая, что ранние восточнославянские объединения, предшественники Древнерусского государства, возникли не вдруг, на протяжении десятилетий или одного–двух веков. Такие процессы, как известно, длительны, и их истоки уходят глубоко в древность. С другой стороны, в нашей историографии были сделаны попытки пересмотреть основные выводы советской историографии о природе общественного и государственного строя Древней Руси. Так возродилась теория происхождения рабовладельческой формации в Древней Руси. Кроме книги В. И. Горемыкиной[2], надо упомянуть труды наших древников[3], которые исходят из того, что возникновение рабовладельческой формации обязательно для всех обществ. Это связано с общей дискуссией о характере древних обществ, развернувшейся у нас во второй половине 60‑х годов и не завершившейся до сих пор.
Наконец, появились труды И. Я. Фроянова[4], который, по сути дела, низвел Древнюю Русь до уровня родоплеменных объединений периода военной демократии. При этом нельзя не отметить, что Фроянов, наряду со своеобразным толкованием древнерусских источников, широко пользуется сравнительным методом. Должен отметить, что этим методом надо пользоваться правильно, осторожно сравнивая типологически сходные институты и явления, а не разностадийные и разноформационные, как часто делает Фроянов.
Итак, далеко не все вопросы истории Древней Руси, особенно ее раннего периода (но не только раннего), решены до конца даже в рамках нашей историографии.
Ну, а что же сказать о современной зарубежной буржуазной историографии? Стоит ли она на месте, или, может быть, капитулировала перед советской историографией? Последнего нет и не может быть, пока существует противоборство двух общественных систем и двух идеологий.
Очевидно, буржуазная историография, точнее та ее часть, которая настроена явно антисоветски, не нашла новых контрдоводов против достижений нашей науки, поскольку прибегла к использованию старых аргументов, разумеется, с некоторыми вариациями. На передний план в области изучения древнерусской истории за последние годы выдвигается Украинский институт при Гарвардском университете. Его возглавил тюрколог О. Прицак. Уроженец Западной Украины, Прицак бежал с немцами на запад и после долгих скитаний оказался в США. Вокруг Прицака сгруппировались очень разные лица — и ряд канадских украинских националистов, и доморощенные для Штатов специалисты — "советологи" разных мастей, но цель у них одна, и борьба начата, так сказать, по широкому фронту. Прицак задумал шеститомную книгу о происхождении Древнерусского государства. Он неслучайно остановился именно на ранних этапах истории восточных славян и Древнерусского государства: здесь больше всего сложностей, белых пятен. Задумано грандиозное мероприятие — детальное изучение всех разноязычных источников о происхождении Древнерусского государства. Первый том, посвященный анализу части скандинавских материалов, уже вышел в свет[5], в журнале "Истории СССР" на него помещена рецензия[6]. Здесь не место разбирать многочисленные фактические вольные или невольные ошибки данного труда. Скажем лишь, что Прицак относится к тому типу авторов, которые обращаются с источниками крайне произвольно. Главное, пожалуй, в другом — Прицак в своем труде возродил самый крайний и ныне в сущности обветшалый норманизм. Но этого мало, Прицак — тюрколог, и рядом с норманизмом он поставил другую реакционную теорию — пантюркизм. С норманизмом у нас всегда активно боролись, а вот пантюркизм по разным причинам остается в тени.
